Рядом с печкой я повесила карту Древнего мира, так как преподавала пятиклассникам историю и русский язык. И эти благословенные минуты у печки я старалась использовать и для обучения и для отвлечения детей от их недетских горестных мыслей. «Коля, покажи, как ты проедешь из Афин в Египет и какие острова в Эгейском море ты встретишь. А ты, Роза, найди нам...

Следующий за ним второй танк делает крутой поворот вправо и прямо въезжает в наше собственное минное поле No 11— бис — самое дьявольское из всех, смешанное из противотанковых и противопехотных мин. И тоже подрывается. Растерявшиеся десантники соскакивают на землю, на «мышеловки» — ПМД. Двое взлетают на воздух…

Следующий за ним второй танк делает крутой поворот вправо и прямо въезжает в наше собственное минное поле No 11— бис — самое дьявольское из всех, смешанное из противотанковых и противопехотных мин. И тоже подрывается. Растерявшиеся десантники соскакивают на землю, на «мышеловки» — ПМД. Двое взлетают на воздух…

Следующий за ним второй танк делает крутой поворот вправо и прямо въезжает в наше собственное минное поле No 11— бис — самое дьявольское из всех, смешанное из противотанковых и противопехотных мин. И тоже подрывается. Растерявшиеся десантники соскакивают на землю, на «мышеловки» — ПМД. Двое взлетают на воздух…

Следующий за ним второй танк делает крутой поворот вправо и прямо въезжает в наше собственное минное поле No 11— бис — самое дьявольское из всех, смешанное из противотанковых и противопехотных мин. И тоже подрывается. Растерявшиеся десантники соскакивают на землю, на «мышеловки» — ПМД. Двое взлетают на воздух…

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Были тяжелые дни войны. Я работала врачом-терапевтом, ординатором в клинике. Было голодно. Во время ночного дежурства принимала по 9 человек отечных больных от голода. Они не приходили, они приползали. Утром на конференции, когда меня спрашивал профессор М.И. Слоним, кто поступил в клинику, я говорила,...

Факт её осуждения вызывал у меня чувство протеста и недоумения. По моему разумению эта женщина за своё служение детям, за свой самоотверженный круглосуточный труд, когда она была для нас и воспитателем, и нянькой, и медсестрой; рискуя жизнью, не побоялась укрыть в детдоме девочку-еврейку, за все это, по-моему, она была достойна если не награды, то уж уважения и благодарности – обязательно.

Факт её осуждения вызывал у меня чувство протеста и недоумения. По моему разумению эта женщина за своё служение детям, за свой самоотверженный круглосуточный труд, когда она была для нас и воспитателем, и нянькой, и медсестрой; рискуя жизнью, не побоялась укрыть в детдоме девочку-еврейку, за все это, по-моему, она была достойна если не награды, то уж уважения и благодарности – обязательно.

Факт её осуждения вызывал у меня чувство протеста и недоумения. По моему разумению эта женщина за своё служение детям, за свой самоотверженный круглосуточный труд, когда она была для нас и воспитателем, и нянькой, и медсестрой; рискуя жизнью, не побоялась укрыть в детдоме девочку-еврейку, за все это, по-моему, она была достойна если не награды, то уж уважения и благодарности – обязательно.

Факт её осуждения вызывал у меня чувство протеста и недоумения. По моему разумению эта женщина за своё служение детям, за свой самоотверженный круглосуточный труд, когда она была для нас и воспитателем, и нянькой, и медсестрой; рискуя жизнью, не побоялась укрыть в детдоме девочку-еврейку, за все это, по-моему, она была достойна если не награды, то уж уважения и благодарности – обязательно.

Странно, как подчас успокоительно действует на человека то ли сытое состояние, то ли сам процесс принятия пищи. Еще полчаса назад я был в совершенном отчаянии, убитый, растерявшийся донельзя. Теперь я почувствовал решимость, какой до этого за собой не знал. Но суть моего преображения была, разумеется, не в пище, не в каше этой вкусной, а в той волне человеческого сочувствия, чистого,...

Странно, как подчас успокоительно действует на человека то ли сытое состояние, то ли сам процесс принятия пищи. Еще полчаса назад я был в совершенном отчаянии, убитый, растерявшийся донельзя. Теперь я почувствовал решимость, какой до этого за собой не знал. Но суть моего преображения была, разумеется, не в пище, не в каше этой вкусной, а в той волне человеческого сочувствия, чистого,...

Странно, как подчас успокоительно действует на человека то ли сытое состояние, то ли сам процесс принятия пищи. Еще полчаса назад я был в совершенном отчаянии, убитый, растерявшийся донельзя. Теперь я почувствовал решимость, какой до этого за собой не знал. Но суть моего преображения была, разумеется, не в пище, не в каше этой вкусной, а в той волне человеческого сочувствия, чистого,...