Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.

Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.

Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.

Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.

Но вскоре жизнь вокруг стала меняться. Прежде всего, конечно, начался призыв в армию всех мужчин от 18 до 40-45 лет. А на женские плечи сразу ложился мужской труд, особенно все полевые работы: сенозаготовки, уход за посевами и прочее. А вот уже женский труд, домашний, был перенесен на плечи детей, которые могли ухаживать за домашней скотиной.

В нашу комнату вошла соседка Надежда Сергеевна Куприянова. Она решила, что и мы уже мертвые, так как в квартире, где было много жильцов, живых уже не было... Увидев, что и мы уже "залегли", что мы уже безразличны к тому своему состоянию, Надежда Сергеевна со словами, что она не даст погибнуть семье такой замечательной женщины, ушла.

В нашу комнату вошла соседка Надежда Сергеевна Куприянова. Она решила, что и мы уже мертвые, так как в квартире, где было много жильцов, живых уже не было... Увидев, что и мы уже "залегли", что мы уже безразличны к тому своему состоянию, Надежда Сергеевна со словами, что она не даст погибнуть семье такой замечательной женщины, ушла.

В нашу комнату вошла соседка Надежда Сергеевна Куприянова. Она решила, что и мы уже мертвые, так как в квартире, где было много жильцов, живых уже не было... Увидев, что и мы уже "залегли", что мы уже безразличны к тому своему состоянию, Надежда Сергеевна со словами, что она не даст погибнуть семье такой замечательной женщины, ушла.

Многие люди поразили меня. И не только тёмные, озлобленные, безграмотные. Вот старик-педагог, пенсионер, ему 75 лет, он всегда спрашивал о тебе, просил передать привет, говорил о тебе: «Он наша гордость». А в эти дни проклятые, встретив меня, не поздоровался, отвернулся. А потом мне рассказывали, что он на собрании в комендатуре говорил: «Воздух...

Многие люди поразили меня. И не только тёмные, озлобленные, безграмотные. Вот старик-педагог, пенсионер, ему 75 лет, он всегда спрашивал о тебе, просил передать привет, говорил о тебе: «Он наша гордость». А в эти дни проклятые, встретив меня, не поздоровался, отвернулся. А потом мне рассказывали, что он на собрании в комендатуре говорил: «Воздух...

Многие люди поразили меня. И не только тёмные, озлобленные, безграмотные. Вот старик-педагог, пенсионер, ему 75 лет, он всегда спрашивал о тебе, просил передать привет, говорил о тебе: «Он наша гордость». А в эти дни проклятые, встретив меня, не поздоровался, отвернулся. А потом мне рассказывали, что он на собрании в комендатуре говорил: «Воздух...

Женская добровольная служба бралась и за другие задания, такие, как, например, распределение 45 миллионов книжек талонов на нормированные товары; развозка на велосипедах по полям, где убирали урожай, пирожков со свининой; вязание носков для британской армии. К концу 1941 года WVS насчитывала миллион человек.

Женская добровольная служба бралась и за другие задания, такие, как, например, распределение 45 миллионов книжек талонов на нормированные товары; развозка на велосипедах по полям, где убирали урожай, пирожков со свининой; вязание носков для британской армии. К концу 1941 года WVS насчитывала миллион человек.

Женская добровольная служба бралась и за другие задания, такие, как, например, распределение 45 миллионов книжек талонов на нормированные товары; развозка на велосипедах по полям, где убирали урожай, пирожков со свининой; вязание носков для британской армии. К концу 1941 года WVS насчитывала миллион человек.

Женская добровольная служба бралась и за другие задания, такие, как, например, распределение 45 миллионов книжек талонов на нормированные товары; развозка на велосипедах по полям, где убирали урожай, пирожков со свининой; вязание носков для британской армии. К концу 1941 года WVS насчитывала миллион человек.

Женская добровольная служба бралась и за другие задания, такие, как, например, распределение 45 миллионов книжек талонов на нормированные товары; развозка на велосипедах по полям, где убирали урожай, пирожков со свининой; вязание носков для британской армии. К концу 1941 года WVS насчитывала миллион человек.

Много раз, читая о старинных и более близких событиях русской истории, я замечал, что Смоленск оказывался в самой их гуще. Но все эти яркие, кровавые и героические события не обретали в моей душе зримого образа реального города, его улиц, жителей, памятников, храмов… Он оставался для меня чужим – «литературным», «летописным» городом из книг, учебников и...

Много раз, читая о старинных и более близких событиях русской истории, я замечал, что Смоленск оказывался в самой их гуще. Но все эти яркие, кровавые и героические события не обретали в моей душе зримого образа реального города, его улиц, жителей, памятников, храмов… Он оставался для меня чужим – «литературным», «летописным» городом из книг, учебников и...

Много раз, читая о старинных и более близких событиях русской истории, я замечал, что Смоленск оказывался в самой их гуще. Но все эти яркие, кровавые и героические события не обретали в моей душе зримого образа реального города, его улиц, жителей, памятников, храмов… Он оставался для меня чужим – «литературным», «летописным» городом из книг, учебников и...

Вдруг около меня ста­ли взрываться пули. Присмо­тревшись, увидел через овраг движущуюся длинную колон­ну фашистских войск. Нем­цы заметили меня и открыли огонь. Я падал на снег, полз по-пластунски, поднимался и сно­ва бежал. И все-таки одна пуля попала мне в ногу.