Кто такие штрафники?

Читайте первую часть: Штрафники: вымыслы и документы

Действительно, только те, кто воевал, знают цену атакам. Однако Л. С. Дани­лов настойчиво пытается создать представление, что штрафники прола­мывали оборону, а за ними шли, как на прогулке, стрелковые, танковые, артил­лерийские, саперные и другие подразде­ления. Все документы, которыми опери­рует автор фильма, подобраны и изложены так, чтобы не установить истину, а вы­вернуть ее наизнанку, лишний раз очер­нить Советскую Армию и наше государ­ство. Да иначе при избранном подходе и быть не могло. Ведь Данилов исполь­зовал смонтированные кадры геббельсовской кинохроники с тенденциозно подоб­ранными эпизодами. Отсюда столько не­приязни к советскому народу и армии, что нашим недругам сегодня и добавлять ничего не  надо.

Неспроста и сам выпуск фильма приу­рочен к 45-летию Великой Победы. Так сказать, подарок защитникам Родины к юбилею!

Много в последние годы мы слышим, читаем и видим различного толка фаль­шивок о Великой Отечественной войне. Посмотрим же правду о ней, какая бы горькая она ни была. Обратимся к доку­ментам,   относящимся   к  1943 году.

4 мая заместитель начальника 4860-го эвакуационного госпиталя по политической части капитан В. Н. Цепков обратился к военному прокурору резерва Западного фронта с просьбой привлечь к уголовной ответственности выздоравливающих посла ранения сержанта Н.П. Фатькина и стар­шину В.А. Потапова за кражу государ­ственного имущества. Он сообщал, что из 4-го  отделения   госпиталя   в   апреле   пропало 6 одеял, пара валенок и ватная те­логрейка. «…Предварительным расследо­ванием установлено, что одеяла и ос­тальные вещи из госпиталя выносил… сержант Фатькин К.П., который неодно­кратно появлялся на территории госпита­ля в нетрезвом виде, о чем бойцы и ко­мандиры, лежащие с ним в одной палате, сообщали начальнику отделения и за что сержант Фатькин был наказан.

Со слов Фатькина, с ним вместе участ­вовал и старшина Потапов, но последний упорно отрицает, что брал из госпиталя вещи…» В результате произведенного дознания следователем военной прокуратуры Фатькину и Потапову было предъявлено обви­нение в том, «что они, находясь на изле­чении в эвакогоспитале-4860, в течение ап­реля месяца совершили кражу из эвако­госпиталя 4 одеял, ватной фуфайки и ва­ляных сапог, на полученные от продажи деньги пьянствовали и занимались картеж­ной денежной игрой, т. е. виновны в преступлении, предусмотренном ст. 162 п. «д» УК РСФСР…

На основании ст. 8 и 10 «Положения о военных трибуналах и военных прокура­турах» настоящее дело подлежит рас­смотрению в военном трибунале Западно­го фронта».ф

13 мая 1943 года дело было рассмотре­но на открытом судебном заседании. Суд приговорил: «Фатькина Николая Петрови­ча и Потапова Василия Алексеевича на основании ст. 162 п. «д» УК РСФСР под­вергнуть лишению свободы в исправи­тельно-трудовых лагерях сроком на пять лет каждого без поражения в правах.

Исполнение приговора в отношении осужденных Фатькина и Потапова в силу применения примечания 2 к ст. 28 УК РСФСР отсрочить до окончания военных действий, направив осужденных в действу­ющую армию.

Если осужденный Фатькин и Потапов проявят себя стойкими защитниками социалистической Родины, то по ходатайст­ву командования части они могут быть военным трибуналом освобождены от назначенной меры наказания вовсе или таковая будет заменена более мягкой ме­рой наказания. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Кроме того, председательствующий су­да военного трибунала дал определение начальнику эвакогоспиталя: «…осужденных направьте в действующую армию в штраф­ную роту. Срок отбывания в штрафной части установите сами приказом по части». Об осуждении военнослужащих так­же было сообщено командирам, где они до ранения  проходили службу.

Как видно из уже рассмотренных нами трех судебных дел, не за проступки, а за преступления военные трибуналы отправ­ляли людей в штрафные подразделения. Однако для убедительности обратимся еще к одному судебному делу.

