О службе курсанта военно-инженерного училища

лейтенант В.В. Чубров

В августе 1942 года я был вызван в горвоенкомат, где мне было вручено призывное свидетельство, согласно которому я направлялся на прохождение службы курсантом в Московское военно-инженерное училище. Я поинтересовался раскладом призыва в своей группе призывников. Он был таков: окончившие среднюю школу направлялись в военные училища.

В военно-инженерное училище направлялись только двое, кроме меня еще некто Шулико, которого я не знал. Он с мамой в 1941 году приехал в Электросталь. Наши родители подружились на почве совместных переживаний, по очереди передавали нам передачи в училище, что было официально разрешено.

В конце августа я с вещами прибыл в училище. Оно располагалось в городе Болшево по Ярославской железной дороге в двух остановках от платформы Перловская. Сейчас на территории училища, которое после войны было расформировано, располагается один из отраслевых НИИ Минобороны.

Командовал училищем генерал-майор Ермолаев. В училище было шестнадцать рот, в том числе одна из поляков. Я был направлен в четвертую роту. Каждая рота занимала зал, в котором размещалась около ста коек с прикроватной тумбочкой, где хранилось самое необходимое. Структура рот – штатная: по три взвода и по три отделения во взводе. Командиры рот и взводов – штатные сотрудники училища. Командиры отделений назначались из курсантов. Командиром нашего взвода был старший лейтенант Мусохранов, опытный командир, побывавший на фронте, спокойный по характеру, редко повышающий голос, что не очень характерно для строевого офицера. Командира роты не помню, а вот командиром отделения был назначен курсант Рябов из Сибири, отличный гимнаст, это стало понятно после первого же занятия по физкультуре. Стройный, хорошо сложенный.

Четвертая рота почти полностью состояла из выпускников средних школ, было еще несколько человек старшего возраста, специалистов отдельных отраслей народного хозяйства. Часть из них в ходе обучения была демобилизована и направлена на восстановление народного хозяйства в освобожденных от немцев районах. Штатный срок обучения (то есть в мирное время) – два года. В военное время в нашем училище, да, по-видимому, и во всех определенного срока обучения не было. Он колебался от трех месяцев до полутора лет и определялся положением на фронте. В любые день или ночь рота могла быть поднята по боевой тревоге и направлена на участок фронта, где возникла напряженность. Если время обучения оказалось очень малым (менее полугода), курсантам при выпуске присваивали звания младших командиров (сержант, старший сержант). При достаточно длительном обучении присваивали офицерское звание (как правило, младший лейтенант). Учебные дисциплины: строевая подготовка, воинские уставы, минное дело (устройство, применение), маскировка, сооружение укрепленных заграждений, КП и другие. Занятия – ежедневно, в воскресенье иногда выходной. По каждому предмету – отдельные аудитории.

Питание – следующий уровень после фронтового. Курсантам повышенной упитанности явно не хватало, поэтому заветной мечтой многих являлось – попасть на дежурство по кухне. Некоторые за ночь «справлялись» с бочком супа на десять человек.

Начались курсантские будни. Разнообразие вносилось сводками новостей с фронта, свиданиями с родственниками, внезапной отправкой на фронт смежных подразделений, а также чрезвычайными происшествиями. К последним можно отнести следующие (октябрь 1942 года). Училище владело некоторой площадью земли, где выращивало для самоснабжения овощи. Участки эти требовали вооруженной охраны. Она проводилась силами курсантов. Однажды на участок, засаженный капустой, заявился курсант, решивший «присвоить» пару кочанов капусты. Часовой произнес уставное: «Стой, кто идет?» На эту команду, как и на следующую — «Стой, стрелять буду», — пришедший не отреагировал, не ожидая вооруженного решения, по столь незначительному поводу. Но грянул выстрел, курсант упал. Ранение не оказалось смертельным, но оставило пострадавшего инвалидом. Действия стрелявшего были признаны правильными.

