Этому вопросу я лично придавал очень большое зна­чение, будучи на войне и до последних дней своей лет­ной практики. Этому способствовали два печальных случая, которые произошли со мной в воздухе из-за плохой осмотрительности, которые чуть-чуть не стоили мне жизни; и, кроме того, многочисленные трагические случаи с моими боевыми товарищами в период...

Я работала синхронным переводчиком в зале суда. Переводила с английского языка на русский. Самое трудное было - не отстать от оратора, не упустить нить его мысли, а если это все-таки случалось, весь процесс мгновенно останавливался! Зажигалась сигнальная лампа, и председатель суда - мудрый и тактичный лорд Лоуренс, очень похожий на мистера Пиквика, делал спокойное замечание оратору:...

Каждый из подсудимых заявлял, что невиновен, многие из них заявляли, что они только следовали приказам, либо ставили под сомнение полномочия суда. Приговоры были оглашены 1 октября 1946 года. Восемнадцать подсудимых были признаны виновными, трое были оправданы.

Следует иметь в виду, что человеческая жизнь в соответствующих странах в большинстве случаев ничего не стоит и что устрашающего действия можно добиться лишь с помощью исключительно жестких мер.

В начале войны официальная стратегия обороны отвергла идею использования лондонского метрополитена в качестве бомбоубежища. Свою роль в этом сыграли опасения в отношении возможного развития «менталитета жителей подземелья».

Если даже предположить, что «прозрев­ший» в плену Власов и поднялся до вер­шин государственных и общенародных устремлений, то надежды его на помощь гитлеровцев, не только не помышлявших о создании «самостоятельных демократи­ческих государств», но и объявивших о недопустимости их существования совме­стно с...

25 июня я получил Советский паспорт. Поскольку паспорт выдавали на основании метрики, никто не мог её, написанную на немецком языке, перевести или официально заверить. Сроки получения паспорта поджимали; в ЗАГСе у меня забрали оригинал метрики, а меня направили на медко­миссию, чтобы она подтвердила по антропометрическим показаниям не только, что я существую, но и что мне уже 16 лет..

После ноябрьских праздников началось заметное ухудшение в питании. Хлеб убавили еще. В бомбоубежище стали приходить побледневшие и похудевшие люди. Уже и наши запасы сухарей и чечевицы подходили к концу, уже больше говорили о еде. Но еще были силы, настроение было бодрое.

Раздалась команда «Запевай!». В ответ — гробовое молчание. Команда повторилась. Опять молчание. У ком­бата Першина заходили скулы, он побледнел. Но только он открыл рот, чтобы снова по­вторить команду, ничего не успел сказать... Вдруг раздалось... «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...» Вспыхнули щеки у на­шего командира.

Он вел глобальные подсчеты. Перед ним была задача, эксперимент, огромный эксперимент, поставленный на миллионах, единственный в своем роде. Чем больше населения, то есть испытуемых, тем меньше сказываются всякие аномалии, тем точнее должен быть результат.

Главную роль в моих успехах сыграла удачно выбранная огневая позиция. Ее я оборудовал на расстоянии 150-180 метров от линии обороны противника, под березой, скошенной пулеметным огнем. Пень ее был высотой сантиметров в семьдесят. Ветвистая береза упала, но не оторвалась совсем от пня. Образовался шатер.

Фотографии заставляют иначе взглянуть на обычные туристические места, на привычные маршруты горожан… Такие снимки способны повлиять на восприятие истории – то, что раньше казалось далекими событиями из прошлого, теперь выглядит пугающе актуально.

Спасением Дрезденской галереи мировая культура обязана инженерным войскам Красной Армии. Прагу спасли от разрушения советские танкисты; в Румынии спасены старинные монастыри; сорваны фашистские планы полного уничтожения Кракова и Белграда; в Будапеште советские саперы спасли памятник Петефи и Музей изящных искусств.

Я решил ехать. Нас привезли окружным путем на вокзал. В «теплушку» набилось столько людей, сколько могло одновременно стоять. Я стоять не мог и сел на пол. А утром во время остановки меня пересадили в другой вагон. Мы ехали около месяца, – по пути пропускали воинские составы, больше стояли, чем двигались.

Дора Григорьевна организовала всех женщин на работы. Например, у нас в доме был большой холодный коридор, и к нам привозили телогрейки раненных на фронте солдат с дырками. К нам приходили женщины со всего города и штопали эти телогрейки. На места разрывов они закладывали вату и ставили заплатки. Залатанные телогрейки отправляли на фронт.

Людмилина мама - Наташа - в первый же день оккупации была увезена немцами в Кретингу в концлагерь под открытым небом. Через несколько дней всех жен офицеров с детьми, и ее в том числе, перевели в стационарный концлагерь, в местечко Димитравас. Страшное это было место - ежедневные казни да расстрелы.

За всю войну мне, по самым скромным подсчетам, довелось перелопатить сотни кубометров земли, спилить и перетаскать на своих плечах сотни не самых тонких деревьев. Таким образом, война это не только ратный, но еще и очень тяжелый физический труд.

В конце 1939 года началась нацистская пропаганда по радио, в ней использовали и работников радио из Великобритании. Вскоре во всей Великобритании стал печально знаменитым радиоведущий по прозвищу «Лорд Гав-Гав». Было некоторое количество людей из Британии, которые по разным политическим и личным мотивам работали на немцев, участвуя в передачах...

Пом­ню, как командующий армией Гречко скомандовал: «Зарыть­ся в землю! Идет танковая ди­визия "Адольф Гитлер"». Прямо у моего окопчика развернулся немецкий танк, почти закопав меня землей. За ним последо­вал бронетранспортер. Меня прекрасно видели, и я ожидал выстрела, но... был пленен.

Хартманн исповедовал следующую тактику: «Хорошо, если попадается слабый или малоопытный пилот. Надо бить по нему. А потом быстро уходить. Если таковых не нашлось, можно вообще отказаться от боя». Покрышкин же поступал и учил поступать с точностью до наоборот: «Определить сильнейшего во вражеской группе. И наносить удар по нему, невзирая на риск.