Отправили на Урал, в поселок Старина под Соликамском. Жить там было очень тяжело, есть нечего, и я опять ходила по деревням просить милостыню. Потом меня и брата Мишу стали посылать на работу в лес вместе с мамой. Здесь валили лес, сучья складывали в кучи и сжигали. На гари разрабатывали поля под рожь, а между пнями сажали картошку. Мы пилили бревна двуручной пилой: мама с одной стороны, мы с...

Отправили на Урал, в поселок Старина под Соликамском. Жить там было очень тяжело, есть нечего, и я опять ходила по деревням просить милостыню. Потом меня и брата Мишу стали посылать на работу в лес вместе с мамой. Здесь валили лес, сучья складывали в кучи и сжигали. На гари разрабатывали поля под рожь, а между пнями сажали картошку. Мы пилили бревна двуручной пилой: мама с одной стороны, мы с...

Отправили на Урал, в поселок Старина под Соликамском. Жить там было очень тяжело, есть нечего, и я опять ходила по деревням просить милостыню. Потом меня и брата Мишу стали посылать на работу в лес вместе с мамой. Здесь валили лес, сучья складывали в кучи и сжигали. На гари разрабатывали поля под рожь, а между пнями сажали картошку. Мы пилили бревна двуручной пилой: мама с одной стороны, мы с...

Внезапно сыграли тревогу: с северо-запада на прорыв из окружения шел эсэсовский генерал Шернер, собравший под свое крыло боеспособных подчиненных, остатки терского казачьего батальона и полицаев. Воевать с врагами, мечтающими сдаться союзникам, выпало аж до 26 мая. Именно в тот день я, командир отделения младший сержант Фещенко, выпустил последнюю автоматную очередь, и для меня и моих товарищей...

Внезапно сыграли тревогу: с северо-запада на прорыв из окружения шел эсэсовский генерал Шернер, собравший под свое крыло боеспособных подчиненных, остатки терского казачьего батальона и полицаев. Воевать с врагами, мечтающими сдаться союзникам, выпало аж до 26 мая. Именно в тот день я, командир отделения младший сержант Фещенко, выпустил последнюю автоматную очередь, и для меня и моих товарищей...

Внезапно сыграли тревогу: с северо-запада на прорыв из окружения шел эсэсовский генерал Шернер, собравший под свое крыло боеспособных подчиненных, остатки терского казачьего батальона и полицаев. Воевать с врагами, мечтающими сдаться союзникам, выпало аж до 26 мая. Именно в тот день я, командир отделения младший сержант Фещенко, выпустил последнюю автоматную очередь, и для меня и моих товарищей...

Внезапно сыграли тревогу: с северо-запада на прорыв из окружения шел эсэсовский генерал Шернер, собравший под свое крыло боеспособных подчиненных, остатки терского казачьего батальона и полицаев. Воевать с врагами, мечтающими сдаться союзникам, выпало аж до 26 мая. Именно в тот день я, командир отделения младший сержант Фещенко, выпустил последнюю автоматную очередь, и для меня и моих товарищей...

Вся операция длится не больше семи-восьми минут. Скальпель рассекает кожу, мышцы, маленькая струйка крови стекает в поставленный на полу таз, блестящие щипчики, ухватившись за края кожи, раздирают рану, и Вера Афанасьевна прямо пальцем влезает в нее — красную, большую теперь и кровоточащую. Серые пятки вздрагивают, одна нога быстро сгибается и сразу же выпрямляется, слегка дрожа, на спине...

Вся операция длится не больше семи-восьми минут. Скальпель рассекает кожу, мышцы, маленькая струйка крови стекает в поставленный на полу таз, блестящие щипчики, ухватившись за края кожи, раздирают рану, и Вера Афанасьевна прямо пальцем влезает в нее — красную, большую теперь и кровоточащую. Серые пятки вздрагивают, одна нога быстро сгибается и сразу же выпрямляется, слегка дрожа, на спине...

