Бременская коллекция капитана Виктора Балдина
Главные, наиболее ценные, всемирно известные картины Дрезденской картинной галереи были найдены саперами в День Победы, 9 мая 1945 года. Полевая армейская карта, наложенная на «слепую» с непонятным значком «Т», привела искателей в немецкое село Гросс-Кота, что недалеко от замка Кенигштайн.
После нескольких часов безуспешного блуждания по окрестным полям и перелескам, бесед с местными жителями удалось найти заброшенную каменоломню. Это была глубокая узкая щель в земле, поросшая по краям орешником. Спустившись по вырубленной когда-то дороге, ограниченной каменными стенами, искатели увидели слоистые глыбы песчаника, уложенные явно рукой человека. Что находится за ними? Саперная интуиция и военный опыт подсказали, что без подрыва этой стены не обойтись. Вскоре загорелся огнепроводный шнур, подожженный огоньком от солдатской самокрутки. Осевшая после взрыва пыль от горной породы обнажила глубокий туннель-штольню с рельсами узкоколейки. В глубине ее стоял небольшой вагон. В открытой двери блеснуло золото массивных лепных рам, покрытых слоем пыли.
Свидетельствует лейтенант в отставке Л. Н. Волынский:
«…Присев на корточки, наугад — в первом попавшемся месте — протираю поверхность холста рукавом гимнастерки. И тут, будто в медленно открывающемся окошке, появляется лицо.
— Рембрандт! — кричу я что есть силы и, сорвав с головы пилотку, протираю весь холст (напоминаю, что Л.Н.Волынский до войны работал искусствоведом.— Прим. А. О.). Это был знаменитый «Автопортрет с Саскией» — одно из наиболее жизнерадостных и добрых творений Рембрандта.
…Бережно отставив в сторону этот и в темноте сияющий холст, мы увидели другую картину Рембрандта — «Похищение Гонимеда». За «Гонимедом» открывается «Спящая Венера» Джорджоне — картина широко известная по многочисленным репродукциям.
…За «Спящей Венерой» возникает из тьмы другая картина: коленопреклоненная Инесса с поднятым кверху взглядом прекрасных черных глаз. В нижнем правом углу размашистая подпись коричневыми буквами: «Хосе де Рибера, испанец»…
За вагоном в темной глубине штольни также навалом лежали картины. Их авторами были современники Рембрандта «малые голландцы», прозванные так за небольшие размеры своих произведений…
Около двухсот картин было найдено лежащими вдоль каменных стен штольни. Это были произведения Герарда Доу, Каспара Нетчера, Аверкампа Яна Брейгеля, Фердинанда Боля и Якоба Ван Рейсдала.
Здесь же был обнаружен и самый главный шедевр Дрезденской картинной галереи — картина Рафаэля «Сикстинская мадонна». Она была в ящике, сделанном из тонких, но прочных и хорошо обработанных досок. На дне ящика был укреплен толстый картон, а внутри его — рамка, обитая войлоком, на которой и покоилась картина…
Видевший картину еще в 1754 году, виднейший историк-искусствовед Иоганн Винкельман дал ей восторженную оценку: «В королевской галерее ныне среди других сокровищ заняло достойное место творение, принадлежавшее кисти Рафаэля. Подойдите и посмотрите на эту мадонну, на ее полное невинности и в то же время исполненное не просто женского величия лицо, на ее одухотворенную позу… на величественный и благородный контур ее фигуры».
Полтора десятка лет спустя статья Винкельмана, где записаны эти слова, попалась на глаза некому юному студенту, тот незамедлительно отправился в Дрезден. «Это целый мир, — восторженно напишет он, — великолепный красочный мир искусства. Одной этой картины с лихвой хватило бы, что бы сделать имя автора, даже если бы он не сказал ничего другого, бессмертным». Студента звали Иоханн Вольфганг Гете.
