Отрезанные блокадой от Большой земли, мы были свободны работать без указаний начальства, без воспитующей и карающей силы, к которой были приучены со школьных лет. В семье, школе, конечно, учили добру, справедливости, понятию чести. Мы искренно верили, что эти идеалы будут достигнуты при коммунизме. Но рядом была неправда, унижение, страх; двойственность...
Для меня, одним из таких незабываемых моментов, бесспорно, была и остается встреча Нового 1942 г. в блокадном Ленинграде. О тяжелейших днях той зимы написано немало, но сегодня мне хочется рассказать о том, что живет в моей памяти на протяжении долгих лет и никак не хочет вытесняться другими событиями подобного плана, сколь яркими и праздничными они...
6.XII.41 года Англия и Америка объявили войну Германии, Румыния и Венгрия — Англии, Китай — Германии, Япония — США и Англии, только Турция ждет чего-то. Все эти страны больше формально ведут войну, у них, конечно, нет таких военных действий, как у нас.
Началась эвакуация. К нам стали ходить уполномоченные. Они разъясняли положение в городе и, ссылаясь на двух маленьких детей, которые могут погибнуть от бомбёжки или от голода, убеждали маму уехать, пока не поздно. Они долго приходили и уговаривали маму уехать, пока не нарвались на папу. Обрадовались! Кинулись ему объяснять положение, чтобы он велел...
Силы уходили. И мама решила: надо двигаться. Мы ходили пешком до Никольских рядов, потом возвращались, и только после этого позволяли себе обедать. Уже темно – зима, электричества нет. Зажигали светильник на лампадном масле или на касторовом, но касторовое жалели, мы его ели.
В январе 1942 года дом, в котором я жила, сгорел, и я осталась без своего имущества, в том, в чём была. Стала жить в детском саду на раскладушке. В 43-м году получила комнату на Петроградской стороне, много сил и времени тратила на то, чтобы добыть дрова. В доме было много крыс, окна — без стёкол, кромешная темнота. Было страшно.
Транспорта в городе не было, мы одели на себя всё что могли и побрели еле-еле на улицу Маяковского, где нас ждало наше "чудо". Нам открыла дверь невысокого роста женщина с улыбкой, чистенькая, в белом передничке. Мы не могли поверить, что это не сон.
Мама рассказывала, что в 42-м году в Смольном устраивался какой-то банкет, и уборщицу с маминой работы пригласили туда на обслуживание. Все так радовались за неё, что она сама поест, а может, и с собой что-нибудь дадут. На следующий день она пришла с глазами полными слёз: её даже не покормили, а ведь чего только не было на столах. Мы не понимали, как...
Исчезали из отоваривания один продукт за другим крупы, сахар, растительное масло. Где-то к ноябрю остался один только хлеб. 125 граммов хлеба и всё, на целый день. К счастью, наша семья сумела быть вместе и помогать друг другу. Каждый день две наши женщины шли вместе за хлебом. Очень часто приходилось стоять в очереди очень долго, так как хлеб привозили далеко не всегда в одно и то же время....
Поскольку родители – врачи, по-видимому, в период НЭПа аптеки присылали им образцы каких-то лекарств. И мы перебрали все эти лекарства, варили какую-то тёплую водичку-кисель из какого-то сладкого слабительного, в котором был сахар, решив, что слабительное уже не действует.
Нужна ли память о блокаде? Да, и еще раз да! И не только как исторический материал, но и как морально-нравственный. Блокада не повторится, но попасть в трудные условия могут и геологи, и зимовщики (уже попадали), и альпинисты, и рабочие в новых местах освоения и др. Как должны вести себя люди в экстремальных условиях, как остаться человеком несмотря ни...
8 сентября 1941 года... Больше часа, как замер город, как пикируют вдалеке тяжёлые самолёты, как отрывисто лают зенитки. Отбоя всё нет и нет. Люди, стоящие с нами на лестнице, притихли, прислушиваются настороженно, говорят мало – вполголоса, будто чувствуя что-то особенное в продолжении тревоги. Что происходит над городом?
Мама и ее сестра готовили нас к отправке в эвакуацию, до поздней ночи вышивали на белье наши имена. Нас было четверо: мы с братом и две двоюродные сестренки. Эвакуировать должны были всех вместе, куда - никто не знал. В первую партию на отправку мы не попали, а в июле - августе уже шло стремительное наступление на Ленинград. Лугу и Лужское направление...
Я ходила по нему из университетского общежития, здесь недалеко, на 5-й линии, до госпиталя на Ждановской. Сейчас увидишь здание школы, большое, красивое. Выходила рано утром, еще в темноте — был январь 42-го года, — возвращалась вечером тоже в темноте. По мосту шло немало людей. Некоторые везли саночки на Смоленское кладбище. На них завернутые в простыни или одеяла люди... умершие. Мы уже...
22 июня 1941 г. началась война, неожиданно, хотя ее все и ожидали. Из Ленинграда стали выезжать пионерские лагеря. Мои родители также, на других глядя, отправили нас подальше от предполагаемых бомбежек города. Меня отправили на ст. Струги-Красные, что за Лугой к родственникам. Никто и в страшном сне не мог предположить, что произойдет впоследствии.
Еще долго после войны я пугалась воющего звука пикирующего самолета, невольно ожидая следующего за ним разрыва бомбы. До сих пор у меня сохранилась привычка подбирать хлебные крошки и счищать с ножа приставший черный хлеб. Хотя у меня не было явных тяжелых заболеваний и внешних физических недостатков, в любом коллективе себе подобных -во дворе, в школе, в институте и даже на работе, я всегда была...
Во время эвакуации студенты узнавали своих профессоров куда ближе, чем в довоенных аудиториях, и почти все они только выиграли от этого тесного общения. Озабоченные горестями военных лет, оторванные от своих кабинетов и библиотек, в условиях трудного быта, скученности, университетские ученые достойно несли бремя войны. Те, кто помоложе, шли в Народное ополчение, но были возвращены в университет.
Шла долгая, холодная зима 1942 года. Страх от обстрелов и бомбежек отошел на второе место, голод овладел всеми, в глазах у всех стояла смерть. В квартире, где совсем недавно жило 25 человек, и всегда было весело от детского смеха, осталось всего двое — две сестрички 15 и 7 лет. И благодаря старшей сестре они еще были живы.
Ленинградцы настолько привыкли к налетам авиации и артобстрелам, что некоторые не только не могли физически, но и не считали нужным укрываться в бомбоубежищах. Тем более, когда до счастливого спасения оставались считанные километры. Скорее всего, никто в эти часы не думал о смерти, во всяком случае, не хотел. Тогда я не знал, что самое страшное ждет нашу семью именно на Большой земле, и блокада...
Неожиданно — столько времени ждали, но неожиданно услышали по радио о прорыве блокады Ленинграда. Из комнат и профессора и студенты с оглушительными криками «ура!!!» кинулись в коридор. Все обнимали и целовали друг друга. Я оказалась в объятиях профессора Некраша, статистика с мировым именем, самого строгого и сурового. Я даже не подозревала, что он,...
Проголосовали: 7 559
Loading ... Loading ... Loading ... Loading ...
