Я оперировал с молодым, только что окончившим институт врачом Т. С. Беловой три раза в неделю, по пять-шесть операций в операционный день. Состояние мое ухудшилось, у меня начались поносы и, что хуже всего, частые голодные обмороки.

В соответствии с планом фон Верра должен был добраться до ближайшего британского аэродрома, рассказать там историю о своем возвращении с боевого вылета и о вынужденной посадке, а затем попросить самолет, чтобы «вернуться на базу». Этот план казался дерзким, но при благоприятном стечении обстоятельств можно было рассчитывать на удачу.

У нас был большой, дружный двор. Мы играли в лапту, штандры, казаки-разбойники, и еще были во дворе качели «гигантские шаги». Да, было все, но ворвалась в нашу страну война, и ничего от этого не осталось, кроме горя...

Мое напряженное до предела внимание сосредоточилось на черной кобуре, из которой высовывалась ручка пистолета, напоминающая пятачок нашей хрюшки. Вдруг немец положил щетку, выпрямился, скрестив руки на затылке, вобрал в себя воздух - и громкий, глухой хлопок вырвался из его тела. Меня это так поразило,...

Прибыл очередной состав, выгрузили всех раненых, возвращаемся в госпиталь. Вдруг нам вдогонку несется: «Девочки, вернитесь, забыли раненого!» И правда, в одном из вагонов, за какими-то коробками обнаружили стари­ка, в гипсе до подбородка. Осторожно перевезли его в палату. Через два дня зашла в палату и узнала, что «старик» — это совсем молодой мужчина, офицер. Очень тяжелое ранение, страдает...

Идти вместе в бой, вместе бить подлых гадов - фашистов, вместе победить - это самое лучшее, что можем мы желать. И так будет. Может быть, мы не будем стоять рядом плечом к плечу, но все-таки мы будем в одном ряду, ибо нас породнила война, породнило единство мысли и цепи. И где бы мы ни были, мы будем стремиться к одному - к победе.

Как нужна была в момент этой отчаянной внутренней борьбы, когда чаша весов попеременно склонялась то в одну, то в другую сторону, когда душа солдата раздиралась надвое, - как нужна была в этот момент команда! Спокойный, громкий, повелительный приказ командира - это был бы приказ Родины сыну. Команда вырвала бы воина из когтей малодушия; команда ...

Я на машине повезла раненых в медсанбат, но медсанбата на месте уже не оказалось. Пока мы его искали, на дорогах появились немецкие танки, начали стрелять по нашей машине, рвались снаряды. Многих моих раненых еще раз ранило, меня тоже ранило. Около машины разорвался снаряд, меня контузи­ло, выбросило из...

Январь был пронизывающе сырым – что днем, что ночью. Снегопад, туман, низкие облака делали неразличимыми день и ночь. Спали мало. Ночью – или полеты в сложных метеоусловиях, или томительные ожидания мало-мальски сносной погоды, чтобы взлететь. Днем от перенапряжения наваливалась бессонница.

На околице войны - В глубине Германии - Баня! Что там Сандуны С остальными банями! На чужбине отчий дом - Баня натуральная. По порядку поведем Нашу речь похвальную.

Проснувшись, я лежал, высунув из-под одеяла нос. Холод стал ощутимым. Всегда так: пока спишь, - холод не чувствуешь. А проснулся, открыл глаза, - сразу почувствовал, что дышишь холодным воздухом. Вставать не хотелось.

Наш Новый год материально мы не можем отметить. Все идет, как всегда. Хотелось бы получить от тебя письмо, но по­чта наша за нами не поспевает, и писем я не имел уже более недели. Все, что я пишу тебе, не имеет строгой последователь­ности. Происходит это по ряду причин: темно, тесно, холодновато, я устал и пишу урывками.

Там тесно, душно. Ходячие раненые стоят, кое-кто сидит — на скамейках, на полу. У многих забинтованы и взяты в шины руки, ноги. Повязки потемнели, набухли, пропитались кровью. У некоторых раненых лица искажены болью. Один парень с культяшкой все твердит: «Как же это так получилось...» Видно, как трудно ему смириться с насильственным переходом от здоровья к страданиям.

Сколько было веселья! Все смеялись, шутили, улыбались, обнимались, целовались. В доме у нас был радиоприёмник «СИ-235», тогда это считалось редкостью. Он оповестил о наступлении Нового, 1941 года. Раздались возгласы: «Ура! С Новым годом! С Новым счастьем!» Кричали и дети за столом, подражая взрослым.

Он вел журнал собраний Союза, им же, как следует полагать, формулировались все основные документы Союза, целями которого провозглашалось обсуждение вопросов "о распространении Евангельских начал на всю народную жизнь, об усилении нравственного авторитета духовенства, объединении верующего народа в живые приходские учреждения и организации для...

Декабрь. Не стало электрического освещения. В школьных классах, превращенных в казарменные помещения, тускло мерцают самодельные коптилки. Заглохла кочегарка: нечем топить, нет ни дров, ни угля. У кого были в квартирах чугунные печки, разобрали. Принесли в команду. А ведь и эти печи топить надо.

Немцы и там - позади нас. Там враг пробивается к Москве. Там дерутся наши братья. Мы, наш батальон, прикрываем их здесь от удара сбоку. Они верят нам, верят: мы устоим, не пропустим. А я поверил тебе. Ты держал дорогу, ты запер ее. И струсил. Бежал. Думаешь, ты оставил дорогу? Нет! Ты отдал Москву!

Фильм «Мост» рассказывает о событиях Второй мировой войны. Гитлеровская армия практически разбита и отступает. Действие происходит в конце апреля 1945 г. в небольшом провинциальном немецком городке. Жизнь городка мы видим глазами нескольких немецких старшеклассников. Ритм жизни этого городка, несмотря на войну, размерен и неспешен.

12 декабря 1941 г. Дорогая Лидочка! Случайно узнала твой адрес и вот пишу. Как ты живешь? Как настроение? Я живу хорошо, настроение отличное. Очень хочется узнать что-нибудь о наших ребятах. Не пишет ли тебе кто-нибудь? Если пишет, то напиши мне, что и о ком ты знаешь.

Теперь мы были очень близко. Его слова подра­зумевали, что дистанция между нами составляла от нескольких километров до нескольких метров. Вне­запно я заметил отблеск от того, что казалось дву­мя звездами немного выше меня. Я увидел, что они перемещаются. Это не звезды, это было свечение из выхлопных патрубков двухмоторного самолета.