Вся операция длится не больше семи-восьми минут. Скальпель рассекает кожу, мышцы, маленькая струйка крови стекает в поставленный на полу таз, блестящие щипчики, ухватившись за края кожи, раздирают рану, и Вера Афанасьевна прямо пальцем влезает в нее — красную, большую теперь и кровоточащую. Серые пятки вздрагивают, одна нога быстро сгибается и сразу же выпрямляется, слегка дрожа, на спине...

«Весной 1945 в разных концах мира появление отряда из дюжины молодых людей, вооружённых и в форме, вселяло ужас в сердца людей. Был ли это отряд Красной Армии… или немецкий отряд... или японский отряд... этот отряд означал изнасилования, погромы, грабёж, масштабные разрушения, бессмысленные убийства.

«Весной 1945 в разных концах мира появление отряда из дюжины молодых людей, вооружённых и в форме, вселяло ужас в сердца людей. Был ли это отряд Красной Армии… или немецкий отряд... или японский отряд... этот отряд означал изнасилования, погромы, грабёж, масштабные разрушения, бессмысленные убийства.

«Весной 1945 в разных концах мира появление отряда из дюжины молодых людей, вооружённых и в форме, вселяло ужас в сердца людей. Был ли это отряд Красной Армии… или немецкий отряд... или японский отряд... этот отряд означал изнасилования, погромы, грабёж, масштабные разрушения, бессмысленные убийства.

«Весной 1945 в разных концах мира появление отряда из дюжины молодых людей, вооружённых и в форме, вселяло ужас в сердца людей. Был ли это отряд Красной Армии… или немецкий отряд... или японский отряд... этот отряд означал изнасилования, погромы, грабёж, масштабные разрушения, бессмысленные убийства.

«Весной 1945 в разных концах мира появление отряда из дюжины молодых людей, вооружённых и в форме, вселяло ужас в сердца людей. Был ли это отряд Красной Армии… или немецкий отряд... или японский отряд... этот отряд означал изнасилования, погромы, грабёж, масштабные разрушения, бессмысленные убийства.

Неугомонный Сапсай рассуждал: «Лучше уж на фронт, чем здесь заживо гнить. Мы, рецидив, для войны самые подходящие люди. Нам только скажи: вот крепость, берите ее, а там все ваше, — горы своротим, а возьмем!» Зная его решительность и смелость, думаю, что, попади Сапсай в армию, он мог бы проявить эти свои качества в полной мере.

Неугомонный Сапсай рассуждал: «Лучше уж на фронт, чем здесь заживо гнить. Мы, рецидив, для войны самые подходящие люди. Нам только скажи: вот крепость, берите ее, а там все ваше, — горы своротим, а возьмем!» Зная его решительность и смелость, думаю, что, попади Сапсай в армию, он мог бы проявить эти свои качества в полной мере.

Неугомонный Сапсай рассуждал: «Лучше уж на фронт, чем здесь заживо гнить. Мы, рецидив, для войны самые подходящие люди. Нам только скажи: вот крепость, берите ее, а там все ваше, — горы своротим, а возьмем!» Зная его решительность и смелость, думаю, что, попади Сапсай в армию, он мог бы проявить эти свои качества в полной мере.

Неугомонный Сапсай рассуждал: «Лучше уж на фронт, чем здесь заживо гнить. Мы, рецидив, для войны самые подходящие люди. Нам только скажи: вот крепость, берите ее, а там все ваше, — горы своротим, а возьмем!» Зная его решительность и смелость, думаю, что, попади Сапсай в армию, он мог бы проявить эти свои качества в полной мере.

Погода была плохая, войска в плохом состоянии духа. Наша армия застряла на одном месте; в качестве положительного штриха к этой картине можно было добавить: «Однако русские сражаются замечательно». Наш фронт начинал выглядеть неподвижным. Прибывало все больше и больше боеприпасов и самолетов, так что враг подвергался практически беспрерывной...