Военные действия

Сначала в войсках не было даже миноискателей и бойцы гибли, подрываясь на минах. Даже в нашем отдалённом белорусском г. Могилёве знали об этом, а две большие школы в городе были заняты под госпитали для раненых и обмороженных. Несмотря на наше подавляющее численное превосходство, только к началу февраля войска подошли к «линии Маннергейма» и, прорвав её, стали двигаться к Выборгскому...

Начальник штаба Гейко был у нас, он говорит: «Слушай, давай, последний день. После обеда слетай, по аэродромам пройдись. Ну, круг там большой, где какие войска, может, двигаются, по дорогам, да и где какие самолеты, может, на аэродромы подсели». И он полетел, записал, сфотографировал. Потом, уже к Керчи подходит, около Феодосии, там «Семь кладезей», полевые аэродромы были. Паша смотрит,...

Разведчик должен хорошо ориентироваться на местности и ходить «по азимуту», он должен уметь читать карты и выбирать дороги для проезда пушек. Кроме того, он должен оценивать расстояние от наблюдательного пункта до цели с помощью бинокля или стереотрубы. Хорошо бы разведчику и уметь ещё подготавливать...

Однако приговор, вынесенный тайным судилищем по твоему фантастическому "делу", по прошествии многих лет будет аннулирован и ''за отсутствием состава преступления" перед тобою даже как бы и извинятся: "не обижайтесь, мол, служебная ошибка произошла": три ареста, пять тюрем, допросы "на конвейере ", этапы, карцеры, лагеря, голодовки, каторжные работы, массовые "показательные" расстрелы...

У нас отобрано всё, что ранее мы считали своим законным достоянием, чем мы жили, увлекались, гордились, на что надеялись: семья и домашний уют, любимые вещи и книги, привычные заботы и занятия. Родные и близкие, друзья и подружки, с которыми мы привыкли обсуждать самое сокровенное, советоваться, веселиться, рассуждать – и мечтать – все это осталось где-то там, в иной жизни. Все наши знания,...

Кроме муштры и обычных занятий, нам всё же дали по одному разу выстрелить из противотанкового ружья, но не настоящим противотанковым патроном, а патроном от обычной винтовки, вставленным в соответствующий вкладыш в противотанковом ружье. При таком длинном стволе, как у противотанкового ружья, и маленьком...

Жутко сделалось, мы приготовились к броску на берег. Жутко потому, что мы были беспомощны, окопаться нельзя, стрелять тоже нельзя, тесно на барже, своих можно убить. Хотелось скорее добраться до берега и ведь на земле можно окопаться, броситься в атаку, а город горит, да и не только город, а Волга тоже горит, горит нефть, плывущая по Волге.

Ведь я даже на два месяца полностью никогда из дому не уезжала! Кроме сознания, что я защищаю Родину, мою жизнь здесь скрашивает еще то, что я очень полюбила штурманское дело. Вы, наверное, очень беспокоитесь с тех пор, как я в армии, тем более, что теперь вы знаете мою профессию. Но вы не очень...

Кажется, на этом собрании вместо довольно молодого председателя колхоза, которого забрали в армию, председателем выбрали совсем пожилого мужчину по прозвищу Степан Трубка. Так его прозвали в деревне за то, что он всегда курил большую трубку. Он был очень добрый и справедливый человек, и мама рассказывала, что в конце 1942 г. Степан распорядился...

Наша мама объясняла аресты мужей тёти Веры и тёти Зины неосторожными разговорами. На следствии дядя Женя не подписал ложных показаний. По-видимому, поэтому его не расстреляли, а присудили к 5-ти годам лагерей. Возможно, что такой малый срок по тем временам, он получил за свой внешний вид, который после лишений и пыток, предсказывал его близкую...

Впереди меня стоят три человека. Подходят по одному к столу. Фашисты что-то спрашивают – нам, конечно, не слышно – и смотрят по карте. Два человека прошли благополучно, но всё же долго их спрашивали. Подходит третий человек, он же – идущий впереди меня. Сердце мое, кажется, совсем замирает: то часто стучит, то вообще мертвое делается, – но себе без конца внушаешь мужество.

Кабина оказалась закрытой, хотя садился при открытом колпаке. Плохо. В левую форточку задувает снег. Где-то воет ветер. Жужжит умформер радио¬станции. Что-то в левом боку мешает вдыхать воздух. В го¬лове какой-то туман и тут же прояснение: вспоминаю вна¬чале, что мы вылетели на задание, потом - что атаковали, потом - что снаряды рядом с самолетом ...

Два мои тяжелых реактивных снаряда врезаются в баржу. На опасно малой высоте сбра­сываю четыре стокилограммовые бомбы. Если бы они па­дали на твердую землю, а не на воду и в болотистый берег, то риск подорваться на своих же бомбах был бы велик. Я этого не понимаю, да и некогда думать об этом, потому что Петя, воздушный стрелок, бьет из своего...

Мы с волнением ждали начала операции, считая, что немцы не пожалеют сил, чтобы про­рваться к такой воистину уникальной мишени, которую представляет флот союзников у бере­гов Франции. Также мы знали, что немцы ак­тивно строят новые подводные лодки типа XXI, оборудованные шноркелями и способные дви­гаться под водой с высокой скоростью.

Шестеро разведчиков с командиром Крестьяниновым в маскхалатах, бросками, где по-пластунски, где юзом, где, согнувшись, бегом, миновали лед Волхова и успели залечь вокруг окопа — пулеметной засады немцев. Темнота сгустилась. С той стороны — тишина. Немцы повесили по нескольку ракет. И вдруг слышим глуховатый взрыв гранаты Ф-1. Еще через несколько...

Середина октября 1943 года. Было относительно тепло и солнечно, против прошлой страшной зимы, когда немцы и испанцы целыми подразделениями замерзали до смерти в окопах в своих летних шинельках и пилотках, в сапогах. Глиняный карьер стал нашему батальону «крепостью», куда не залетали снаряды противника, тем более пули. Вдруг зуммер — звонят с КП...

Некоторые без конца пили воду и, что было особенно вредно, соленую воду, от чего начинали пухнуть. Два челове­ка на нашей батарее умерли от голода, один на посту, другой - от перепоя соленой водой. Но я думаю, что в основе этих смертей было их психологичес­кое состояние. Если до блокады доминирующей темой...

Это был сплошной непрерывный обстрел. Стреляли и мы без перерыва. Впрочем, перерывы были, когда командир батареи рассчитывал новую цель. В один из таких перерывов все ушли в укрытие, а я, оставшись на орудии, присел за бруствером. Вдруг за моей спиной раздался страшный взрыв и одновременный удар по спине. У меня было впечатление, что кто-то изо...

Над нами шел все время воздушный бой, стрелять было нельзя, т.к. можно было попасть в свой самолет. И мы были вынуждены смотреть на происходящее со стороны, как зрители гладиаторских боев. Это были, главным образом, бои Ме-109 и наших И-16 и И-153. С земли были хорошо видны достоинства и недостатки этих...

26 сентября 1940 года меня призвали на срочную службу в армию, на флот. Отец проводил меня до призывного пункта. «Ну, давай поцелуемся», - сказал он, мы расцеловались, и он пошел на работу. Отец никогда нас с бра­том не целовал, это было первый раз, и я почувствовал значительность мо­мента.