И вот уже нашу страну обвиняют в оккупации Прибалтики — и обвинения эти исходят из уст наследников тех самых карателей, которые уничтожили сотни тысяч евреев, русских, белорусов и украинцев, которые солили в бочках отрубленные головы крестьян и бросали в колодцы младенцев. От нас уже требуют миллиардных...

И вот уже нашу страну обвиняют в оккупации Прибалтики — и обвинения эти исходят из уст наследников тех самых карателей, которые уничтожили сотни тысяч евреев, русских, белорусов и украинцев, которые солили в бочках отрубленные головы крестьян и бросали в колодцы младенцев. От нас уже требуют миллиардных...

Целью немецкой политики по отношению к населению на русской территории будет являться доведение рождаемости русских до более низкого уровня, чем у немцев. То же самое относится, между прочим, к чрезвычайно плодовитым народам Кавказа, а в будущем – частично и к Украине. Во избежание нежелательного для нас...

Целью немецкой политики по отношению к населению на русской территории будет являться доведение рождаемости русских до более низкого уровня, чем у немцев. То же самое относится, между прочим, к чрезвычайно плодовитым народам Кавказа, а в будущем – частично и к Украине. Во избежание нежелательного для нас...

Целью немецкой политики по отношению к населению на русской территории будет являться доведение рождаемости русских до более низкого уровня, чем у немцев. То же самое относится, между прочим, к чрезвычайно плодовитым народам Кавказа, а в будущем – частично и к Украине. Во избежание нежелательного для нас...

Я бережно, с непередаваемым чувством волнения и даже благоговения держу солдатские письма моего двоюродного дедушки – серпуховича Алексея Васильевича Боровикова. Это письма из 1943 года. Пожелтевшая бумага – «почтовая карточка». Меня потрясло, что на карточке – изображение плаката Д. Моора «Ты что сделал для фронта?» Через десятилетия смотрит на меня...

Я бережно, с непередаваемым чувством волнения и даже благоговения держу солдатские письма моего двоюродного дедушки – серпуховича Алексея Васильевича Боровикова. Это письма из 1943 года. Пожелтевшая бумага – «почтовая карточка». Меня потрясло, что на карточке – изображение плаката Д. Моора «Ты что сделал для фронта?» Через десятилетия смотрит на меня...

Я бережно, с непередаваемым чувством волнения и даже благоговения держу солдатские письма моего двоюродного дедушки – серпуховича Алексея Васильевича Боровикова. Это письма из 1943 года. Пожелтевшая бумага – «почтовая карточка». Меня потрясло, что на карточке – изображение плаката Д. Моора «Ты что сделал для фронта?» Через десятилетия смотрит на меня...

Конечно же, на войне смерть – это твоя спутница и сопровождает тебя постоянно. Но постепенно вокруг тебя формируется группа «старичков», с которыми ты прошел много боев, они остаются невредимыми, «непробиваемыми». И когда гибнет такой человек, особенно тяжела холодная фраза «войны без жертв не бывает»...

Конечно же, на войне смерть – это твоя спутница и сопровождает тебя постоянно. Но постепенно вокруг тебя формируется группа «старичков», с которыми ты прошел много боев, они остаются невредимыми, «непробиваемыми». И когда гибнет такой человек, особенно тяжела холодная фраза «войны без жертв не бывает»...

Конечно же, на войне смерть – это твоя спутница и сопровождает тебя постоянно. Но постепенно вокруг тебя формируется группа «старичков», с которыми ты прошел много боев, они остаются невредимыми, «непробиваемыми». И когда гибнет такой человек, особенно тяжела холодная фраза «войны без жертв не бывает»...

Конечно же, на войне смерть – это твоя спутница и сопровождает тебя постоянно. Но постепенно вокруг тебя формируется группа «старичков», с которыми ты прошел много боев, они остаются невредимыми, «непробиваемыми». И когда гибнет такой человек, особенно тяжела холодная фраза «войны без жертв не бывает»...

Самое трудное, помню, было подняться по тревоге и собраться за пять минут. Сапоги мы брали по размеру на один-два номера больше, чтобы не терять времени, быстро собраться. За пять минут надо было одеться, обуться и встать в строй. Были случаи, что в сапогах на босую ногу в строй выбегали. Одна девчонка чуть ноги себе не отморозила. Старшина заметил,...

Самое трудное, помню, было подняться по тревоге и собраться за пять минут. Сапоги мы брали по размеру на один-два номера больше, чтобы не терять времени, быстро собраться. За пять минут надо было одеться, обуться и встать в строй. Были случаи, что в сапогах на босую ногу в строй выбегали. Одна девчонка чуть ноги себе не отморозила. Старшина заметил,...

Самое трудное, помню, было подняться по тревоге и собраться за пять минут. Сапоги мы брали по размеру на один-два номера больше, чтобы не терять времени, быстро собраться. За пять минут надо было одеться, обуться и встать в строй. Были случаи, что в сапогах на босую ногу в строй выбегали. Одна девчонка чуть ноги себе не отморозила. Старшина заметил,...

Прошло несколько десятилетий, а боль о пережитом теперь уже далеком 1942 годе в «долине смерти» не утихает. Об этом свидетельствуют и письма ко мне ветеранов-участников тех событий, которые чудом уцелели и выкарабкались из цепких лап смерти, поджидавшей их в этой долине.

Прошло несколько десятилетий, а боль о пережитом теперь уже далеком 1942 годе в «долине смерти» не утихает. Об этом свидетельствуют и письма ко мне ветеранов-участников тех событий, которые чудом уцелели и выкарабкались из цепких лап смерти, поджидавшей их в этой долине.

Прошло несколько десятилетий, а боль о пережитом теперь уже далеком 1942 годе в «долине смерти» не утихает. Об этом свидетельствуют и письма ко мне ветеранов-участников тех событий, которые чудом уцелели и выкарабкались из цепких лап смерти, поджидавшей их в этой долине.

Прошло несколько десятилетий, а боль о пережитом теперь уже далеком 1942 годе в «долине смерти» не утихает. Об этом свидетельствуют и письма ко мне ветеранов-участников тех событий, которые чудом уцелели и выкарабкались из цепких лап смерти, поджидавшей их в этой долине.

Отправили на Урал, в поселок Старина под Соликамском. Жить там было очень тяжело, есть нечего, и я опять ходила по деревням просить милостыню. Потом меня и брата Мишу стали посылать на работу в лес вместе с мамой. Здесь валили лес, сучья складывали в кучи и сжигали. На гари разрабатывали поля под рожь, а между пнями сажали картошку. Мы пилили бревна двуручной пилой: мама с одной стороны, мы с...