В начале апреля 1943 года наша дивизия заняла оборону на рубеже населенных пунктов Алексеевна - Верхнее - Столбецкое. Этот рубеж находился на правом флан­ге 48-й армии Центрального фронта на Курской дуге. В течение трех месяцев совершенствовали оборону, вгрызались, что называется, в землю, рыли траншеи, противотанковые рвы устанавливали инженерные заграждения.

В начале апреля 1943 года наша дивизия заняла оборону на рубеже населенных пунктов Алексеевна - Верхнее - Столбецкое. Этот рубеж находился на правом флан­ге 48-й армии Центрального фронта на Курской дуге. В течение трех месяцев совершенствовали оборону, вгрызались, что называется, в землю, рыли траншеи, противотанковые рвы устанавливали инженерные заграждения.

В начале апреля 1943 года наша дивизия заняла оборону на рубеже населенных пунктов Алексеевна - Верхнее - Столбецкое. Этот рубеж находился на правом флан­ге 48-й армии Центрального фронта на Курской дуге. В течение трех месяцев совершенствовали оборону, вгрызались, что называется, в землю, рыли траншеи, противотанковые рвы устанавливали инженерные заграждения.

В начале апреля 1943 года наша дивизия заняла оборону на рубеже населенных пунктов Алексеевна - Верхнее - Столбецкое. Этот рубеж находился на правом флан­ге 48-й армии Центрального фронта на Курской дуге. В течение трех месяцев совершенствовали оборону, вгрызались, что называется, в землю, рыли траншеи, противотанковые рвы устанавливали инженерные заграждения.

Немцы стали делать мост через речку. Прямо в деревне. И там поставили дежурить троих-четверых наших мужиков, чтобы мост не взорвали. Они ночь дежурили, а потом ухо­дили. Пожилые мужики, которых в армию уже не брали. Дядя Коля Поликарпов, дядя Саша Евдокимов — они старые уже были. А один — не знаю, что он наговорил им, Митька Агеев (тоже пожилой) — ...

Немцы стали делать мост через речку. Прямо в деревне. И там поставили дежурить троих-четверых наших мужиков, чтобы мост не взорвали. Они ночь дежурили, а потом ухо­дили. Пожилые мужики, которых в армию уже не брали. Дядя Коля Поликарпов, дядя Саша Евдокимов — они старые уже были. А один — не знаю, что он наговорил им, Митька Агеев (тоже пожилой) — ...

Немцы стали делать мост через речку. Прямо в деревне. И там поставили дежурить троих-четверых наших мужиков, чтобы мост не взорвали. Они ночь дежурили, а потом ухо­дили. Пожилые мужики, которых в армию уже не брали. Дядя Коля Поликарпов, дядя Саша Евдокимов — они старые уже были. А один — не знаю, что он наговорил им, Митька Агеев (тоже пожилой) — ...

Немцы стали делать мост через речку. Прямо в деревне. И там поставили дежурить троих-четверых наших мужиков, чтобы мост не взорвали. Они ночь дежурили, а потом ухо­дили. Пожилые мужики, которых в армию уже не брали. Дядя Коля Поликарпов, дядя Саша Евдокимов — они старые уже были. А один — не знаю, что он наговорил им, Митька Агеев (тоже пожилой) — ...

Немцы стали делать мост через речку. Прямо в деревне. И там поставили дежурить троих-четверых наших мужиков, чтобы мост не взорвали. Они ночь дежурили, а потом ухо­дили. Пожилые мужики, которых в армию уже не брали. Дядя Коля Поликарпов, дядя Саша Евдокимов — они старые уже были. А один — не знаю, что он наговорил им, Митька Агеев (тоже пожилой) — ...

Помню, я пошла к соседской девчонке поболтать (я уж большая была, как раз окончила семь классов Оредежской средней школы), и как раз попала, что по радио выступал Молотов и говорил о начале войны с Германией. Я сама не слушала, а соседи, дед с бабкой в доме сидели, а у них радио было включено. Такая же тоже «тарел­ка». Вот они слушали и нам...

Помню, я пошла к соседской девчонке поболтать (я уж большая была, как раз окончила семь классов Оредежской средней школы), и как раз попала, что по радио выступал Молотов и говорил о начале войны с Германией. Я сама не слушала, а соседи, дед с бабкой в доме сидели, а у них радио было включено. Такая же тоже «тарел­ка». Вот они слушали и нам...

Помню, я пошла к соседской девчонке поболтать (я уж большая была, как раз окончила семь классов Оредежской средней школы), и как раз попала, что по радио выступал Молотов и говорил о начале войны с Германией. Я сама не слушала, а соседи, дед с бабкой в доме сидели, а у них радио было включено. Такая же тоже «тарел­ка». Вот они слушали и нам...

Помню, я пошла к соседской девчонке поболтать (я уж большая была, как раз окончила семь классов Оредежской средней школы), и как раз попала, что по радио выступал Молотов и говорил о начале войны с Германией. Я сама не слушала, а соседи, дед с бабкой в доме сидели, а у них радио было включено. Такая же тоже «тарел­ка». Вот они слушали и нам...

Помню, я пошла к соседской девчонке поболтать (я уж большая была, как раз окончила семь классов Оредежской средней школы), и как раз попала, что по радио выступал Молотов и говорил о начале войны с Германией. Я сама не слушала, а соседи, дед с бабкой в доме сидели, а у них радио было включено. Такая же тоже «тарел­ка». Вот они слушали и нам...

Вместе с сотнями других кандидатов я находился уже почти год на территории оккупированной Франции, и перспектива получить место в военной лётной школе представлялась довольно маловероятной. Во время моего первого отпуска 23-го июля 1943 года я прибыл в Гамбург. Конечно же, радость от встречи с родными была велика.

Вместе с сотнями других кандидатов я находился уже почти год на территории оккупированной Франции, и перспектива получить место в военной лётной школе представлялась довольно маловероятной. Во время моего первого отпуска 23-го июля 1943 года я прибыл в Гамбург. Конечно же, радость от встречи с родными была велика.

Вместе с сотнями других кандидатов я находился уже почти год на территории оккупированной Франции, и перспектива получить место в военной лётной школе представлялась довольно маловероятной. Во время моего первого отпуска 23-го июля 1943 года я прибыл в Гамбург. Конечно же, радость от встречи с родными была велика.

Вместе с сотнями других кандидатов я находился уже почти год на территории оккупированной Франции, и перспектива получить место в военной лётной школе представлялась довольно маловероятной. Во время моего первого отпуска 23-го июля 1943 года я прибыл в Гамбург. Конечно же, радость от встречи с родными была велика.

Вместе с сотнями других кандидатов я находился уже почти год на территории оккупированной Франции, и перспектива получить место в военной лётной школе представлялась довольно маловероятной. Во время моего первого отпуска 23-го июля 1943 года я прибыл в Гамбург. Конечно же, радость от встречи с родными была велика.

Вместе с сотнями других кандидатов я находился уже почти год на территории оккупированной Франции, и перспектива получить место в военной лётной школе представлялась довольно маловероятной. Во время моего первого отпуска 23-го июля 1943 года я прибыл в Гамбург. Конечно же, радость от встречи с родными была велика.