Военные действия

Вхождение в войну обычно начинается, с вокзала, где происходит погрузка воинской части в эшелон, со­ставленный из платформ и старых щелястых обшарпан­ных товарных вагонов, в которых теснились солдаты. На платформах везли полевые кухни, танки, грузовики, пушки и зенитные установки с прислугой на случай на­лета немецких «юнкерсов».

В ноябре 1944 года командиру американской подводной лодки «Арчер-Фиш» улыбнулась небывалая удача: попаданием четырех торпед, пущенных с этой лодки, был отправлен на дно Тихого океана крупнейший в мире японский суперавианосец «Синано» водоизмещением 72 000 тонн. Гигантский корабль, казавшийся непотопляемым...

Маневр удался полностью. Экипаж вражеского разведчика не заметил атакующего «мига». Подойдя к «хеншелю» метров на семьдесят, открываю огонь. Сумеречное небо прочертили яркие огненные трассы. Они прошили снизу фюзеляж и мотор разведчика.

А у иных ничего не было, кто и что за человек – неизвестно. Конечно, всё равно носили в общую могилу. Вот почему и говорят в народе «пропал без вести». Кроме того, иных заваливало землей в окопах, а другие попадали под прямой взрыв снаряда и нечего бывало хоронить.

На КП Сталинградского фронта прибыл представитель ставки Верховного командования Георгий Константинович Жуков. Фронтовая киногруппа получила возможность снять маршала. – Это еще кто такие? – спросил Жуков, когда увидел операторов у себя на КП. – Мы – фронтовые операторы, – бодро рапортовал Мухин, – прибыли к Вам по распоряжению нашего режиссера...

Мы всегда находились на танкоопасных направлениях, в центре боевых действий, в цепях пехотинцев наступающих и обороняющихся. Мы, артиллеристы, первыми принимали удар врага, преграждая танковые прорывы фашистов. Поэтому среди нас артиллеристов всегда было много потерь.

Немецкий же шнорк, поднимаемый и опускаемый под гидравлическим давлением, позволял использовать двигатели внутреннего сгорания под водой и тем разрешил многие серьезные проблемы. Подлодка могла теперь двигаться под водой в течение всего периода, пока подается топливо, и таким образом была своего рода ответом радару.

Места для всех мало, поэтому нормально лежать невозможно, только сидеть. Освещения не было никакого, так что ночью в туалет пробирались только ползком. И чтобы обратно попасть на свое место, заранее условились: кто рядом с тобой лежит, тот подает голос, и таким путем на звук голоса приползешь на свое место.

Когда мне в Наркомпросе (это было в октябре 1942 года) предложили место учителя на выбор либо в Тульской, либо в Ленинградской области – в первой посытнее, во второй люди лучше, – я выбрал Ленинградскую. Приехав в село Любытино, первым делом пошел к военкому – думал, что тут же заберут в армию и пошлют в славный осажденный Ленинград.

Вдруг один из бомбардировщиков вспыхнул и пошел вниз. Он упал в самое пекло дыма и огня. Злость на гитлеровских зенитчиков охватила меня. Покачиванием крыльев предупреждаю Дьяченко и круто пикирую на батарею зенитных пушек. Мой ведомый уверенно идет следом.

Я быстро вылез из окопов и с винтовкой в руках побежал по ровному месту, по направлению к балке. Да, как можно убежать в такой ситуации, ведь меня бы вполне могли взять «голыми руками». Бегу, а у самого «душа в пятках», и хуже всего – не вижу своих. Тут румыны открыли огонь и кричат: «Русский! Стой! Не беги!»

Мы были первой лодкой, вошедшей в контакт с конвоем, и наша работа теперь заключалась в том, чтобы вызвать в этот район другие подлодки и действовать по принципу волчьей стаи. Совместные действия в битве за Атлантику означали, что собираются все доступные силы, но потом каждый корабль действует по-своему. Таким образом можно уничтожить конвой из 50 кораблей и более в течение нескольких суток.

В соседних с нашим домах остановились танкисты. Я к ним повадился ходить и, как говорится, влюбился в «тридцатьчетверку». Танкисты мне ее показали, рассказали ее характеристики. В общем, выдали военную тайну. Командиром у них был лейтенант Сергей Антонович Отрощенко. В сорок четвертом году я прибыл в Субботицу, на 3-й Украинский фронт, и попал в ...

Это был один из труднейших боев, которые я провел на Восточном фронте. Русский имел небольшое превышение и контролировал ситуацию. Вот он резко завалился на крыло и стал срезать мне угол — это было очень опасно, и я полез вверх.

Шли мы свой долгий путь и высматривали то, что росло вблизи дороги, и с жадностью хватали и совали в карманы. На пути попадалось: картофель, кукуруза, пшеница, разные кабачки и так далее. Всё это нас спасало от голода.

Однажды утром к переднему краю обороны дивизии подошла разведка противника. Вначале из-за кустарников показался легкий танк и начал курсировать вдоль фронта. Я сразу же получил доклады подчиненных командиров, да и сам я мог наблюдать за действием танка, но мне не хотелось вскрывать преждевременно систему огня. Через 10 минут, в другом месте, появился еще один вражеский танк.

На всех фронтах русские войска пока отступают, так как противник очень силен. У них у всех были автоматы, в голенищах сапог – запасные патроны, гранаты были удобнее наших, пешком они ходили мало, было большое количество машин. А у нас в ту пору автоматов не было, машин было очень мало, техника военная тоже слабее немецкой. Но в нас была воспитана любовь и преданность к Родине.

Все офицеры верхней палубы и лучшие сигнальщики на мостике. Они не отдыхают, и вместо еды и питья они получают только специальный шоколад и кофе, чтобы не тратить энергию на пищеварение. Они должны держать глаза открытыми. Кофе приносят только по одной чашке, чтобы от наблюдения отвлекались только по одному. Никто не разговаривает — говорить не о чем.

К утру пошел сильный дождь, промокли до костей. Фашисты охраняли нас со всех сторон, они были хорошо одетые и в плащ-палатках, так что им дождь нипочем. Когда наступило утро, нас погнали в город Армянск. А что касается покормить – то об этом фашисты и не думали. Уже пошли вторые сутки, как мы находимся в руках врагов, и за это время ничего не брали...

Ползу, а с меня пот в семь ручьев. Силы убывают, убывают. Ну, в самом деле, многое ли может человек в двадцать лет при росте сто шестьдесят пять, весе пятьдесят и при полнейшем отсутствии боевого опыта?! Хорошо, что занимался спортом. А тут еще вдобавок — леденящее чувство страха. Пули так и взвизгивают над головой. И все кажется, что в тебя.