Три десятилетия спустя выдающийся русский поэт Василий Андреевич Жуковский обратил внимание на выразительную особенность этой картины: «В Богоматери, идущей по небесам, неприметно никакого движения, но чем больше смотришь на нее, тем более кажется, что она приближается».
А вот как писал о рафаэлевском сокровище поэт Данте:
Она идет, восторгам не внимает,
И стан ее смиренно облачен,
И кажется, от неба низведен
Сей призрак к нам
Да чудо здесь являет,
Такой восторг очам она несет,
Что, встретясь с ней, ты обретаешь радость…
История сохранила нам имена воинов-саперов, которые спасли сокровища мирового значения (в документах инициалы отсутствуют): старшина Черныш, сержанты Егорычев, Панченко, Бурцев, Кузнецов, рядовые Аркалов и Захаров.
Есть, пока не подтвержденная (но и не опровергнутая), версия, что вывоз картин Дрездена в СССР осуществлялся литерным эшелоном окружным путем — через Померанию, Мариенбург (Мальборк, Польша) Эльбинг (Эльблонг, Польша), Алленштайн (Ольштын, Польша), на Инстербург (Черняховск), Вильнюс, Минск и далее на Москву. Однако и этот путь, с частыми «пробками» на перегонах и многочасовыми, а то и многодневными стоянками в тупиках, оказался труднопроходимым. Тогда и было решено организовать временное складирование культурных ценностей на ближайшей, уже «нашей» станции. Ею стал Гердауен (пос. Железнодорожный). Сейчас трудно себе представить, что шедевр Рафаэля, вместе с другими картинами, мог какое-то время находиться в комнатах и ныне сохранившегося здания замковой мельницы поселка Железнодорожного.
Из-за длительного нахождения в сырых подземельях многие картины подверглись коррозии с вздутием красочного слоя и грунта и появлением трещин и осыпей. Необходимо было немедленное вмешательство реставраторов.
Около десяти лет велась кропотливая работа по восстановлению шедевров живописи под руководством народного художника СССР П.Д.Корина. Таким образом, совместными усилиями воинов инженерных войск и советских реставраторов были спасены духовные ценности мирового значения. И не только спасены, но и возвращены в 1955 году их законному владельцу.
К сожалению, до настоящего времени находятся в розыске свыше 100 картин Дрезденской картинной галереи.
9 апреля 1991 года газета «Известия» опубликовала сенсационное сообщение о перемещении из послевоенной Германии культурных ценностей на территорию СССР:
«…В нашу страну попали: Дрезденская галерея, берлинские музеи (Пергамон-музеум, часть фондов Кайзер-Фридрих-музеума, Национальной художественной галереи Берлина, собрания ряда дворцов-музеев Берлина, Потсдама (Дворец «Сан Суси», Новый дворец и другие), значительная часть Музеев Аахена, Готы, Веймара, Эфурта, Бремена, Дессау, Ростока, Магдебурга и многих других городов, включая не только фонды живописи, но и декоративно-прикладного искусства, скульптуры, мебели, графики, оружия… Их стоимость не может быть выражена никакой разумной суммой. В том числе это и золото троянских царей, найденное Шлиманом и взятое из берлинских музеев…, работы Веласкеса, Гойи, Дюрера, Ван Гога, Рембрандта, Сезанна, Рафаэля, Леонардо да Винчи, Тициана…»
Несколько позднее стали известны и другие перемещенные из Германии ценности: иллюминированные рукописи Средневековья из Дрездена, личный фонд канцлера Германии И. Вирта, работы Лукаса Кранаха Старшего, полотна Эль Греко, миллионы книг, среди которых особое место снимает так называемая «Готская библиотека». Из послевоенной Германии были вывезены в Москву издания Иоганна Гуттенберга, инкунабулы, печатные раритеты, палеотипы и литература эпохи реформации.
Все это было вывезено из Германии по распоряжению СВАГ (Советской военной администрации Германии) и других правительственных структур и на десятилетия помещено в спецхраны многих городов СССР. В 50-х годах XX века часть культурных ценностей была передана ГДР (Германской Демократической Республике). Остальные были обнародованы, национализированы и введены в научный оборот только в 90-е годы XX века.
