К нему столько жалоб шло, слыша, что он такой сердобольный. Но он всегда проверял. И вот эту семью он все время держал под контролем. Уедет куда-нибудь, потом приедет и спрашивает, как дела. Я уже как шеф от имени Игоря Васильевича проверяла. «Ну, ты там посмотри, что купить, что обновить». Потом этот отец семейства уехал в дерев­ню к родственникам. А...

К нему столько жалоб шло, слыша, что он такой сердобольный. Но он всегда проверял. И вот эту семью он все время держал под контролем. Уедет куда-нибудь, потом приедет и спрашивает, как дела. Я уже как шеф от имени Игоря Васильевича проверяла. «Ну, ты там посмотри, что купить, что обновить». Потом этот отец семейства уехал в дерев­ню к родственникам. А...

К нему столько жалоб шло, слыша, что он такой сердобольный. Но он всегда проверял. И вот эту семью он все время держал под контролем. Уедет куда-нибудь, потом приедет и спрашивает, как дела. Я уже как шеф от имени Игоря Васильевича проверяла. «Ну, ты там посмотри, что купить, что обновить». Потом этот отец семейства уехал в дерев­ню к родственникам. А...

К нему столько жалоб шло, слыша, что он такой сердобольный. Но он всегда проверял. И вот эту семью он все время держал под контролем. Уедет куда-нибудь, потом приедет и спрашивает, как дела. Я уже как шеф от имени Игоря Васильевича проверяла. «Ну, ты там посмотри, что купить, что обновить». Потом этот отец семейства уехал в дерев­ню к родственникам. А...

Первые месяц-два - самые тяжелые у новобранца. От нестерпимой тоски по дому, по родным местам и товарищам кое-кто плачет, оставшись один, часто в постели, после отбоя; особенно это относиться к тем, кто все время жил при матери, в своем родном селе или городе. Выручает только большая физическая нагрузка. Она притупляет чувства. Кроме того, смертельно уставшему не остается времени предаваться...

Первые месяц-два - самые тяжелые у новобранца. От нестерпимой тоски по дому, по родным местам и товарищам кое-кто плачет, оставшись один, часто в постели, после отбоя; особенно это относиться к тем, кто все время жил при матери, в своем родном селе или городе. Выручает только большая физическая нагрузка. Она притупляет чувства. Кроме того, смертельно уставшему не остается времени предаваться...

Первые месяц-два - самые тяжелые у новобранца. От нестерпимой тоски по дому, по родным местам и товарищам кое-кто плачет, оставшись один, часто в постели, после отбоя; особенно это относиться к тем, кто все время жил при матери, в своем родном селе или городе. Выручает только большая физическая нагрузка. Она притупляет чувства. Кроме того, смертельно уставшему не остается времени предаваться...

Первые месяц-два - самые тяжелые у новобранца. От нестерпимой тоски по дому, по родным местам и товарищам кое-кто плачет, оставшись один, часто в постели, после отбоя; особенно это относиться к тем, кто все время жил при матери, в своем родном селе или городе. Выручает только большая физическая нагрузка. Она притупляет чувства. Кроме того, смертельно уставшему не остается времени предаваться...

В августе пришла бумага о смерти отца Вали, и Аграфена Ивановна увезла свою дочку в Берендеево. Кого прельстит рыженький блеклый домик в три окошка, обращенный в туманы Берендеева болота! Никому со стороны не мило, а себе-то как дорого! Все ведь тут сделано руками своих близких людей; тут они рождались, жили, помирали, и обо всем память оставили.

В августе пришла бумага о смерти отца Вали, и Аграфена Ивановна увезла свою дочку в Берендеево. Кого прельстит рыженький блеклый домик в три окошка, обращенный в туманы Берендеева болота! Никому со стороны не мило, а себе-то как дорого! Все ведь тут сделано руками своих близких людей; тут они рождались, жили, помирали, и обо всем память оставили.

В августе пришла бумага о смерти отца Вали, и Аграфена Ивановна увезла свою дочку в Берендеево. Кого прельстит рыженький блеклый домик в три окошка, обращенный в туманы Берендеева болота! Никому со стороны не мило, а себе-то как дорого! Все ведь тут сделано руками своих близких людей; тут они рождались, жили, помирали, и обо всем память оставили.

В августе пришла бумага о смерти отца Вали, и Аграфена Ивановна увезла свою дочку в Берендеево. Кого прельстит рыженький блеклый домик в три окошка, обращенный в туманы Берендеева болота! Никому со стороны не мило, а себе-то как дорого! Все ведь тут сделано руками своих близких людей; тут они рождались, жили, помирали, и обо всем память оставили.

Председатель Трибунала предложил представителю советского обвинения Смирнову продолжать начатый им на утреннем заседании перекрёстный допрос свидетеля Бюллера. Тов. Смирнов обращает внимание Трибунала на то обстоятельство, что при допросе свидетеля Бюллера защитником подсудимого Франка адвокатом Зайдлем...

Председатель Трибунала предложил представителю советского обвинения Смирнову продолжать начатый им на утреннем заседании перекрёстный допрос свидетеля Бюллера. Тов. Смирнов обращает внимание Трибунала на то обстоятельство, что при допросе свидетеля Бюллера защитником подсудимого Франка адвокатом Зайдлем...

Председатель Трибунала предложил представителю советского обвинения Смирнову продолжать начатый им на утреннем заседании перекрёстный допрос свидетеля Бюллера. Тов. Смирнов обращает внимание Трибунала на то обстоятельство, что при допросе свидетеля Бюллера защитником подсудимого Франка адвокатом Зайдлем...

Председатель Трибунала предложил представителю советского обвинения Смирнову продолжать начатый им на утреннем заседании перекрёстный допрос свидетеля Бюллера. Тов. Смирнов обращает внимание Трибунала на то обстоятельство, что при допросе свидетеля Бюллера защитником подсудимого Франка адвокатом Зайдлем...

Иногда мне поручали отвозить и получать материалы, требовавшие охраны. В та­ких случаях в сопровождающие давали кого-нибудь из команды выз­доравливающих, вооружая его трофейным немецким карабином. Чаще всего со мной ехал Петр Чумаченко, с охотой участвовавший в подоб­ных поездках. Мне это сопровождение доставляло немало хлопот. В мои неполные шестнадцать лет я выглядел подростком, которого вой­на...

Иногда мне поручали отвозить и получать материалы, требовавшие охраны. В та­ких случаях в сопровождающие давали кого-нибудь из команды выз­доравливающих, вооружая его трофейным немецким карабином. Чаще всего со мной ехал Петр Чумаченко, с охотой участвовавший в подоб­ных поездках. Мне это сопровождение доставляло немало хлопот. В мои неполные шестнадцать лет я выглядел подростком, которого вой­на...

Иногда мне поручали отвозить и получать материалы, требовавшие охраны. В та­ких случаях в сопровождающие давали кого-нибудь из команды выз­доравливающих, вооружая его трофейным немецким карабином. Чаще всего со мной ехал Петр Чумаченко, с охотой участвовавший в подоб­ных поездках. Мне это сопровождение доставляло немало хлопот. В мои неполные шестнадцать лет я выглядел подростком, которого вой­на...

Иногда мне поручали отвозить и получать материалы, требовавшие охраны. В та­ких случаях в сопровождающие давали кого-нибудь из команды выз­доравливающих, вооружая его трофейным немецким карабином. Чаще всего со мной ехал Петр Чумаченко, с охотой участвовавший в подоб­ных поездках. Мне это сопровождение доставляло немало хлопот. В мои неполные шестнадцать лет я выглядел подростком, которого вой­на...