Снаряды и мины часто рвались у нашего дома. И вот один снаряд разорвался над крышей дома, крыша и труба рухнули, меня отбросило в сторону кроватей и стульев. Ударило меня осколком снаряда ниже левой лопатки сзади в спину. Я застонал и стал звать на помощь товарищей. Ко мне по лестнице влезают на чердак два товарища, стащили меня с чердака под сени, где мы расположились.

Снаряды и мины часто рвались у нашего дома. И вот один снаряд разорвался над крышей дома, крыша и труба рухнули, меня отбросило в сторону кроватей и стульев. Ударило меня осколком снаряда ниже левой лопатки сзади в спину. Я застонал и стал звать на помощь товарищей. Ко мне по лестнице влезают на чердак два товарища, стащили меня с чердака под сени, где мы расположились.

Снаряды и мины часто рвались у нашего дома. И вот один снаряд разорвался над крышей дома, крыша и труба рухнули, меня отбросило в сторону кроватей и стульев. Ударило меня осколком снаряда ниже левой лопатки сзади в спину. Я застонал и стал звать на помощь товарищей. Ко мне по лестнице влезают на чердак два товарища, стащили меня с чердака под сени, где мы расположились.

Мы должны были утром какого-то дня уже поехать на вокзал в этот эшелон. И тут моя бабушка, Екатерина Васильевна Самохина, встала в дверях – это я хорошо помню – вот так раскинула руки и сказала: «Не пущу, никуда одних детей не пущу!». В эшелон этот мы не попали, и по счастью, потому что под Лугой его разбомбила немецкая авиация...

Мы должны были утром какого-то дня уже поехать на вокзал в этот эшелон. И тут моя бабушка, Екатерина Васильевна Самохина, встала в дверях – это я хорошо помню – вот так раскинула руки и сказала: «Не пущу, никуда одних детей не пущу!». В эшелон этот мы не попали, и по счастью, потому что под Лугой его разбомбила немецкая авиация...

Мы должны были утром какого-то дня уже поехать на вокзал в этот эшелон. И тут моя бабушка, Екатерина Васильевна Самохина, встала в дверях – это я хорошо помню – вот так раскинула руки и сказала: «Не пущу, никуда одних детей не пущу!». В эшелон этот мы не попали, и по счастью, потому что под Лугой его разбомбила немецкая авиация...

Мы должны были утром какого-то дня уже поехать на вокзал в этот эшелон. И тут моя бабушка, Екатерина Васильевна Самохина, встала в дверях – это я хорошо помню – вот так раскинула руки и сказала: «Не пущу, никуда одних детей не пущу!». В эшелон этот мы не попали, и по счастью, потому что под Лугой его разбомбила немецкая авиация...

Мы должны были утром какого-то дня уже поехать на вокзал в этот эшелон. И тут моя бабушка, Екатерина Васильевна Самохина, встала в дверях – это я хорошо помню – вот так раскинула руки и сказала: «Не пущу, никуда одних детей не пущу!». В эшелон этот мы не попали, и по счастью, потому что под Лугой его разбомбила немецкая авиация...

Мы должны были утром какого-то дня уже поехать на вокзал в этот эшелон. И тут моя бабушка, Екатерина Васильевна Самохина, встала в дверях – это я хорошо помню – вот так раскинула руки и сказала: «Не пущу, никуда одних детей не пущу!». В эшелон этот мы не попали, и по счастью, потому что под Лугой его разбомбила немецкая авиация...

Мы должны были утром какого-то дня уже поехать на вокзал в этот эшелон. И тут моя бабушка, Екатерина Васильевна Самохина, встала в дверях – это я хорошо помню – вот так раскинула руки и сказала: «Не пущу, никуда одних детей не пущу!». В эшелон этот мы не попали, и по счастью, потому что под Лугой его разбомбила немецкая авиация...

Блокадной зимой пошли шесть человек в разведку. Среди них и Усов. Разведчики взяли «языка». Тот стал орать. К нему подоспела помощь. Все, что произошло дальше, Усов не помнил. Только, осталось в памяти, как его стукнули по голове чем-то тяжелым… Очнулся Усов и ничего не может понять...

Блокадной зимой пошли шесть человек в разведку. Среди них и Усов. Разведчики взяли «языка». Тот стал орать. К нему подоспела помощь. Все, что произошло дальше, Усов не помнил. Только, осталось в памяти, как его стукнули по голове чем-то тяжелым… Очнулся Усов и ничего не может понять...

Блокадной зимой пошли шесть человек в разведку. Среди них и Усов. Разведчики взяли «языка». Тот стал орать. К нему подоспела помощь. Все, что произошло дальше, Усов не помнил. Только, осталось в памяти, как его стукнули по голове чем-то тяжелым… Очнулся Усов и ничего не может понять...

Стали всех гонять под конвоем на работу: пилить лес, прокладывать «мостянки» (дороги из бревен), копать траншеи от Пухолова до Турышкина. Конвоиры попадались разные: и злые, и жалостливые, те говорили: «Поставили бы Гитлера со Сталиным между собой драться...» За работу давали пайку хлеба (250 г) и ковшик баланды.

Стали всех гонять под конвоем на работу: пилить лес, прокладывать «мостянки» (дороги из бревен), копать траншеи от Пухолова до Турышкина. Конвоиры попадались разные: и злые, и жалостливые, те говорили: «Поставили бы Гитлера со Сталиным между собой драться...» За работу давали пайку хлеба (250 г) и ковшик баланды.

Стали всех гонять под конвоем на работу: пилить лес, прокладывать «мостянки» (дороги из бревен), копать траншеи от Пухолова до Турышкина. Конвоиры попадались разные: и злые, и жалостливые, те говорили: «Поставили бы Гитлера со Сталиным между собой драться...» За работу давали пайку хлеба (250 г) и ковшик баланды.

В настоящее время нередко можно услышать ошибочные суждения о патриотах Великой Отечественной войны. Глумливое отношение к отечественной истории, к национальным героям пытаются возвести в норму. На наш взгляд, подобные оценки являются унижением памяти павших и оскорблением живых.

В настоящее время нередко можно услышать ошибочные суждения о патриотах Великой Отечественной войны. Глумливое отношение к отечественной истории, к национальным героям пытаются возвести в норму. На наш взгляд, подобные оценки являются унижением памяти павших и оскорблением живых.

В настоящее время нередко можно услышать ошибочные суждения о патриотах Великой Отечественной войны. Глумливое отношение к отечественной истории, к национальным героям пытаются возвести в норму. На наш взгляд, подобные оценки являются унижением памяти павших и оскорблением живых.

В настоящее время нередко можно услышать ошибочные суждения о патриотах Великой Отечественной войны. Глумливое отношение к отечественной истории, к национальным героям пытаются возвести в норму. На наш взгляд, подобные оценки являются унижением памяти павших и оскорблением живых.