Но были культурные ценности Германии и других стран с более трагической судьбой. Укрытые от бомбардировок во время ведения боевых действий в замках, шахтах, штольнях, элеваторах, фортах и бастионах, они благополучно «пережили» войну, но, оставленные без присмотра, стали добычей различных трофейных команд и частных лиц.
Такова, например, судьба части кенигсбергского музея «Пруссия». Его наиболее ценные экспонаты, которые были укрыты от бомбардировок и артиллерийских обстрелов в форте № 3 «Король Фридрих III», в первые послевоенные месяцы подверглись изъятию трофейными командами и разграблению частными лицами. Остатки были найдены только в 1999-2000 годах сотрудниками отдела по координации поисковой работы ГУК «НПЦ по охране памятников» и археологами Калининградского историко-художественного музея.
Похожую судьбу имеет так называемая «бременская коллекция» мирового значения. Это уникальное собрание рисунков Дюрера, Ван Дейка, Ван Гога, Тулуз-Лотрека, Родена, Пуссена, Гварди, Рембрандта, Тициана, Караваджо, Тьеполо, Гвидо Рении, Веронезе, Коро, Делакруа, старых немецких и итальянских мастеров.
В мае 1943 года из-за опасности воздушных атак владелец Бременского музея эвакуировал свой ценный фонд картин, скульптур и графических изображений в замки Ноймюлле у Зальцведеля, Швеббер у Хамельна и Карнцов (округ Кириц Бранденбургской земли). Владельцем этого замка был граф Кенигсмарка.
Замок Карнцов был оккупирован советскими войсками и оказался единственным местом, где бременская коллекция понесла большие потери. Из двух остальных замков ценности без приключений вернулись в Бремен.
А с сокровищами замка Карнцов случилось следующее. Летом 1945 года замок занимала саперная часть, в которой служил двадцатипятилетний капитан Виктор Балдин. Перед войной он начинал учебу в Московском архитектурном институте (факультативно изучал историю искусств), позже закончил Военно-инженерную академию.
В тот последний вечер перед отправкой инженерной части из Германии домой за капитаном В. И. Балдиным прибежали его солдаты и сообщили, что в подвале замка много каких-то рисунков. Он спустился в подвал, поднял первый лист и не поверил своим глазам. Он увидел перекрещивающиеся латинские буквы А и Д, что означало: перед ним подлинники собрания Бременской картинной галереи. Переведя взгляд на полутемный коридор подвала замка, он рассмотрел на полу множество подобных рисунков, по которым ходили бойкие хозяйственники, перетаскивая старинную мебель, ящики с посудой, канделябры, статуэтки, ковры, музыкальные инструменты и многое другое. В. И. Балдин поднимал листок за листком. Это были творения старинных мастеров Италии, Германии, Голландии и других стран. На каждом листе стояла четкая печать Бременской художественной галереи. Приказав солдатам осторожно собрать листы, которые оказались под ногами «трофейщиков», В. Балдин бросился к командованию с просьбой дать машину и оказать помощь в сборе шедевров.
Однако усталый полковник как-то безразлично спросил: «Сколько тебе лет?» — а потом вздохнул и добавил: «Я так и думал».
Машину В. И. Балдину не дали, так как, по мнению армейского командования, транспорт занят на перевозке «более существенных трофеев».
У В. И. Балдина времени для принятия других решений уже не было. Ему пришлось всю ночь вынимать рисунки из паспорту, чтобы больше унести в собственном чемодане, предварительно вытряхнув свои пожитки. К сожалению, В. И. Балдину удалось упаковать в собственный чемодан только чуть больше трехсот рисунков, остальные пришлось оставить в подвале замка Карнцов. К тому же, утром дня отъезда один из сотрудников замка — бывший поволжский немец — сказал В. И. Балдину, что есть тайник и в охотничьем доме графа. Когда солдаты В. И. Балдина сломали свежесложенную кирпичную стену, то увидели целые штабеля специальных папок на застежках. И здесь были рисунки старых мастеров (художники: Дюрер, Рембрандт, Рубенс, Моне, Дега, Делакруа, Мурильо, Веронезе и другие).