Примерно в ноябре 1942 года однообразные будни могли быть резко нарушены лично для меня. Дежурный по роте сообщил, что меня к такому-то времени вызывает заместитель командира училища по строевой подготовке полковник Сергеев. Он был известен как строгий до суровости командир. Оставшееся до моего визита время я тщетно пытался найти за собой провинность, которая могла быть причиной вызова к лицу такого высокого ранга. В назначенное время вхожу в кабинет, представляюсь, сажусь по приглашению. Сергеев внимательно просматривает материалы, видимо, имеющие отношение ко мне. Сообщает, что согласно решению соответствующего руководства зимой 1942-43 годов создается диверсионная группа лыжников, в состав которой должны быть включены минеры для действия на территории Финляндии. Согласно материалам моего личного дела, я считаюсь хорошим лыжником, так как неоднократно участвовал в районных соревнованиях. «Можете быть свободны», — говорит Сергеев – «в соответствующее время вас вызовут». Забегая вперед, скажу, что очередного вызова так и не последовало. Что касается моей военной судьбы, то этот эпизод сулил коренной ее поворот.

Нерегулярные внеклассные занятия спортом заключались в игре за сборную роты на первенство училища по футболу. В кроссах на три километра, входивших в зачет по физкультуре, занимал одно из первых трех мест. С момента окончания школы я чувствовал снижение выносливости (работа на заводе, оборонные работы) и кроссы были одним из факторов восстановления. Месяц шел за месяцем, а фронт обходился без нашего участия, быт был более-менее налажен. В Ленинской комнате (в каждом батальоне такая была) можно было послушать радио, поиграть в шахматы, провести часы самоподготовки. Свидания с близкими разрешались только по воскресеньям для курсантов, которые с последней встречи с близкими не получили в виде наказания лишения очередного свидания за совершенный проступок. Ко мне приходили либо мама, либо девушка из параллельного класса, с которой я дружил в течение последних двух лет. Иногда передачи мне привозила мама курсанта Шулико, о котором я уже писал.

Приближался выпуск. По разным признакам можно было предположить, что он состоится, не позже осени 1943 года. Ускорить его могла только экстра-ситуация на каком-либо участке фронта. Но ожидать такого резкого изменения не приходилось. На большей части фронта шли позиционные бои, а на Украинских фронтах развертывалась масштабное выступление. Так, в конечном счете, и получилось. Выпуск был намечен на первую декаду ноября 1943-го года. В эти дни 1-ый Украинский фронт развивал успешное наступление на Киев, который был освобожден 7-8 ноября 1943-го года. Числа 9-го ноября был осуществлен выпуск 4-ой роты. Был зачитан приказ о присвоении звания младшего лейтенанта и выданы направления на фронт. Если мне не изменяет память, это был один из Украинских фронтов.

Как на многих из подобных мероприятий, на которых разрешалось распитие спиртного, имели место некоторые эксцессы. Например, несколько курсантов устроили «темную» своему командиру взвода за чрезмерно высокий темп лыжного марша при полном обмундировании. В рукоприкладстве офицера обвинять не приходилось, поэтому, используя понятия в современной армии, этот эпизод можно назвать «антидедовщиной».

После выпуска каждому курсанту было дано увольнение на 48 часов, а затем предстояла отправка на фронт, в основном, на южное направление (Украина, Кавказ).

За короткое время увольнения я рассчитывал попрощаться с мамой в Электростали, а затем с Мариной Дудоревой, о которой упоминал (именно в такой последовательности). В Электростали к маме пригласили старшую сестру Марины Анну. С ней же я сходил проститься с остальной большой ее семьей.

По возвращении в Москву я заехал в общежитие МЭИ, где жила Марина, чтобы попрощаться с ней. Пора было возвращаться в училище. По дороге я оказался у метро «Площадь Революции». Осталось войти в метро, чтобы добраться до Ярославского вокзала, но не тут то было. Почти у самого входа в метро меня приглашает военный патруль (офицер и два солдата).

Подхожу к офицеру, приветствую, в ответ слышу вопрос: «Почему Вы, товарищ младший лейтенант, не поприветствовали патруль, проходя мимо?» Пытаюсь объяснить спешкой при возвращении в училище для отправки на фронт. Ссылка на невнимательность не признается достаточной причиной, это мне было знакомо. Предлагают пройти во двор гостиницы Метрополь, до боли знакомой по визитам к Кудрявцевым, где был оборудован плац для строевой подготовки.

Я предъявляю увольнительную и убеждаю ограничиться внушением, так как в противном случае опоздаю к моменту отправки эшелона, это не возымело действия. После строевых занятий стало ясно, что я уже опоздал. По прибытии в училище, я предъявил увольнительную с соответствующей пометкой патруля о задержании. В результате был направлен на Калининский фронт в район Витебска (город Городок), где размещался штаб 43-ей армии.

Продолжение следует.

Прислала для публикации дочь автора Алла Казакова.

Читайте также: В ожидании войны