Тревожные надежды

Александр Груздев стоит в центре, февраль 1942 г.

1942, 4 марта. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тоть­му] №55.

Позавчера получил письмо от Ивана Гаспарови­ча. Хочется верить, что он поправится и будет жив. Какое было бы это счастье! В Ленинграде продовольственное положение улучшается, и это внушает надежды. Хлеба там дают сейчас по 500 гр.

Я по-прежнему жив и здоров, но вследствие большой рабо­ты порасшатались мои нервы, и на сердце, как и в Ленинграде, лег камень.

1942,16 марта. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тотьму] №58.

С 10.3 по сегодня, т. е. 17.3, я болен. Заболел 10.3, 12.3 был направлен на выполнение серьезного оперативного за­дания. Три дня я работал с температурой 39-40°, спал на мо­розе, не ел 5 суток, а сейчас отдыхаю и набираюсь сил.

К письму прикладываю акварель для моей милой Наташень­ки. Скажи ей, что я ее крепко люблю и целую ее белокурую головку.

1942,19 марта. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тотьму] №59.

Вчера меня немножко ранило. Но ранение самое пустяковое. Денька через 2-3 буду снова в строю.

1942,21 марта. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тотьму] №60.

Я еще до сих пор лечусь. Эти три дня — мой первый отдых за 8 месяцев войны. Прочел я за эти дни томик Чехова, «Полтаву» Пушкина и, конечно, вновь и вновь перечи­тываю его лирику. В медсанбате приятно тем, что в нем есть электрический свет: хорошо писать, читать, думать на досуге.

Я все время хотел показать тебе, Соня, нашу будничную жизнь.

Обычно мы с точки зрения работы разницы между днем и ночью не проводим. Работа, понятно, идет круглые сутки. Жильем нам служат вырытые в земле ямы, покрытые сверху накатом бревен, так называемые блиндажи. Иногда, впрочем, когда нет времени рыть блиндажи, мы живем в маленьких (на 6-8 чел.) палатках. Мое дело заключается в ходьбе на передо­вую и выполнении различных заданий.

О картинках передовой линии говорить кратко нельзя. Это очень сложное явление. Пули, мины, снаряды — это там явле­ние обычное, ибо без этих средств войны не бывает.

Моемся мы в большинстве случаев снегом, пьем растаяв­ший снег, шалаши и окопы тоже делаются из снега.

Пища поставляется в большинстве случаев в кухне, иногда мы ее варим из концентратов. Помнишь мою шутку в отношении каши, которую я обещал есть в армии. Так вот, кашей я сейчас и питаюсь преимуще­ственно.

Зимой спали мы у костров. При морозе 42° это удовольствие ниже среднего.

1942,24 марта. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тотьму] №61.

Мой милый друг, вот я и поправился. Завтра вновь иду на передовую.

1942, 26 марта. [от С. И. Груздевой на фронт] №14.

Тревога за тебя и за папу — не знаю, жив ли он — как-то пода­вила меня в последнее время. А на улице такая ослепительно-голубая весна. Я часто смотрю в твою сторону — на запад. Ты, папа, Ленинград… По всему и по всем так стосковалось сердце. Но ты не волнуйся за меня и не беспокойся — к этой тоске могли быть прибавлены многие другие муки — я это понимаю, и я справлюсь.

Читайте также: Семейный архив военных лет
Источник: Наша война: сборник. — СПб. Изд-во журнала «Звезда», 2005 г.