Когда инженерно-саперная часть ушла, графский замок на несколько недель оставался бесхозным. В результате, судьба оставшихся шедевров оказалась трагичной. Несколько лет назад, когда еще был жив В. И. Балдин, из бременского Кунстхалле (Зала искусств) ему прислали каталог, в котором было указано, что в коллекции замка Карнцов находилось 1715 работ (рисунков и картин). Как оказалось, спасением уникальных рисунков в подвале замка Карнцов занимался не только В. И. Балдин. В 1994 году российский гражданин, пожелавший остаться неизвестным, глубокой ночью принес в посольство Германии в Москве 101 рисунок старых мастеров из той же бременской коллекции.
Однако вернемся в 1945 год, когда вместе с инженерно-саперной частью капитан Балдин следовал на Родину. До Бреста эшелоны добирались почти месяц. И в это время В.И. Балдин попутно выменивал и покупал у солдат рисунки из подвала замка Карнцов. У «продавцов» особой популярностью пользовались обнаженные женские фигуры. Солдаты крепили к машинам изображения итальянских натурщиц, иллюстрации к Библии, рисунки на библейские темы. За голову Христа кисти Дюрера капитан отдал свои новые хромовые сапоги. За другие рисунки отдал кисет с табаком, пару белья, ремень, губную гармошку, бинокль, часы, планшетку, деньги и консервы. В результате, у него оказались 362 рисунка и 2 картины 224 авторов из 10 стран.
Кстати, кроме рисунков и картин, «трофеями» В. И. Балдина оказались личная шпага Г. Геринга, которую он взял в захваченном нашими войсками его штабе, и коллекция нацистских орденов и медалей (впоследствии эти «трофеи» у него были изъяты, а сам он имел крупные неприятности от «ведомства» Л. Берии).
Первым местом мирной работы В. И. Балдина был город Загорск, где его назначили директором училища по подготовке мастеров-реставраторов. Чемодан с рисунками хранился в его кабинете, который одновременно был и жилой комнатой.
Почти два года В. И. Балдин изучал, производил опись, атрибуцию и систематизацию рисунков. В его коллекции были представлены лучшие мастера почти всех стран Европы, начиная с XV века. Многие рисунки, акварели, наброски всемирно известных картин были известны В. И. Балдину по репродукциям книг по искусству. Систематизировать рисунки было крайне сложно из-за того, что они ранее принадлежали не государственному музею, а художественному обществу, а это вызывало неразбериху со штампами и собственниками. Законченный труд молодого офицера в запасе назывался «Опись коллекции рисунков западноевропейских мастеров». В Загорске за рисунками, которые спас В. И. Балдин, охотились многие коллекционеры. За них предлагали квартиры и машины.
Хранить у себя такое сокровище молодой фронтовик не мог. И он сделал единственно возможное по тем временам для спасения коллекции — сдал ее в Музей архитектуры. Туда она поступила как «Частный дар от фронтовика — архитектора В. И. Балдина» вместе с фибровым чемоданом. На это решение повлияли такие обстоятельства, как преследование его различными перекупщиками, собирателями произведений живописи, коллекционерами и криминальными лицами.
Одновременно он принимал меры к поиску оставшихся шедевров, полагая, что они могли оказаться на территории СССР в различных учреждениях, музеях, воинских частях или в частных руках. Я приведу в некотором сокращении его письмо:
«23 марта 1948 г. Заместителю Председателя Совета Министров Союза ССР, Маршалу Советского Союза товарищу Ворошилову К.Е. от арх. Балдина В. И. г. Загорск Мос. обл.
