Вдруг около меня ста­ли взрываться пули. Присмо­тревшись, увидел через овраг движущуюся длинную колон­ну фашистских войск. Нем­цы заметили меня и открыли огонь. Я падал на снег, полз по-пластунски, поднимался и сно­ва бежал. И все-таки одна пуля попала мне в ногу.

Вдруг около меня ста­ли взрываться пули. Присмо­тревшись, увидел через овраг движущуюся длинную колон­ну фашистских войск. Нем­цы заметили меня и открыли огонь. Я падал на снег, полз по-пластунски, поднимался и сно­ва бежал. И все-таки одна пуля попала мне в ногу.

Вдруг около меня ста­ли взрываться пули. Присмо­тревшись, увидел через овраг движущуюся длинную колон­ну фашистских войск. Нем­цы заметили меня и открыли огонь. Я падал на снег, полз по-пластунски, поднимался и сно­ва бежал. И все-таки одна пуля попала мне в ногу.

В декабре 1941 незамужние женщины в возрасте от 19 до 30 лет были в обязательном порядке мобилизованы на оборонную службу. К этому контингенту, в качестве добровольцев, присоединились и многие замужние женщины. Женщинам предоставлялся выбор — служить в промышленности или во вспомогательных оборонных службах.

В декабре 1941 незамужние женщины в возрасте от 19 до 30 лет были в обязательном порядке мобилизованы на оборонную службу. К этому контингенту, в качестве добровольцев, присоединились и многие замужние женщины. Женщинам предоставлялся выбор — служить в промышленности или во вспомогательных оборонных службах.

В декабре 1941 незамужние женщины в возрасте от 19 до 30 лет были в обязательном порядке мобилизованы на оборонную службу. К этому контингенту, в качестве добровольцев, присоединились и многие замужние женщины. Женщинам предоставлялся выбор — служить в промышленности или во вспомогательных оборонных службах.

В декабре 1941 незамужние женщины в возрасте от 19 до 30 лет были в обязательном порядке мобилизованы на оборонную службу. К этому контингенту, в качестве добровольцев, присоединились и многие замужние женщины. Женщинам предоставлялся выбор — служить в промышленности или во вспомогательных оборонных службах.

Как-то на наш аэродром прилетал командующий воздушной армией генерал-полковник Науменко. И я обратился к нему за помощью – автобензина не хватало, надо было авиационным пользоваться, а это было запрещено – преступление. Я и обратился: «Как быть?»

Как-то на наш аэродром прилетал командующий воздушной армией генерал-полковник Науменко. И я обратился к нему за помощью – автобензина не хватало, надо было авиационным пользоваться, а это было запрещено – преступление. Я и обратился: «Как быть?»

Как-то на наш аэродром прилетал командующий воздушной армией генерал-полковник Науменко. И я обратился к нему за помощью – автобензина не хватало, надо было авиационным пользоваться, а это было запрещено – преступление. Я и обратился: «Как быть?»

Как-то на наш аэродром прилетал командующий воздушной армией генерал-полковник Науменко. И я обратился к нему за помощью – автобензина не хватало, надо было авиационным пользоваться, а это было запрещено – преступление. Я и обратился: «Как быть?»

Как-то на наш аэродром прилетал командующий воздушной армией генерал-полковник Науменко. И я обратился к нему за помощью – автобензина не хватало, надо было авиационным пользоваться, а это было запрещено – преступление. Я и обратился: «Как быть?»

Как-то на наш аэродром прилетал командующий воздушной армией генерал-полковник Науменко. И я обратился к нему за помощью – автобензина не хватало, надо было авиационным пользоваться, а это было запрещено – преступление. Я и обратился: «Как быть?»

Как-то на наш аэродром прилетал командующий воздушной армией генерал-полковник Науменко. И я обратился к нему за помощью – автобензина не хватало, надо было авиационным пользоваться, а это было запрещено – преступление. Я и обратился: «Как быть?»

На рассвете приехали в Малое Еглино, где жили родители мужа. Стучу в дверь. Вышла свекровь, страшно побледнела и воскликнула: «Ксана, зачем же ты приехала? Мы сами еще наде­емся уехать во Мгу…» Я поняла, что совершила ошибку, первую на своем пути скитаний по дорогам войны.

На рассвете приехали в Малое Еглино, где жили родители мужа. Стучу в дверь. Вышла свекровь, страшно побледнела и воскликнула: «Ксана, зачем же ты приехала? Мы сами еще наде­емся уехать во Мгу…» Я поняла, что совершила ошибку, первую на своем пути скитаний по дорогам войны.

На рассвете приехали в Малое Еглино, где жили родители мужа. Стучу в дверь. Вышла свекровь, страшно побледнела и воскликнула: «Ксана, зачем же ты приехала? Мы сами еще наде­емся уехать во Мгу…» Я поняла, что совершила ошибку, первую на своем пути скитаний по дорогам войны.

Беспощадная статистика времени: мои ровесники, десятиклассники выпуска 1941 года на фронте погибали чаще всех. Наши семнадцатилетние жизни война поглощала особенно охотно, так и не позволив узнать и почувствовать всё счастье возраста. Мне надо было выжить, и войну я вспоминаю, несмотря на весь её ад, самым прекрасным временем в своей судьбе.

Беспощадная статистика времени: мои ровесники, десятиклассники выпуска 1941 года на фронте погибали чаще всех. Наши семнадцатилетние жизни война поглощала особенно охотно, так и не позволив узнать и почувствовать всё счастье возраста. Мне надо было выжить, и войну я вспоминаю, несмотря на весь её ад, самым прекрасным временем в своей судьбе.

Беспощадная статистика времени: мои ровесники, десятиклассники выпуска 1941 года на фронте погибали чаще всех. Наши семнадцатилетние жизни война поглощала особенно охотно, так и не позволив узнать и почувствовать всё счастье возраста. Мне надо было выжить, и войну я вспоминаю, несмотря на весь её ад, самым прекрасным временем в своей судьбе.