В апреле — начале июня 1943 года в политорганы и штаб 1-го танкового корпуса поступали жалобы и сообщения о прес­туплениях и злоупотреблениях со сторо­ны командования 1437-го самоходного артиллерийского полка, выражавшихся в применении физической силы к подчинен­ным, убийстве старшего сержанта В. С. Навака, а также незаконном расходовании бензина КБ-70 и непринятии мер к эваку­ации с поля боя поврежденных боевых машин. 9 июня дело к производству при­нимает военная прокуратура корпуса. На­чалась кропотливая следственная работа, а также проверка комиссиями хода бое­вой подготовки полка и его боеспособно­сти. Было выявлено:

«…1. Вследствие плохой организации боевой подготовки и слабой воспитатель­ной работы полк как боевая единица не сколочен и полностью поставленные пе­ред ним задачи  выполнить   не может:

а) штаб не нацеливает   подразделения на  выполнение  приказов   НКО № 195,  306, 325 и  директивы  военного  совета Запад­ного фронта № 01/ОП—0037;

б) в результате халатного отношения комсостава  к своим  обязанностям   и   бесконтрольности  штаба,   подразделения   име­ют    низкую   подготовку,   как   расчеты,   так и  управление  и  разведка.  Совершенно  не уделяется  внимания старшим  офицерам на батареях.   В   случае   выбытия   из строя командиров   батарей   нет   замены,   что   угрожает срыву   выполнения   боевой задачи;

в) водительский состав  (механики-води­тели)   подготовлен   слабо.   Из  21 могут водить  более или менее 5 человек. Остальные   требуют  серьезного  внимания по  подготовке   к вождению боевых ма­шин…

План боевой подготовки командиром полка не утвержден. При расчете часов не учтена трудность изучения той или иной темы. Не запланирована подготовка по связи и недостаточная подготовка по топографии артиллеристов-разведчиков… Питание в полку плохое и недоброкачест­венное…».

Следователями военной прокуратура корпуса было установлено:

«В течение 2 — 3  месяцев   воспитательная работа   по   укреплению советской военной дисциплины   в полку подменялась массовыми репрессиями.

Командир   полка   майор В.С. Гаевский, его   заместитель   по  политической части майор   Г.Л. Бабкин и начальник штаба майор А.И. Авдеев систематически применяли физические меры воздействия к своим  подчиненным бойцам и командирам. В ряде случаев избиение проводилось   упомянутыми   лицами в состоянии опьянения.

Так,   Гаевский   в   апреле избил старшего  техника-лейтенанта  П. Я. Дорошина, нанеся ему   несколько  ударов кулаком и пистолетом по  голове, а после приказал ему становиться для расстрела.

В   начале   апреля,   также находясь в состоянии  опьянения, нанес удар кулаком, а  затем    рукояткой пистолета В. П. Фурсову за то, что последний яко бы не  выполнил его приказание. 29 апреля   во   время   попойки в штабной машине нанес  удар по  лицу красноармейцу Д.Н. Берестову,   сбил   его при этом с ног и угрожал  расстрелом.

В  мае,  находясь в нетрезвом состоянии избил  своего   адъютанта А.А. Заику.  Подобные   преступные действия допускал     и   его   заместитель по политической части  майор  Бабкин. Следствием установлено,  что  последний 7 апреля, находясь в состоянии   опьянения, избил пистолетом красноармейца   тракториста Д.П. Симинякина   и   пытался   его застрелить (пистолет дал осечку).

Тогда же избил завскладом ГСМ В.Е. Иванова за отказ выдать  горючее сверх  нормы.

15—17 марта Бабкин оскорбил лейтенан­та П. X. Фаткулина, назвав его вредите­лем, и нанес ему при этом удар кулаком в лицо. В тот же период времени избил лейтенанта Байбулина якобы за симуля­цию.

17 мая, войдя в машину помощника ко­мандира полка по снабжению майора Л.Е. Афанасьева, выгнал присутствующих там военнослужащих, заявив при этом: «А ну-ка вылетай отсюда всякая сво­лочь», после чего потребовал от Афанась­ева выдачи ему водки. Получив отказ от последнего, нанес ему удар по лицу… На­чальник штаба полка майор Авдеев в марте месяце в состоянии опьянения превысил свои права и незаконно расстрелял старшего сержанта Навака за то, что пос­ледний во время посадки в машину СУ-35 доложил Авдееву о своем заболевании. В результате произведенного выстрела Навак получил тяжелое ранение в голову. За попытку присутствующих при этом красноармейца Н.С. Виноградова и старшины Д.М. Чистилина оказать по­мощь раненому Авдеев пригрозил им рас­стрелом и приказал выбросить раненого Навака из машины на снег, а поставлен­ному часовому — пристрелить Навака, ес­ли он поднимется. Спустя короткое вре­мя Навак пытался подняться и в соответ­ствии с приказанием Авдеева был добит часовым. После убийства Навака Авдеев совместно с Гаевским послали матери На­вака извещение, что ее сын расстрелян как трус и изменник.

