Гитлер не только устраивает гонение на христианство, но хочет истребить славянские народы разорениями, пожарами, грабежами, пытками невинных, издевательством и бесчинством, а оставшихся в живых сделать своими рабами. Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, ...

Находясь фактически на переднем крае, зенитчики видели, какой ценой давалась каждая захваченная у противника траншея. «Поле боя перед нами было как на ладони. На наших глазах шли в атаку, падали и оставались лежать бойцы... Что греха таить, порой не умением воевали, а числом. Бывало, и к какой-то дате...

Очень скоро мы почувствовали приближение фронта. Наши отступали, стрельба раз­давалась совсем рядом. Жители прятались в большом погребе, где до войны хранили молоко. Однажды вечером шел большой бой. К утру все стихло. Мы выглянули из погреба и увидели на горе двух немцев с автоматами. Решили идти домой. Кругом лежали убитые красноармейцы. Я не ...

Два мои тяжелых реактивных снаряда врезаются в баржу. На опасно малой высоте сбра­сываю четыре стокилограммовые бомбы. Если бы они па­дали на твердую землю, а не на воду и в болотистый берег, то риск подорваться на своих же бомбах был бы велик. Я этого не понимаю, да и некогда думать об этом, потому что Петя, воздушный стрелок, бьет из своего...

Постепенно авианалеты и бомбардировки городов стали более частыми, и нам стало ясно, в какой опасности мы находимся, и то, что наш подвал может стать для нас могилой. Тогда мой отец решил выкопать для меня и мамы убежище, похожее на те, которые делались в первую мировую войну. Он постарался сделать его максимально уютным – насколько это было в его силах.

На случай прорыва не­мцев... Вся Москва ведь была поделена на районы, в которых располагались воинские части, которым предстояло вес­ти боевые действия в самой Москве, и группы нелегалов-боевиков, которые должны были бы действовать в тылу у немцев, в захваченных ими районах.

Мы с волнением ждали начала операции, считая, что немцы не пожалеют сил, чтобы про­рваться к такой воистину уникальной мишени, которую представляет флот союзников у бере­гов Франции. Также мы знали, что немцы ак­тивно строят новые подводные лодки типа XXI, оборудованные шноркелями и способные дви­гаться под водой с высокой скоростью.

Шестеро разведчиков с командиром Крестьяниновым в маскхалатах, бросками, где по-пластунски, где юзом, где, согнувшись, бегом, миновали лед Волхова и успели залечь вокруг окопа — пулеметной засады немцев. Темнота сгустилась. С той стороны — тишина. Немцы повесили по нескольку ракет. И вдруг слышим глуховатый взрыв гранаты Ф-1. Еще через несколько...

Середина октября 1943 года. Было относительно тепло и солнечно, против прошлой страшной зимы, когда немцы и испанцы целыми подразделениями замерзали до смерти в окопах в своих летних шинельках и пилотках, в сапогах. Глиняный карьер стал нашему батальону «крепостью», куда не залетали снаряды противника, тем более пули. Вдруг зуммер — звонят с КП...

Немцы выгнали жителей из домов и начали гонять по лесам от од­ной деревни к другой в качестве живого заслона перед наступающими частями Красной Армии. Туганово, Налючи, Васильевщина... Наши войска находились в каких-нибудь полутора километрах от последних, но нам не было от этога легче. Здесь, у горловины рамушевского «коридора», через который пытались вырваться из окружения немцы, мы...

Некоторые без конца пили воду и, что было особенно вредно, соленую воду, от чего начинали пухнуть. Два челове­ка на нашей батарее умерли от голода, один на посту, другой - от перепоя соленой водой. Но я думаю, что в основе этих смертей было их психологичес­кое состояние. Если до блокады доминирующей темой...

Переехав в Среднюю Азию, мы спасли себя. Я не знаю, что было бы в Свердловске, смутно себе представляю. Здесь, конечно, был благодатный край. Для нас в Ленинабаде началась другая жизнь. Сейчас этот город называется Ходжент. Осенью на улице лежат горы арбузов, дыни, персики, виноград. Ходят люди в ярких халатах, полосатых, разноцветных: красных, синих, зеленых; в тюбетейках, чалмах, в...

Вот мама с нами двумя в Дмитрове, который постоянно бомбят. Поскольку немцы до Москвы очень часто не долетали, Москву прикрывали – очень часто бомбили все Подмосковье вокруг – бомбы же где-то надо сбрасывать. Поэтому мама каждую ночь уходила дежурить. Мужчины все ушли, всех же забрали на фронт. ДмитровЛаг – громадный лагерь, который строил этот ...

Внезап­но впереди раздались крики, а потом послышались длинные автоматные очереди. Это конвоиры расстре­ливали голову колонны. Пленных остановили, прика­зали лечь на землю. Оказалось, что кто-то в передней шеренге не выдержал и в припадке ярости бросился на конвойного офицера, перерезал ему глотку брит­вой, а вторым взмахом покончил с собой. Вскоре окровавленный труп офицера пронесли мимо...

Это был сплошной непрерывный обстрел. Стреляли и мы без перерыва. Впрочем, перерывы были, когда командир батареи рассчитывал новую цель. В один из таких перерывов все ушли в укрытие, а я, оставшись на орудии, присел за бруствером. Вдруг за моей спиной раздался страшный взрыв и одновременный удар по спине. У меня было впечатление, что кто-то изо...

Мысль о возможности выезда из Москвы приходила изредка в голову. Но не допускалась в сознание. Не лелеялась. А, наоборот, отбрасывалась. И вместе с тем: несколько дней тому назад — вылетели все стекла на студии. Разбило подсобное предприятие. Ночью снимать нельзя. Ночь принадлежит не кинопрожекторам, а прожекторам противоавиационных заграждений. И ...

В своем дневнике Дима Афанасьев не отмечает, что 8 октября исполнилось ровно месяц со дня начала блокады. Да это и неудивительно. Ведь слова «блокада» еще не было в ходу. Его нельзя было услышать по радио, прочитать в газетах. Мало кто из жителей Ленинграда ясно представлял себе, что город уже месяц в кольце осады. Основная масса людей жила ...

Над нами шел все время воздушный бой, стрелять было нельзя, т.к. можно было попасть в свой самолет. И мы были вынуждены смотреть на происходящее со стороны, как зрители гладиаторских боев. Это были, главным образом, бои Ме-109 и наших И-16 и И-153. С земли были хорошо видны достоинства и недостатки этих...

26 сентября 1940 года меня призвали на срочную службу в армию, на флот. Отец проводил меня до призывного пункта. «Ну, давай поцелуемся», - сказал он, мы расцеловались, и он пошел на работу. Отец никогда нас с бра­том не целовал, это было первый раз, и я почувствовал значительность мо­мента.

Во время боя я услышал, как мой товарищ Петр Уко­лов закричал: «Я ранен!». Оглядевшись, я увидел лошадь, пасшуюся во ржи. Решил поймать ее, чтобы помочь Петру. Но едва я направился к лошади, как две пули, простая и разрывная, пронзили мои многострадальные ноги. А партизаны были уже далеко.