Мой оппонент из русской глубинки написал как-то мне буквально следующее: “Боюсь, что наша с тобой героическая история никому не нужна и не интересна…” Что можно сказать по этому поводу, если хорошо помню, как русские солдаты, офицеры и другие этники в шинелях собственной кровью исправляли оборонные промашки ВКПб в самом начале Второй Мировой войны.

Если авианосец приблизится к нам на дистанцию, позволяющую его атаковать, мы выпустим по нему шесть торпед из носовых аппаратов. Но пока в нашей игре была ничья. Мы могли только надеяться, что авианосец снова ляжет на курс 210˚ и окажется в поле досягаемости наших торпед.

Но немцы дали понять, что ультиматум они не принимают, сдаваться не хотят. Гитлер запретил командующему окруженной группировки вступать в переговоры, обещал подкрепление и освобождение из окружения. Но все это сделать было уже не в силах. То немногое, что мы успели снять за короткое время выхода парламентеров на встречу с противником, показано в фильме “Сталинград”, а память об этой, совсем...

Есть закон - служить до срока, Служба - труд, солдат - не гость. Есть отбой - уснул глубоко, Есть подъем - вскочил, как гвоздь.

Поразительно, что, вопреки многолетней пропаганде воинствующего атеизма, в первые же дни войны прозвучало слово “священная”, слово принципиально чуждое насильно навязываемой народу идеологии. Ведь согласно диалектическому материализму считалось, что место есть только для материального, что бытие определяет сознание, а ничего святого нет и быть не может в принципе!

Горит свечи огарочек, Гремит недальний бой. Налей, дружок, по чарочке, По нашей фронтовой! [ Прослушать песню MP3 7.60MB ]

На уличных столбах с утра до ночи гремели черные раструбы громкоговорителей. Леденящий душу голос Леви­тана: «После упорных боев наши войска оставили город...» И вслед, ежедневная, как молитва, песня: «Идет война народная, священная война...». А за нею — бравурные мар­ши: не надо падать духом! Потом — звуковые письма матерей и жен на фронт и бойцов из окопов домой.

Сначала мы пробовали бить по дзотам прямой наводкой, но потом отказались от этого из-за препятствия в виде земляного вала: снаряды рикошетом отлетали вверх. Мы выкатили орудие, но успели сделать только один выстрел. Противник начал обстрел разрывными снарядами, которыми был уничтожен весь наш артиллерийский расчет. В живых остался я один.

Зенитный снаряд «эрликона» попал в воздухозаборное сопло. Мотор всосал газы от взрыва и задохнулся на какое-то время. Винт самолета, вращаясь от встречного потока, прокрутил мотор на холостом ходу, прогнал через его цилиндры газы от взрыва. И он снова включился в дело. На эту остановку ушли секунды. А сколько за это короткое время я успел прочувствовать и продумать!

Тяжелые мысли о смерти меня преследовали. Пять дней без хлеба… Я встала и бросилась на колени молиться со слезами. Иконы не было, да и я не знала ни одной молитвы. Дети мои были некрещеными, да и я сама не верила в Бога. Правда, во время «тревоги» я иногда мысленно шептала «Господи, спаси, не дай погибнуть!»

А в ту пору одежда была очень дорогая, а ему нужно на пропой. Взял мой свитер и сказал: “Стой тут, зараз принесу хлеба”. Стою – как в яму какую-то опустился: почувствовал холод сильный. Пантелей быстро вернулся и принес мне хлеба, и говорит: “Прячь куда-то подальше и никому не показывай, а то пленные увидят, что у тебя хлеб есть, и убьют тебя.

Такое было прозвище мальчика, который жил в квартире на втором этаже. Я не помню его настоящего имени, и лицо вспоминается уже очень смутно. Он был на год или на два старше меня, то есть уже лет десяти-одиннадцати. Обычный мальчишка ленинградского двора. В памяти сохранилось несколько эпизодов, связанных с ним.

Так случиться может с каждым, —
Возразил бородачу, —
Не такой со мной однажды
Случай был. И то молчу.
И молчит, сопит сурово.
Кое-где привстал народ.
Из мешка из вещевого
Теркин шапку достает...

Подводная лодка «Арчер-Фиш» скользила вперед, пытаясь подойти к авианосцу на дистанцию атаки. Я все не переставал думать о командире авианосца. Все-таки кто он такой, этот человек? Возможно, герой японских ВМС, которого назначили командиром авианосца за доблестную службу? А может, один из тех, кто разбил наш флот при Перл-Харборе?

Гитлеровцы и их техника были хорошо замаскированы, разрывы падающих на них снарядов не попадали в кадр, и передовая линия фронта казалось мирной и спокойной. Между тем в этом районе явно готовилось наступление, находилось много вражеских солдат и боевой техники.

Вхождение в войну обычно начинается, с вокзала, где происходит погрузка воинской части в эшелон, со­ставленный из платформ и старых щелястых обшарпан­ных товарных вагонов, в которых теснились солдаты. На платформах везли полевые кухни, танки, грузовики, пушки и зенитные установки с прислугой на случай на­лета немецких «юнкерсов».

Она лежала на белом столе, сама вся в белом, и смотрела, как капает в бутылку ее кровь, которая спасает тяжело раненного, умирающего защитника Ленинграда. По телу разливалась слабость, голова слегка кружилась, но на мамином лице была счастливая улыбка. Мама представляла, как она сегодня принесет домой донорский паек!

Все время, пока полз, истово молился, обращаясь к Матери Божией, своему святому, Сергию преподобному, и к Господу. Огромные отрезки жизни высвечивались в единое мгновение, воспринимались иначе, чем ранее. Я не был один, со мной была молитва и Бог, который не оставит меня. Я полз к ДОТу, делал все что нужно, для того чтобы его уничтожить, но молитва, несмотря на мои действия, все время была...

Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда... Кому память, кому слава, Кому темная вода

В ноябре 1944 года командиру американской подводной лодки «Арчер-Фиш» улыбнулась небывалая удача: попаданием четырех торпед, пущенных с этой лодки, был отправлен на дно Тихого океана крупнейший в мире японский суперавианосец «Синано» водоизмещением 72 000 тонн. Гигантский корабль, казавшийся непотопляемым...