В июне 1945 г., в Германии, близ г. Киритц (80 км сев. Берлина) в подвале дома графа Кенигсмарка войсками 38 Инженерно-Саперной Пинской бригады 61 Армии, в которой я служил, было обнаружено собрание редких вещей. Подвал был взят под охрану, и после того, как начальник политотдела бригады подполковник Булгаков вынес, очевидно, наиболее ценное, был открыт для всех.
Я узнал об этом через несколько дней, когда товарищи по службе сообщили мне, что в этом подвале остались какие-то рисунки, и предложили посмотреть их, зная мой интерес к произведениям искусства.
Я поспешил туда; в совершенно темной комнате, прямо на полу ворохом были набросаны рисунки, по ним ходили, топтали, их жгли и растаскивали.
Бегло ознакомившись с рисунками, я понял, что они, несомненно, должны представлять научную ценность, и поэтому обратился к командованию с просьбой об их сохранении, но последними ничего предпринято не было, и рисунки продолжали гибнуть.
Тогда я решил спасти самостоятельно то, что мне было по силам одному: собрал и описал большинство рисунков, остававшихся в подвале, выпросил или выкупил многие из разбросанных по рукам — и привез их в СССР. Здесь, после демобилизации, я систематизировал, обработал эту коллекцию, изучил литературу, относящуюся к ним, установил, что почти все эти рисунки являются подлинными работами старых мастеров Мирового Искусства.
Тогда я решил не хранить их больше у себя, а передать в музей для всеобщего обозрения, сделать их достоянием государства…
Академик Щусев А. В. высоко оценил значение этой коллекции для государства и высказал мысль, что было бы хорошо собрать все те вещи, которые хранились в том подвале, т.к. они несомненно также являются произведениями искусства и имеют государственное значение…
Так как я могу указать на следы для розыска всех остальных, и посчитал своим долгом довести об этом до Вашего сведения, с тем, что если Вы посчитаете это необходимым, то нашли бы возможным собрать эти уникальные произведения искусства для государства…
…если мое письмо дает возможность вернуть науке еще хоть часть произведений искусства, то я буду счастлив сознанием исполненного долга. 23 марта 1948, Виктор Балдин».
Как видим из письма, В. Балдин обратился в правительство с предложением сделать рисунки старых мастеров достоянием Советского государства…
Здесь следует сказать и о спутнице жизни В. И. Балдина Юлии Федоровне. Это человек удивительной, трагичной и все же счастливой судьбы. Шестнадцатилетней девчонкой она была угнана в Дрезден на работу. Вернувшись домой после войны, была признана «врагом народа» и сослана и Сибирь на лесоповал. Затем голодная и оборванная девчушка на подножке поезда добралась до родственницы в Москве, где ее долго проверяли на благонадежность, а потом оставили в покое. Здесь она и познакомилась с В. И. Балдиным.
Шли годы. В. И. Балдин работал архитектором по реставрации Троице-Сергиевой лавры, и история с бременскими рисунками стала забываться. Только встречавшиеся с В. И. Балдиным журналисты — и наши, и иностранные — задавали всегда один популярный вопрос: Почему он не оставил коллекцию себе, почему не продал, наконец? Ведь стоит-то она огромных денег. «У меня и мысли такой не было, — отвечал обычно Виктор Иванович. — Время тогда было другое, о себе не думали».
В 1963 году В. И. Балдину, уже известному архитектору-реставратору, предложили место директора Музея архитектуры имени А. В. Щусева, того самого, где хранились подаренные им рисунки старых мастеров. Неизвестный ему хранитель фондов музея повел В. И. Балдина посмотреть коллекцию, которую «передал один чудак-фронтовик». Как оказалось, рисунки в музее были на особом хранении, лежали в папках, ни разу не реставрировались и никому не показывались. Выставлять их на всеобщее обозрение было категорически запрещено.
