Меня, более слабого физически, лагерная вошь свалила в тифозный барак. Провалялся там осень и зиму 1942-43 годов. Посреди двухэтажных нар огромного сарая топилась металлическая бочка. У нее сидят «санитары» – переболевшие. Днем у них много работы – идет на потоке замена «новым пополнением» мест, освобождаемых вывезенными в братскую могилу. Позже на ней установят обелиск с цифрой 30 тысяч.

Меня, более слабого физически, лагерная вошь свалила в тифозный барак. Провалялся там осень и зиму 1942-43 годов. Посреди двухэтажных нар огромного сарая топилась металлическая бочка. У нее сидят «санитары» – переболевшие. Днем у них много работы – идет на потоке замена «новым пополнением» мест, освобождаемых вывезенными в братскую могилу. Позже на ней установят обелиск с цифрой 30 тысяч.

Меня, более слабого физически, лагерная вошь свалила в тифозный барак. Провалялся там осень и зиму 1942-43 годов. Посреди двухэтажных нар огромного сарая топилась металлическая бочка. У нее сидят «санитары» – переболевшие. Днем у них много работы – идет на потоке замена «новым пополнением» мест, освобождаемых вывезенными в братскую могилу. Позже на ней установят обелиск с цифрой 30 тысяч.

Меня, более слабого физически, лагерная вошь свалила в тифозный барак. Провалялся там осень и зиму 1942-43 годов. Посреди двухэтажных нар огромного сарая топилась металлическая бочка. У нее сидят «санитары» – переболевшие. Днем у них много работы – идет на потоке замена «новым пополнением» мест, освобождаемых вывезенными в братскую могилу. Позже на ней установят обелиск с цифрой 30 тысяч.

Дневальный барака, толстогубый, красноносый верзила Васька Прыщ, докладывал полицейскому Царькову: - Господин полицейский! В бараке у пленного из вчерашнего этапа часы есть! - Сколько раз я тебе, дубина, говорил, не называй меня полицейским, и тем более господином. Я есть шеф барака, выделенный для наведения порядка.

Дневальный барака, толстогубый, красноносый верзила Васька Прыщ, докладывал полицейскому Царькову: - Господин полицейский! В бараке у пленного из вчерашнего этапа часы есть! - Сколько раз я тебе, дубина, говорил, не называй меня полицейским, и тем более господином. Я есть шеф барака, выделенный для наведения порядка.

Дневальный барака, толстогубый, красноносый верзила Васька Прыщ, докладывал полицейскому Царькову: - Господин полицейский! В бараке у пленного из вчерашнего этапа часы есть! - Сколько раз я тебе, дубина, говорил, не называй меня полицейским, и тем более господином. Я есть шеф барака, выделенный для наведения порядка.

Дневальный барака, толстогубый, красноносый верзила Васька Прыщ, докладывал полицейскому Царькову: - Господин полицейский! В бараке у пленного из вчерашнего этапа часы есть! - Сколько раз я тебе, дубина, говорил, не называй меня полицейским, и тем более господином. Я есть шеф барака, выделенный для наведения порядка.

Дневальный барака, толстогубый, красноносый верзила Васька Прыщ, докладывал полицейскому Царькову: - Господин полицейский! В бараке у пленного из вчерашнего этапа часы есть! - Сколько раз я тебе, дубина, говорил, не называй меня полицейским, и тем более господином. Я есть шеф барака, выделенный для наведения порядка.

В конце победного мая 1945 года на нашей родной Хронике — или, как она стала называться, на Центральной студии документальных фильмов началась подготовка к съемкам парада Победы, который должен был состояться 24-го июня на Красной площади. Для этого нужно было собрать как можно больше операторов-документалистов.

В конце победного мая 1945 года на нашей родной Хронике — или, как она стала называться, на Центральной студии документальных фильмов началась подготовка к съемкам парада Победы, который должен был состояться 24-го июня на Красной площади. Для этого нужно было собрать как можно больше операторов-документалистов.

В конце победного мая 1945 года на нашей родной Хронике — или, как она стала называться, на Центральной студии документальных фильмов началась подготовка к съемкам парада Победы, который должен был состояться 24-го июня на Красной площади. Для этого нужно было собрать как можно больше операторов-документалистов.

В конце победного мая 1945 года на нашей родной Хронике — или, как она стала называться, на Центральной студии документальных фильмов началась подготовка к съемкам парада Победы, который должен был состояться 24-го июня на Красной площади. Для этого нужно было собрать как можно больше операторов-документалистов.

В конце победного мая 1945 года на нашей родной Хронике — или, как она стала называться, на Центральной студии документальных фильмов началась подготовка к съемкам парада Победы, который должен был состояться 24-го июня на Красной площади. Для этого нужно было собрать как можно больше операторов-документалистов.

Шалости-то какие: вместо тетрадок в школу купил конфет. Доставалось и ремнем. Причем поблажек ни старшему, ни младшему сыну никаких. Можно сказать, воспитание хоть и домашнее, но и спартанское одновременно. А в школе! В школе ему доверяли самые ответственные поручения. В пионерские, да еще и в самые трудные...

Шалости-то какие: вместо тетрадок в школу купил конфет. Доставалось и ремнем. Причем поблажек ни старшему, ни младшему сыну никаких. Можно сказать, воспитание хоть и домашнее, но и спартанское одновременно. А в школе! В школе ему доверяли самые ответственные поручения. В пионерские, да еще и в самые трудные...

Шалости-то какие: вместо тетрадок в школу купил конфет. Доставалось и ремнем. Причем поблажек ни старшему, ни младшему сыну никаких. Можно сказать, воспитание хоть и домашнее, но и спартанское одновременно. А в школе! В школе ему доверяли самые ответственные поручения. В пионерские, да еще и в самые трудные...

Шалости-то какие: вместо тетрадок в школу купил конфет. Доставалось и ремнем. Причем поблажек ни старшему, ни младшему сыну никаких. Можно сказать, воспитание хоть и домашнее, но и спартанское одновременно. А в школе! В школе ему доверяли самые ответственные поручения. В пионерские, да еще и в самые трудные...

Шалости-то какие: вместо тетрадок в школу купил конфет. Доставалось и ремнем. Причем поблажек ни старшему, ни младшему сыну никаких. Можно сказать, воспитание хоть и домашнее, но и спартанское одновременно. А в школе! В школе ему доверяли самые ответственные поручения. В пионерские, да еще и в самые трудные...

Родители Эльвиры были лидерами антифашистского со­противления. Отец вынужден был покинуть семью и продолжать опасную работу на нелегальном положении. Но нацисты не оставляли в покое семью Пауля. Обыски в его квартире про­должались. Однажды полицейские ворвались в дом, разгромили все жилище, зверски избили мать. После этого обыска женщина на всю жизнь осталась инвалидом.