Я обязан немедленно проверить сообщение Бозжанова, выяснить обстановку, сориентироваться, принять решение. Так я совершил ошибку, ни при каких обстоятельствах не позволительную для командира: я пропустил мимо ушей дерзость солдата, изменил правилу: "Никогда не спускай", не укрепил повелительным словом душу солдата. И, как страшное последствие,...

Я сидел за своим рабочим столом, ко мне вошли секретарь комсомольской организации завода тов. Розанов и тов. Михайлов, председатель отдела пропаганды ЦИКа. Подошли ко мне и поздоровались, спросили, как самочувствие, затем Николай Розанов сказал: "Саша, ты уже был в военных действиях, ты пользуешься авторитетом среди пожилых и молодых, а поэтому ты...

С 16 по 25 апреля 1945 года, за 9 суток, мы прошли с боями около 450 км по немецкой земле. Танков у немцев стало явно меньше, видимо, порастеряли в ожесточенных боях с нами. Их заменили, если так можно сказать, фаустпатроны и штурмовые орудия —...

Начало уже темнеть. В это время крейсер был далеко впереди и вел огонь главным калибром по торпедным катерам противника, вышедшим из финских шхер. Мы катеров не видели. Подошли к месту гибели «Якова Свердлова», на воде мелькали огоньки — подавали сигналы матросы и офицеры, которых подбирали катера и привозили к нам на борт.

В полумиле от плацдарма «Шпага» младший капрал Йозеф Хагер дрожащей рукой нащупал на пулемете спусковой крючок и снова начал стрелять. Ему казалось, что земля вокруг него разрывается на части. От грохота он оглох, в голове был сплошной шум. Восемнадцатилетнему немецкому солдату было страшно. Он чувствовал себя больным.

Снова мне придется написать несколько строк, чтобы так или иначе закончить этот дневник. С тех пор как сделана последняя запись, прошло много времени и произошло немало событий. Автор этого дневника не попал снова в бой, так как 26 февраля 1942 г., возвращаясь из разведки, попал под бомбежку и был ранен в ногу.

8 апреля, 1942. Сегодня тепло, на улице тает. Это хорошо, только на ноги нам одеть нече­го — боты дырявые. Вчера в столовой взяла обед на два дня. Суп был гороховый, жидкий, вырезали за него 240 грамм, а есть нечего. Та­кая борьба за существование ужасна. Ничего не выдают по карточкам.

К началу Второй Мировой войны на территории Белоруссии установилась следующее положение Православной Церкви. В восточной части республики Православная Церковь была практически уничтожена, действовали только две церкви, где периодически совершались богослужения. В западной части, воссоединившейся с БССР в сентябре 1939 года, действовало достаточно ...

18 июня я с кораблем и курсантами был в Таллинне... Вдруг приходит шифровальщик и шепчет мне, что пришла шифрограмма из Москвы, зашифрована моим командирским кодом. Срочно пошел на корабль, достал из сейфа командирский код и расшифровал: «Флотам боевая готовность. Всем кораблям немедленно возвратиться в свои базы по месту постоянной дислокации».

Когда спустились на лед, признаюсь, было страшно. Местами поверх льда столько воды, что не видно колес. Кажется, что грузовик плывет по озеру. Но водители не обращают на это внимания. Мы вздохнули спокойно лишь тогда, когда почувствовали под ногами твердую землю.

Я слишком увлеклась передачей по рации очередных разведывательных сведений и не услышала шагов поднимающегося по лестнице на чердак немца... Очнулась лишь под его удивленным пристальным взглядом. Автоматически передала в Центр условный сигнал опасности и замерла.

Когда это произошло, наша очередь заезжать на переправу приблизилась. И тут мой Семен Бабяк молча вынимает из кармана гимнастерки фотографию женщины с двумя девчушками, как сейчас вижу – в коричневых тонах, резким движением подносит к губам, затем неуклюже как-то проводит рукавом по глазам, говорит: «Пора!» и нажимает на стартер.

Фон Верра спросил, где находится туалет, и поспешно ретировался. Так ему удалось выиграть несколько минут. Расспросов ему не выдержать, поэтому лучшее, что можно сделать в такой ситуации, — попытаться самому найти самолет. Фон Верра вылез из окна туалета и принялся осматривать взлетно-посадочную полосу. Прошло почти три четверти часа, прежде чем он, наконец, обнаружил «харрикейн», возле...

Я часто смотрю в твою сторону — на запад. Ты, папа, Ленинград... По всему и по всем так стосковалось сердце. Но ты не волнуйся за меня и не беспокойся — к этой тоске могли быть прибавлены многие другие муки — я это понимаю, и я справлюсь.

«Я должен вернуться. Но если, если случится такое...» Боря читал. Колеблющееся, красноватое пламя коптилки высвечивало, а тени резко очерчивали его похудевшее лицо. Затуманенные, глядящие как бы из глубины, ничего вокруг не замечающие глаза потемнели. Короткие русые волосы мягкой щеточкой торчали надо лбом. Голос Бори звучал, как всегда, глуховато и...

Март сорок третьего года. Я сижу на доща­той ступеньке у входа в одну из них. Сижу, вытянув перед собой ногу, еще по­баливающую после ранения. Рядом воткнута в снег ольховая палка — без нее мне пока что трудно ходить. Чем я занят? Обычное дело — листаю свою запис­ную книжку, сшитую из обрезков газетной бумаги. Надо проверить фамилии, упомянутые в ...

В военно-инженерное училище направлялись только двое, кроме меня еще некто Шулико, которого я не знал. Он с мамой в 1941 году приехал в Электросталь. Наши родители подружились на почве совместных переживаний, по очереди передавали нам передачи в училище, что было официально разрешено.

Слушайте мой приказ. - Первое. Батальон окружен. Мое решение: бороться в окружении до получения приказа об отходе. Участки круговой обороны указаны командирам рот. Ночью работать, чтобы к свету каждый боец отрыл окоп полного профиля. Второе. В плен не сдаваться, пленных не брать. Всем командирам предоставляю право расстреливать трусов на месте...

После непродолжительной службы в 95-й Молдавской стрелковой дивизии меня направили в 7-ю отдельную морскую бригаду морской пехоты. Постоянно участвуя в боях, был три раза контужен. После очередной выписки из госпиталя попал в Ладожскую флотилию в 4-ю бригаду морской пехоты. Осенью 1941 года снова был ранен, а после госпиталя направлен в 71-ю отдельную бригаду морской пехоты — участвовать в...

Cтоит Наде появиться в па­лате — вроде светлее становится. Высокая, статная. В осанке и по­ходке что-то величественное, цар­ственное. Всегда приветливая, в снежно-белом халате, красиво по­вязанной косынке. Когда она за­ходит, больные — даже тяже­лые — начинают улыбаться. И за что ни возьмется: поит ли миксту­рами, делает ли уколы, влива­ния, — все...