Следствием установлено, что Навак, бу­дучи совершенно необоснованно оскорб­лен Авдеевым, назван трусом, заявил: «Неизвестно, кто окажется трусом, я или вы», после чего Авдеев без всякого по­вода произвел в него выстрел.

В апреле Авдеев совместно с Гаевским избили старшего техника-лейтенанта До­рошина. 19 мая Авдеев, находясь в сос­тоянии опьянения, пришел в палату сан­части, лег на постель и открыл стрельбу, произведя при этом около 15 выстрелов. Пулями он изрешетил потолок    палатки.

В конце мая Бабкин в состоянии опья­нения на территории полка сел за руль грузовой машины, ездил вокруг санитар­ной палатки, и, в конце концов, разогнал машину прямо в палатку, прорвал ее на­сквозь. В тот период в палатке  находился на излечении боец А. Я. Глубоковский, который  случайно  остался   невредим.

Далее следствием установлено, что Га­евский, Бабкин и Авдеев систематически пьянствовали. Для организации попоек они использовали водку, предназначен­ную для выдачи личному составу полка. Только в последних числах мая Гаевский и Бабкин забрали со склада к себе в зем­лянку около 80 л водки. В распитии этой водки  принимал участие и Авдеев…

Кроме того, следствием установлено, что Гаевский, а в особенности Бабкин систематически транжирили первосортный бензин для поездок по личным надобнос­тям. В течение последних 2,5 месяца ими израсходовано 5173 кг горючего. В целях скрытия незаконного расхода Гаевский производил   фиктивное   списывание…»

19 июня 1943 года дело по обвинению командования 1437-го самоходного артиллерийского полка по ст. 193—17 п. «б» УК РСФСР было передано в военный трибунал Западного фронта, который принял его к своему производству.

Дело слушалось в открытом судебном заседании без участия обвинителя и защиты с  вызовом 20 свидетелей.  Военный трибунал приговорил: «…Бабкина Григо­рия Лаврентьевича и Авдеева Алексея Ивановича подвергнуть высшей мере на­казания — расстрелять, конфисковав при­надлежащее им лично имущество.

Гаевского Виктора Семеновича… лишить свободы сроком на десять лет без пора­жения в правах. На основании примеча­ния 2 к ст. 28 УК РСФСР отсрочить в от­ношении Гаевского исполнение приговора до окончания военных действий, напра­вить  Гаевского в  действующую   армию.

Если Гаевский, находясь в действующей армии, проявит себя стойким защитником СССР, то по ходатайству соответствующе­го командования он может быть по определению военного трибунала вовсе осво­божден от отбытия наказания, ему назна­ченного…»

20 июня 1943 года приговор был ут­вержден военным советом Западного фронта.

5 июля 1943 года Военная коллегия Верховного суда СССР по протесту про­курора СССР определила: «Принимая во внимание, что осужденные Бабкин и Ав­деев являлись активными участниками Отечественной войны, что Бабкин дважды ранен и награжден орденом Красной Звезды, а Авдеев — медалью «За отва­гу»,   и   соглашаясь   с   доводами   протеста прокурора  СССР, расстрел Бабкину и Авдееву заменить 10 годами лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях без поражения в правах. Срок наказания зачислить им с 18. 06. 1943 г.»

Думаем, небезынтересно знать, как приговор отразился на судьбе семей осужденных.  Сразу же по месту жительства, к  примеру,  семьи Гаевского ушло распоряжение военного трибунала Западного фронта:   «…19 июня 1943 года осужден к 10 годам лишения свободы с направлением   на фронт, с лишением воинского звания бывший майор Гаевский… Если его семья…   получает  в Вашем военкомате по аттестату денежное содержание, дальнейшую выплату немедленно прекратите. Семья осужденного Гаевского должна пользоваться всеми преимуществами и льготами, как и все остальные красноармейские семьи».

