По Берлинской мостовой Кони шли на водопой. Шли, потряхивая гривой, Кони-дончаки. Распевает верховой - Эх, ребята, не впервой Нам поить коней казацких Из чужой реки...

По Берлинской мостовой Кони шли на водопой. Шли, потряхивая гривой, Кони-дончаки. Распевает верховой - Эх, ребята, не впервой Нам поить коней казацких Из чужой реки...

По Берлинской мостовой Кони шли на водопой. Шли, потряхивая гривой, Кони-дончаки. Распевает верховой - Эх, ребята, не впервой Нам поить коней казацких Из чужой реки...

По Берлинской мостовой Кони шли на водопой. Шли, потряхивая гривой, Кони-дончаки. Распевает верховой - Эх, ребята, не впервой Нам поить коней казацких Из чужой реки...

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Только я разложил карту на столе, как в блиндаж ворвался красноармеец с криком: «Немцы наступают – славяне отходят!» «Всем в подразделения!» – приказал я. Находясь на дальнем от входа в блиндаж конце стола, я и командир пулеметного взвода, складывая карты в планшеты, замешкались, а выглянув из блиндажа, увидели в непосредственной близости шеренгу немцев.

Только я разложил карту на столе, как в блиндаж ворвался красноармеец с криком: «Немцы наступают – славяне отходят!» «Всем в подразделения!» – приказал я. Находясь на дальнем от входа в блиндаж конце стола, я и командир пулеметного взвода, складывая карты в планшеты, замешкались, а выглянув из блиндажа, увидели в непосредственной близости шеренгу немцев.

Только я разложил карту на столе, как в блиндаж ворвался красноармеец с криком: «Немцы наступают – славяне отходят!» «Всем в подразделения!» – приказал я. Находясь на дальнем от входа в блиндаж конце стола, я и командир пулеметного взвода, складывая карты в планшеты, замешкались, а выглянув из блиндажа, увидели в непосредственной близости шеренгу немцев.

Только я разложил карту на столе, как в блиндаж ворвался красноармеец с криком: «Немцы наступают – славяне отходят!» «Всем в подразделения!» – приказал я. Находясь на дальнем от входа в блиндаж конце стола, я и командир пулеметного взвода, складывая карты в планшеты, замешкались, а выглянув из блиндажа, увидели в непосредственной близости шеренгу немцев.

Речь идёт о концентрационном лагере, в котором творились жестокости, по сравнению с которыми блекнут злодеяния даже совершённые немцами, носившими эсэсовскую форму. Ясеновац был концентрационным лагерем хорватским. И, вероятно, некоторые особенности южного темперамента и превратили Ясеновац в настоящий земной ад.

Речь идёт о концентрационном лагере, в котором творились жестокости, по сравнению с которыми блекнут злодеяния даже совершённые немцами, носившими эсэсовскую форму. Ясеновац был концентрационным лагерем хорватским. И, вероятно, некоторые особенности южного темперамента и превратили Ясеновац в настоящий земной ад.

Речь идёт о концентрационном лагере, в котором творились жестокости, по сравнению с которыми блекнут злодеяния даже совершённые немцами, носившими эсэсовскую форму. Ясеновац был концентрационным лагерем хорватским. И, вероятно, некоторые особенности южного темперамента и превратили Ясеновац в настоящий земной ад.

Речь идёт о концентрационном лагере, в котором творились жестокости, по сравнению с которыми блекнут злодеяния даже совершённые немцами, носившими эсэсовскую форму. Ясеновац был концентрационным лагерем хорватским. И, вероятно, некоторые особенности южного темперамента и превратили Ясеновац в настоящий земной ад.

Когда я стала на путь, приведший меня в тюрьму, сказать трудно. Было ли это тогда, когда я на этапе из Бессарабии в Сибирь подала воду несчастной матери новорожденного ребенка? Или когда, случайно не попав на этап, я сама пошла в НКВД? Или не захотела с мамой уехать в Румынию? Или еще раньше, 28 июня 1940 года, когда советские не нас «освободили из-под гнета бояр»?