Дети на войне

Мы с шофером Колей Петровым схватили веревку и побежали на крики. Между льдинами барахталась девочка. Коля бросил ей веревку. Она уцепилась за нее окоченевшими руками. Стали тащить, но веревка вырывалась у нее из рук. Девочка была зажата льдинами.

В первые дни войны отца и почти всех мужчин забрали на фронт. Молодежь старше 16 лет и бездетных женщин отправили на строительство Казанского обвода – оборонительных сооружений. Немцы так быстро наступали, что даже под Казанью предполагался один из рубежей обороны. Вскоре в нашей деревне остались одни женщины, старики да дети.

Очень скоро мы почувствовали приближение фронта. Наши отступали, стрельба раз­давалась совсем рядом. Жители прятались в большом погребе, где до войны хранили молоко. Однажды вечером шел большой бой. К утру все стихло. Мы выглянули из погреба и увидели на горе двух немцев с автоматами. Решили идти домой. Кругом лежали убитые красноармейцы. Я не ...

Переехав в Среднюю Азию, мы спасли себя. Я не знаю, что было бы в Свердловске, смутно себе представляю. Здесь, конечно, был благодатный край. Для нас в Ленинабаде началась другая жизнь. Сейчас этот город называется Ходжент. Осенью на улице лежат горы арбузов, дыни, персики, виноград. Ходят люди в ярких халатах, полосатых, разноцветных: красных, синих, зеленых; в тюбетейках, чалмах, в...

Вот мама с нами двумя в Дмитрове, который постоянно бомбят. Поскольку немцы до Москвы очень часто не долетали, Москву прикрывали – очень часто бомбили все Подмосковье вокруг – бомбы же где-то надо сбрасывать. Поэтому мама каждую ночь уходила дежурить. Мужчины все ушли, всех же забрали на фронт. ДмитровЛаг – громадный лагерь, который строил этот ...

Расчищая как-то площадку перед лагерными воротами, я услышал слово «камерад», произнесенное каким-то детским голосом. Подняв голову, я увидел у забора за колючей проволокой паренька, как мне показалось, моего сверстника. Он был в серозеленой, изрядно замыз­ганной шинели, соломенных валенках, ...

Шестого июля 1941 года учащиеся школ Дзержинского райо­на города на Неве и несколько преподавателей во главе со старшим, учителем ботаники школы №12 отправились пассажирским поездом с Витебского вокзала в Старую Руссу. Ленинградских детей предполагалось временно разместить в деревнях Демянского района, подальше от приближавшейся линии фронта.

Конечно, о победе всегда говорили все и всем. Большая победа в войне складывалась из маленьких побед и маленьких успехов. И действия каждого человека на фронте или в тылу складывались из этих маленьких побед, маленьких успехов. И в каждом деле, сопутствующем успеху, была вера, вера в успех, даже самый маленький, вера в маленькую победу во имя общей...

Оставаться в детском доме мне не хотелось. Я тогда быстренько оделся, взял вещи, надел свою шинель и побежал. За мной погнались несколько человек. Догнали, схватили за руки. А я говорю им: «Нет, я не буду в детском доме». И опять побежал. Меня опять догнали, взяли за руки, и повели обратно. Я сопротивлялся.

В тех домах, где я и папа встречали недружелюбное отношение, папа требовал, чтобы нам выделяли отдельную комнату. На ночь он закрывал дверь комнаты и даже приставлял стул так, чтобы в случае открытия двери создавался шум, просил закрывать на ставни окна комнаты, в которой мы спали. Я просил папу не прятать пистолет на ночь, а оставлять его ...

Впереди была толпа солдат. В центре толпы на земле, распластав руки по снегу, лежал, уткнувшись лицом в снег, водитель трехтонки. На его спине от поясницы до затылка одна за другой было несколько кровавых пятен от пуль. Подошел отец и, глядя на убитого, пробурчал: «Умереть-то солидно не смог. Смерть надо принимать грудью, а не спиной».

Неожиданно отец командует Ваньку: «Вправо, гони!» Ванёк на большой скорости развернул машину так, что верблюды остались в стороне. Но верблюды тоже изменили направление и направились к нам. Машина по дуге ехала вправо. Вот верблюды остались сзади, но стали гнаться за нами.

Я по привычке высунул из-под одеяла нос и стал думать. Каким будет Новый год, кончится ли война? Сколько ещё я буду ходить в Москву за хлебом, хватит ли до мая картошки, которую привезла мама? Когда приедет папа? От печки исходил пар. Было тепло и приятно, что так хорошо мы встретили Новый год - 1942-й! Жалко маму.

В декабре 1942 года снабжение продуктами в Москве ухудшилось, и мама судорожно изыскивала возможности, чтобы прокормить нас, троих детей. В какой-то момент к нам в дом зашёл мужчина, одетый по-деревенски. Он спросил, не продаётся ли наш дом. В качестве платы он предложил продукты питания - мясо и муку. Мама ответила: «А вы не подумали, где буду жить я с детьми?»

Я стал просить папу: «Папа, покажи, как эта мина взрывается?» Не знаю, как и почему, но папа молча согласился. Он взял меня левой рукой, подвёл к борту танка, а правой рукой бросил мину через башню танка за противоположный борт. На мгновение я увидел подскочившую мину и ослепительную вспышку. Папа успел накрыть меня своим телом. Вдвоём мы повалились на землю. Взрыв оглушил меня.

Для солдат было интересно наблюдать, как я восторженно реагировал на их действия при вручении мне немецкого креста или медали. При раздаче каши всегда один котелок был предназначен для меня. Уже по тому факту, что кашу накладывали в лишний котелок, я догадывался, что он предназначен для меня, значит, меня будут «награждать» крестом или медалью.

Как-то мама пришла с работы раньше обычного и сказала, что её зачем-то вызывают в военкомат. Она переоделась и быстро ушла из дома. Возвратилась так же быстро. Глаза её были заплаканы. Нам, детям, она сказала, что в военкомате ей предложили ехать в Сталинград в госпиталь, где лежит тяжело раненый муж, наш папа.

Юрка - «Поспел», как самый старший, предложил создать боевую группу. Умным из всех считали Волика Юрисова. Именно он и предложил закупать керосин для поджога немцев. Долго решали, как будем использовать этот керосин. Пришли к выводу, что придётся поджигать дома, где будут жить немцы, и их машины, даже танки. Но для этого нужны были деньги и посуда.

Нараставшее сознание тревоги подавило праздничное настроение... Перевозный катер, приняв немногочис­ленных пассажиров, отвалил от пирса и направился к пляжному при­чалу. Желающих купаться было необычно мало. Да и у тех, кто сел в катер, в глазах были тревога и сомнение: а то ли они делают? Сразу понять,...

Жизнь в городе текла мирно, но день ото дня становилась тревожней. Шли разговоры о концентрации гитлеровских войск вдоль нашей границы. На Дальнем Востоке проявляли активность японские войска. Вражеские самолеты нарушали наше воздушное пространство. Но юность была беззаботной.