Такие   же  распоряжения ушли по месту жительства семей Авдеева и Бабкина. Разница  только в последнем пункте. «Семья   (… фамилия осужденного) лишается всех льгот и преимуществ согласно  Указу  Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 года». Кроме того, сами осужденные были лишены правительственных наград.

Комментарии к этому судебному делу,  на наш взгляд излишни.

С  учетом изложенного вернемся к фильму «Штрафники».

Кадр из фильма Л.С. Данилова «Штрафники»

Л. С. Данилов (режиссер, автор текста и диктор): «Уничтожаем гадину: счита­лось, после этого мы станем крепче, мо­нолитней, сильней, непобедимей… А гади­на была любима кем-то и состояла в профсоюзе, стахановские планы выполня­ла, участвовала в выборах всенародных… Вот этот растерялся на войне и не сдер­жал присягу — сначала дезертировал, по­том стал полицаем. И в назидание другим народ его карает».

Кадры   фильма:   через   всю   ленту   кадр за  кадром Л. С.  Данилов   показывает  расстрелы   бывших   и   не   бывших   военнослу­жащих Советской  Армии.  А  вот  казнь  че­рез   повешение   осужденных   на   известном Краснодарском   процессе.   Однако   многие эпизоды  «жестокой  расправы»  не  комментируются.   Итак,   режиссеру и зрителям должно   быть   ясно   —  это   НКВД  «уничто­жает гадину».

Документы     по     Краснодарскому   делу. 14 июля 1943  года  в  Краснодаре  в   кинотеатре  «Великан»  открылся  судебный   про­цесс над  активными  помощниками  фашистских   палачей   по   уничтожению   советских людей   на   Кубани.  Это   изменники   Родины  В.Тищенко, Н. Пушкарев,     И. Речкалов, Г. Мисан, М. Ластовина, Г. Тучков, Ю.  Напцок, И. Котомцев,   В. Павлов,   И.   Парамо­нов,   И.   Кладов,   служившие   в   фашистском карательном органе     —     зондеркоманде СС-10-А.   Они   обвинялись   в   измене   Роди­не   и  участии   в   казнях   советских   людей.  В. Тищенко  в  августе   1942   года   доб­ровольно  поступил  на службу  в   гитлеров­скую   полицию,   затем в   порядке   поощре­ния  был   переведен  сначала   на   должность старшины   зондеркоманды   СС-10-А,   потом следователем   гестапо,   где   одновременно работал  тайным агентом.  Тищенко  подвер­гал   жертвы   изощренным  пыткам:   вывора­чивал  им  руки, колол  булавками,  выдирал волосы.   Много   невинных  советских  людей —  мужчин,   женщин   и   детей   —  было   им умерщвлено   в   душегубках   и   расстреляно. Тищенко   рассказал  суду,   как   при   его   активном   участии   в   душегубку   сразу   было помещено   67   человек   взрослых   и   18   де­тей от года до 5 лет.

Н. Пушкарев добровольно поступил на службу в гестапо, вскоре за усердие назначен командиром отделения в той же зондеркоманде СС-10-А. Он участвовал во многих розысках, арестах и расстрелах советских патриотов. В частности, Пушкарев участвовал в расстреле 20 жителей Анапы.

И. Речкалов — вор, дважды суди­мый и условно досрочно освобожденный из мест заключения. В августе 1942 года добровольно поступил в фашистскую по­лицию. За усердие переведен в зондеркоманду СС-10-А. Участвовал в облавах, арестах советских граждан, сопровождал душегубку   к   противотанковому рву.

Г. Мисан в августе 1942 года добро­вольно ушел на службу врагам. Насильст­венно грузил обреченных в душегубку. Чтобы выслужиться перед фашистами, лично расстрелял советского патриота Губского. Гитлеровцы сделали Мисана тайным агентом гестапо.

И. Котомцев в сентябре 1942 года перешел на сторону врага. Активно участ­вовал в уничтожении наших людей на ху­торе Курундуке и в станице Крымской. В последней он участвовал в повешении 16 патриотов.

М. Ластовина после оккупации Крас­нодара стал ревностным прислужником гестапо.   В   декабре   1942   года   участвовал в   уничтожении   60  больных   горожан.   Любил  расстреливать сам.