Рисунки без надзора погибали второй раз. В. И. Балдин, как всякий порядочный человек, пытался поступить по совести. Если в нашей стране рисунки не могут быть введены в научный искусствоведческий оборот, то нужно отдать их истинному владельцу — Бременскому музею Кунстхалле. И Балдин написал письмо Л. И. Брежневу (в сокращении):
«3. 5. 1973 года. Глубокоуважаемый Леонид Ильич! Не сочли бы Вы целесообразным рассмотреть вопрос о передаче этой редкой коллекции, представляющей уникальную научную и культурную ценность в музей города Бремена…»
Ответа на это обращение В. И. Балдин не получил. Он писал с тем же «успехом» письма Демичеву, Лигачеву, Горбачеву… И лишь в 1989 году, исчерпав все надежды на скорое возвращение рисунков в Бремен, Виктор Иванович, уже пенсионер, сообщил руководству бременского Кунстхалле, что часть их коллекции находится в Москве. Немцы были потрясены. Директор Бременского музея пригласил Виктора Ивановича и его жену Юлию Федоровну в Бремен. О Балдине писали европейские газеты, его узнавали на улицах Бремена. За спасение уникальных рисунков ему было присвоено звание Почетного гражданина города Бремена.
А что же происходит с рисунками, спасенными В. И. Балдиным на его Родине? Здесь его ждало радостное событие — письмо Президента России:
«…Обращаюсь к Вам со словами благодарности и признательности за Ваш поистине гражданский поступок — спасение уникальной коллекции Бременских рисунков…
Уверен, что спасенная Вами коллекция рисунков в недалеком будущем вернется в Бремен.
Желаю Вам, уважаемый Виктор Иванович, крепкого здоровья и благополучия.
С уважением
Борис Ельцин».
Но на этом радость В. И. Балдина закончилась. Настал период передач коллекции, ее перемещений, судебных процессов, определений собственника и моральных неувязок. Все это решалось без участия В. И. Балдина.
Организованная в Эрмитаже выставка спасенных шедевров называлась: «Западноевропейский рисунок XVI-XX веков из собраний Кунстхалле в Бремене». На эту выставку В. И. Балдина не пригласили, и имя его там не упоминали. Даже сотрудники Эрмитажа (кроме Михаила Пиотровского) не знали, кто спас выставленные рисунки. По телевидению сообщили, что сотрудники Эрмитажа провели гигантскую работу по аннотированию рисунков. А у В. И. Балдина эта работа была выполнена еще в 1946 году! И только в 2003 году в московском Музее архитектуры открылась выставка под названием «Бременская коллекция капитана Виктора Балдина». Но к этому времени В. И. Балдина уже не было в живых. Он умер в 1997 году. На выставке присутствовали вдова Юлия Федоровна, дочь и сын.
В 2003 году была проведена экспертиза спасенной коллекции и ее стоимостная оценка. Все собрание В. И. Балдина оценено в 23,5 млн долларов, а 19 рисунков и одну картину, которые отобраны «Эрмитажем» и останутся в России, — в 6 млн (из них на 4 млн «тянет» живописный набросок Гойи).
Всего В. И. Балдиным было спасено рисунков и картин (страна — авторы):
Италия — Бартоломео, Тициан, Караваджо, Гвидо, Рении, Тьеполо, Веронезе (84 листа);
Франция — Коро, Делакруа, Роден, Моне, Давид (23 листа);
Англия, Австрия, Испания, Чехия, Богемия, Норвегия, Швейцария (15 листов);
Голландия — Рубенс, Хальс, Ван Дейк, Рембрандт, Ван Гог (97 листов);
Германия — Дюрер, Гюнтер, Рихтер (145 листов).
Две картины (А. Дюрера и Ф. Гойи).
Читайте также: Благодарная Дрезденская галерея?
Источник: Авенир Петрович Овсянов Их благодарила «Сикстинская Мадонна»: малоизвестные страницы Великой Отечественной войны и ее последствий: сб. очерков Калининград: Аксиос, 2012. с. 36-46. (Тираж 1000 экз.)