Переговоры велись по кодовым таблицам, коды постоянно менялись, часто составлялись неудачно, и получалось, например, что 54 (пять точек, четыре точки и тире) означало «Иду на вынужденную посадку», а 55 (пять точек, пять точек) – «Отбомбился по цели». А стрелок-радист бомбардировщика из-за холода и тесноты вполне мог затянуть точку или наоборот,...

Переговоры велись по кодовым таблицам, коды постоянно менялись, часто составлялись неудачно, и получалось, например, что 54 (пять точек, четыре точки и тире) означало «Иду на вынужденную посадку», а 55 (пять точек, пять точек) – «Отбомбился по цели». А стрелок-радист бомбардировщика из-за холода и тесноты вполне мог затянуть точку или наоборот,...

Переговоры велись по кодовым таблицам, коды постоянно менялись, часто составлялись неудачно, и получалось, например, что 54 (пять точек, четыре точки и тире) означало «Иду на вынужденную посадку», а 55 (пять точек, пять точек) – «Отбомбился по цели». А стрелок-радист бомбардировщика из-за холода и тесноты вполне мог затянуть точку или наоборот,...

Переговоры велись по кодовым таблицам, коды постоянно менялись, часто составлялись неудачно, и получалось, например, что 54 (пять точек, четыре точки и тире) означало «Иду на вынужденную посадку», а 55 (пять точек, пять точек) – «Отбомбился по цели». А стрелок-радист бомбардировщика из-за холода и тесноты вполне мог затянуть точку или наоборот,...

Много лет спустя, когда я с отцом и моим четырёхлетним сыном приехала в Верблюжку, снова увидела её, нашу свинарню! Узнав о том, многие приходили поздороваться, вспоминали военные годы, женщины пла­кали, когда говорили о том, какого горя мы хлебнули в этой свинарне. Особенно моя героическая мама.

Много лет спустя, когда я с отцом и моим четырёхлетним сыном приехала в Верблюжку, снова увидела её, нашу свинарню! Узнав о том, многие приходили поздороваться, вспоминали военные годы, женщины пла­кали, когда говорили о том, какого горя мы хлебнули в этой свинарне. Особенно моя героическая мама.

Много лет спустя, когда я с отцом и моим четырёхлетним сыном приехала в Верблюжку, снова увидела её, нашу свинарню! Узнав о том, многие приходили поздороваться, вспоминали военные годы, женщины пла­кали, когда говорили о том, какого горя мы хлебнули в этой свинарне. Особенно моя героическая мама.

Когда на улицах Ленинграда нельзя было найти ни одной кошки или собаки – за них давали большие деньги, - когда были вытрясены все мешки из-под крупы и в буфете тряпкой сметены все крошки вместе с пылью, вытряхнуты все коробки, - мы с Зиной мечтали поймать хоть мышь.

Когда на улицах Ленинграда нельзя было найти ни одной кошки или собаки – за них давали большие деньги, - когда были вытрясены все мешки из-под крупы и в буфете тряпкой сметены все крошки вместе с пылью, вытряхнуты все коробки, - мы с Зиной мечтали поймать хоть мышь.

Когда на улицах Ленинграда нельзя было найти ни одной кошки или собаки – за них давали большие деньги, - когда были вытрясены все мешки из-под крупы и в буфете тряпкой сметены все крошки вместе с пылью, вытряхнуты все коробки, - мы с Зиной мечтали поймать хоть мышь.

Наша группа закончила мыться, пришла другая группа девочек, незнакомых. Подача воды кончалась. Из крана сочилась тоненькая струйка. Все с удивлением смотрели на меня и молчали. В двух словах воспитательница объяснила, в чем дело, и попросила смыть грязь. Она подвела меня к девочке, мывшейся на крайней скамейке, и незнакомая девочка набрала из своего тазика воды в сложенные лодочкой ладошки и...

Наша группа закончила мыться, пришла другая группа девочек, незнакомых. Подача воды кончалась. Из крана сочилась тоненькая струйка. Все с удивлением смотрели на меня и молчали. В двух словах воспитательница объяснила, в чем дело, и попросила смыть грязь. Она подвела меня к девочке, мывшейся на крайней скамейке, и незнакомая девочка набрала из своего тазика воды в сложенные лодочкой ладошки и...

Наша группа закончила мыться, пришла другая группа девочек, незнакомых. Подача воды кончалась. Из крана сочилась тоненькая струйка. Все с удивлением смотрели на меня и молчали. В двух словах воспитательница объяснила, в чем дело, и попросила смыть грязь. Она подвела меня к девочке, мывшейся на крайней скамейке, и незнакомая девочка набрала из своего тазика воды в сложенные лодочкой ладошки и...

Командуя госпитальным взводом, он неоднократно, порой в нарушение правил, бывал на передовой. В дни тяжёлых боёв исполнял обязанности не только терапевта, но и хирурга. И кто, как не врач Мартиросян, больше всех видел смерть, кровь, боль?! Но он никогда об этом не рассказывал.

Командуя госпитальным взводом, он неоднократно, порой в нарушение правил, бывал на передовой. В дни тяжёлых боёв исполнял обязанности не только терапевта, но и хирурга. И кто, как не врач Мартиросян, больше всех видел смерть, кровь, боль?! Но он никогда об этом не рассказывал.

Командуя госпитальным взводом, он неоднократно, порой в нарушение правил, бывал на передовой. В дни тяжёлых боёв исполнял обязанности не только терапевта, но и хирурга. И кто, как не врач Мартиросян, больше всех видел смерть, кровь, боль?! Но он никогда об этом не рассказывал.

Командуя госпитальным взводом, он неоднократно, порой в нарушение правил, бывал на передовой. В дни тяжёлых боёв исполнял обязанности не только терапевта, но и хирурга. И кто, как не врач Мартиросян, больше всех видел смерть, кровь, боль?! Но он никогда об этом не рассказывал.

Но первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком срезало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идет из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой, начисто.

Но первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком срезало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идет из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой, начисто.

Но первого убитого при мне человека невозможно забыть. Мы сидели на огневой позиции и ели из котелков. Вдруг рядом с нашим орудием разорвался снаряд, и заряжающему осколком срезало голову. Сидит человек с ложкой в руках, пар идет из котелка, а верхняя часть головы срезана, как бритвой, начисто.