Ю.   Напцок  добровольно стал  тайным агентом гестапо в  зондеркоманде СС-10-А, нес     охрану     находившихся     в     застенках гестапо   советских    патриотов.    Много    раз выезжал  с  карательными   экспедициями, участвовал   в   выявлении     и     истреблении партизан и подпольщиков. В январе 1943  года  с   его   помощью  в  станице  Гастагаевской   и   на   хуторе  Курундуке     было повешено   несколько   советских   патриотов. Немалая   «заслуга»   в  этих  злодеяниях   и И. Кладова, Г. Тучкова, В. Павлова и И.Па­рамонова.

Военный трибунал приговорил В. Тищенко, И. Речкалова, Н. Пушкарева, Г. Мисана, И. Котомцева, И. Кладова и М. Ластовину к смертной казни через повешение, а И. Парамонова, Г. Тучкова и В. Павло­ва — к каторжным работам сроком на 20 лет каждого.

18 июля 1943 года в 13 часов на город­ской площади в присутствии около 50 тыс. человек приговор над фашистскими при­служниками   был   приведен   в   исполнение. Именно этот эпизод без комментариев использован  в  фильме «Штрафники».

Й.   Геббельс   (из   новогоднего   выступления   31   декабря   1944   г.):   «Сыны   народов наших   противников   вынуждены   расплачиваться  своей   кровью   и своей   жизнью   за ошибки   своего   руководства   до   тех   пор, пока они  не поймут, что немецкий народ победить  нельзя  и что ему  предначертана  победа»[1].

А. А. Власов  (известный  предатель   Родины,  организатор  так   называемой  «Русской       освободительной   армии»):    «Братья,     прекратите  бессмысленную  борьбу,   ибо  ваши штыки   направлены   против   вашего   собственного   счастья,    против    ваших    братьев,       стоящих     в   Русской   освободительной   армии.   Вы   сражаетесь   за   господство   жидов  и   большевиков,   а   мы   —   за   свободную Россию…»[2].

М.  Давидоу   (американский    публицист): «…мне, как ветерану второй  мировой войны, непонятно, почему у вас делаются попытки   оправдать   кого-то  из   тех,   кто   воевал  против  Советской  Армии.  Недавно по Ленинградскому телевидению  я видел  передачу   о   таком   человеке.     Комментатор  назвал   его   поступки  «трагедией  и   результатом сталинских  репрессий».  Я же считал, и  считаю, что  таким людям   нет  и  не  может  быть   оправдания.   Выходит,   власовцев тоже  скоро  зачислят в  патриоты?»

Генерал-майор юстиции в отставке П.Д. Бараболя (председатель комиссии «Мир океанам» при Советском комитете защиты мира).

В   конце    1942  года   меня,   как   бывшего и  учителя   и   уже   понюхавшего   пороха   под Ленинградом,   направили   командиром   пу­леметного   взвода   в   формируемую   610-ю отдельную штрафную  роту Волжской воен­ной  флотилии. В   роте   было   около 300     штрафников,   во   взводе   —   60.   Это   были военнослужащие,   осужденные   за   различ­ные преступления по законам того време­ни. Они должны были искупить свою вину перед    Родиной   и    народом    кровью.    Как юрист,   считаю,   что   это   была   разумная   и гуманная   акция   с   той   точки   зрения,   что на   фронте  все   воевали,   и   каждый   час   и день   могли    погибнуть.    Вижу   гуманность тех законов и в том, что высшая мера на­казания   преступникам заменялась   направ­лением  на передовую. После ранения  или гибели в бою они    восстанавливались   в правах,   им   возвращались   ордена,  звания, должности,  с  них   снималась   судимость. Разве это не гуманизм?

Командиры же пулеметных расчетов, отделений, помощники командиров взво­дов, старшины взводов (была и такая дол­жность), заместители командиров взво­дов по политической части и все другие офицеры роты комплектовались из наи­более подготовленных и обстрелянных ко­мандиров, безусловно, не штрафников. Следует отметить, что на фронте месяц шел за три. А у командиров штрафных подразделений — месяц за шесть. Так расценивался наш ратный труд.

После десятидневной подготовки и ско­лачивания рота из Саратова была пере­брошена в состав 66-й морской стрелко­вой бригады 64-й армии и заняла оборону перед сожженной деревней Елхи в районе Бекетовки. Обстановка в то время под Сталинградом была очень тяжелая. Мы в составе бригады ходили в атаки, отража­ли контратаки противника, несли потери, командиры штрафных подразделений пос­ле боя оформляли реабилитационные до­кументы на раненых и погибших штрафни­ков.

