Блокада ломала все установившиеся человеческие нормы — и потом восстановить их в прежнем виде уже не удалось. Сороковые годы, как и тридцатые, нанесли морали общества, прежнему «благородному воспитанию» непоправимый ущерб... Тогда людям приходилось делать страшный выбор — выбирать, кого спасать, а кого бросать на умирание.

Блокада ломала все установившиеся человеческие нормы — и потом восстановить их в прежнем виде уже не удалось. Сороковые годы, как и тридцатые, нанесли морали общества, прежнему «благородному воспитанию» непоправимый ущерб... Тогда людям приходилось делать страшный выбор — выбирать, кого спасать, а кого бросать на умирание.

Блокада ломала все установившиеся человеческие нормы — и потом восстановить их в прежнем виде уже не удалось. Сороковые годы, как и тридцатые, нанесли морали общества, прежнему «благородному воспитанию» непоправимый ущерб... Тогда людям приходилось делать страшный выбор — выбирать, кого спасать, а кого бросать на умирание.

Сколько способов может найти охранник, чтобы помочь заключённым? Небольшая задержка с закрытием камеры, иногда и ложное замыкание, записка, доброе слово, предупреждение. Заключённый – и тюрьма! Что может быть более чуждым, более враждебным для заключённого, чем его тюрьма?

Сколько способов может найти охранник, чтобы помочь заключённым? Небольшая задержка с закрытием камеры, иногда и ложное замыкание, записка, доброе слово, предупреждение. Заключённый – и тюрьма! Что может быть более чуждым, более враждебным для заключённого, чем его тюрьма?

Сколько способов может найти охранник, чтобы помочь заключённым? Небольшая задержка с закрытием камеры, иногда и ложное замыкание, записка, доброе слово, предупреждение. Заключённый – и тюрьма! Что может быть более чуждым, более враждебным для заключённого, чем его тюрьма?

Сколько способов может найти охранник, чтобы помочь заключённым? Небольшая задержка с закрытием камеры, иногда и ложное замыкание, записка, доброе слово, предупреждение. Заключённый – и тюрьма! Что может быть более чуждым, более враждебным для заключённого, чем его тюрьма?

Сколько способов может найти охранник, чтобы помочь заключённым? Небольшая задержка с закрытием камеры, иногда и ложное замыкание, записка, доброе слово, предупреждение. Заключённый – и тюрьма! Что может быть более чуждым, более враждебным для заключённого, чем его тюрьма?

Сколько способов может найти охранник, чтобы помочь заключённым? Небольшая задержка с закрытием камеры, иногда и ложное замыкание, записка, доброе слово, предупреждение. Заключённый – и тюрьма! Что может быть более чуждым, более враждебным для заключённого, чем его тюрьма?

За четыре года войны достигнуты огромные успехи в использовании всех данных британской науки для борьбы с врагом. Наука превратилась из комплекса разрозненных проблем мирного характера, изучавшихся отдельными учёными, в единое, хорошо направленное оружие, увеличивающее мощь армии, авиации и флота.

За четыре года войны достигнуты огромные успехи в использовании всех данных британской науки для борьбы с врагом. Наука превратилась из комплекса разрозненных проблем мирного характера, изучавшихся отдельными учёными, в единое, хорошо направленное оружие, увеличивающее мощь армии, авиации и флота.

За четыре года войны достигнуты огромные успехи в использовании всех данных британской науки для борьбы с врагом. Наука превратилась из комплекса разрозненных проблем мирного характера, изучавшихся отдельными учёными, в единое, хорошо направленное оружие, увеличивающее мощь армии, авиации и флота.

За четыре года войны достигнуты огромные успехи в использовании всех данных британской науки для борьбы с врагом. Наука превратилась из комплекса разрозненных проблем мирного характера, изучавшихся отдельными учёными, в единое, хорошо направленное оружие, увеличивающее мощь армии, авиации и флота.

За четыре года войны достигнуты огромные успехи в использовании всех данных британской науки для борьбы с врагом. Наука превратилась из комплекса разрозненных проблем мирного характера, изучавшихся отдельными учёными, в единое, хорошо направленное оружие, увеличивающее мощь армии, авиации и флота.

В эти страшные дни, в квартирах с выбитыми стеклами, закопченных и пропахших нечистотами, люди превращались в чудовищ. И перед теми, кто до конца сохранил человеческий облик и среди этого ужаса остался духовно на прежней высоте – перед теми мое особое преклонение.

В эти страшные дни, в квартирах с выбитыми стеклами, закопченных и пропахших нечистотами, люди превращались в чудовищ. И перед теми, кто до конца сохранил человеческий облик и среди этого ужаса остался духовно на прежней высоте – перед теми мое особое преклонение.

В эти страшные дни, в квартирах с выбитыми стеклами, закопченных и пропахших нечистотами, люди превращались в чудовищ. И перед теми, кто до конца сохранил человеческий облик и среди этого ужаса остался духовно на прежней высоте – перед теми мое особое преклонение.

Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.

Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.

Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.