10 января 1943 года после мощной ар­тиллерийской подготовки мы в составе бригады перешли в наступление против окруженной группировки Паулюса. Штраф­ники воевали мужественно, никто не гнал их в бой силой оружия, как показал Л. С. Данилов в фильме. Наоборот, они рвались бой. Никогда я не чувствовал разницы между нами и подчиненными — штрафни­ками. Мы все понимали страшную угрозу, нависшую  над  Родиной.

Глупо и смешно утверждать, будто штрафники, по Л. С. Данилову, сыграли решающую роль в битве под Сталингра­дом. А где же были артиллеристы, тан­кисты, авиаторы, саперы и другие в этом сражении, ведь штрафные подразделения комплектовались лишь как стрелковые? За­чем и кому  нужна эта ложь?

Помню, как 30 января 1943 года после окончания боевых действий на нашем уча­стке фронта командир роты старший лей­тенант П. Матвеев построил нас и объя­вил, что за мужество и храбрость в боях на всех погибших, раненых и оставшихся в живых (их было более 100 человек) он представляет материалы на досрочную реабилитацию и снятие судимости. Слезы на глазах мужчин — воинов нашей роты никогда не забыть. Зачем же Л. С. Дани­лов   в   фильме   хочет  это   извратить?

За бои под Сталинградом 66-я морская стрелковая бригада была преобразована в 11-ю гвардейскую. Входившая в ее сос­тав 610-я отдельная штрафная рота была расформирована, а штрафники, смывшие позор судимости храбростью и мужеством в боях, были направлены в другие подраз­деления и части.

Еще хотел бы подчеркнуть, что, когда шли в атаку, никто не думал, кто с тобой рядом — штрафник или нет, в бою мы все были равны. Можно привести много случаев, когда штрафники ценой жизни спасали своих командиров — не штраф­ников. В нашей роте я не помню ни од­ного случая, чтобы в атаку штрафников заставляли идти силой оружия. Достаточ­но было подать сигнал «В атаку», и все как один бросались вперед, не думая о смерти. Поэтому, когда посмотрел фильм «Штрафники», увидел чудовищное извра­щение действительности.

В. Кондратьев («Литературная  газета» за 31 января 1990 г.): «Гитлер быстренько перенял созданные нашим режимом конц­лагеря, а Сталин в войну — публичные казни через повешение. В фильме «Штраф­ники»  мы   видим     и    эти    казни    во  всех страшных подробностях. Если гитлеровцы вешали на осужденных таблички с над­писью «Партизан», то мы — тоже таблич­ку, но только с надписью «Изменник ро­дины». Опыт убийств перенимался с по­разительной точностью…

Смерть в бою как-то естественна, там человек убивает, чтобы не быть самому убитым. Но когда казнят, когда несколько вооруженных людей ведут человека к грузовику с откинутыми бортами, стояще­му под виселицей, и когда смертник про­тягивает руки к тем, кто на машине, что­бы они помогли ему взобраться на этот импровизированный эшафот, и те помога­ют, после чего надевают осужденному петлю… Все это кажется каким-то проти­воестественным кошмаром (это о казни осужденных на Краснодарском процессе) …»

Конечно, Кондратьев вправе иметь соб­ственное мнение о гуманизме. Но инте­ресно знать, разделяли ли его точку зре­ния те 50 тыс. краснодарцев, что настра­дались, натерпелись от оккупантов, а по­том собрались вокруг эшафота, на кото­рый   поднимались   убийцы-предатели?

К сожалению, в фильме «Штрафники» мы не увидели ни стоящих насмерть по­граничников наших западных застав, ни легендарных защитников Брестской кре­пости, ни летчиков, совершивших более 450 воздушных таранов, ни сотен и тысяч советских воинов, вступивших в единобор­ство с танками противника, тысяч бойцов гарнизонов дотов, бившихся до последне­го патрона.

Данилов хочет убедить нас, что главный вклад в Победу внесли не они, а штраф­ники. Но разве штрафники 28 панфилов­цев, совершившие незабываемый подвиг у подмосковного разъезда Дубосеково? Разве штрафник гвардии сержант Я. Ф. Павлов, который со своими товарищами 58 дней стойко оборонял дом в Сталин­граде?

Да, во многих боях бойцы штрафных рот и батальонов шли в бой плечом к плечу с обычными ротами и батальонами. Да, их бросали на самые трудные и опасные участки. Однако мы должны знать, что они кровью искупали свою вину перед Ро­диной,   и   называть  вещи  своими   именами.