На суше

С 16 по 25 апреля 1945 года, за 9 суток, мы прошли с боями около 450 км по немецкой земле. Танков у немцев стало явно меньше, видимо, порастеряли в ожесточенных боях с нами. Их заменили, если так можно сказать, фаустпатроны и штурмовые орудия —...

В полумиле от плацдарма «Шпага» младший капрал Йозеф Хагер дрожащей рукой нащупал на пулемете спусковой крючок и снова начал стрелять. Ему казалось, что земля вокруг него разрывается на части. От грохота он оглох, в голове был сплошной шум. Восемнадцатилетнему немецкому солдату было страшно. Он чувствовал себя больным.

«Я должен вернуться. Но если, если случится такое...» Боря читал. Колеблющееся, красноватое пламя коптилки высвечивало, а тени резко очерчивали его похудевшее лицо. Затуманенные, глядящие как бы из глубины, ничего вокруг не замечающие глаза потемнели. Короткие русые волосы мягкой щеточкой торчали надо лбом. Голос Бори звучал, как всегда, глуховато и...

Март сорок третьего года. Я сижу на доща­той ступеньке у входа в одну из них. Сижу, вытянув перед собой ногу, еще по­баливающую после ранения. Рядом воткнута в снег ольховая палка — без нее мне пока что трудно ходить. Чем я занят? Обычное дело — листаю свою запис­ную книжку, сшитую из обрезков газетной бумаги. Надо проверить фамилии, упомянутые в ...

В военно-инженерное училище направлялись только двое, кроме меня еще некто Шулико, которого я не знал. Он с мамой в 1941 году приехал в Электросталь. Наши родители подружились на почве совместных переживаний, по очереди передавали нам передачи в училище, что было официально разрешено.

И тут мы все четко услышали женский плач. Побежали. И я, держась за бок, за всеми поплелся. Видим за домом женщина стоит на коленях, перед ней вверх лицом мальчик лежит лет десяти—двенадцати. Голова его запрокину­та. Лежит он на снегу, усыпанном соломенной трухой...

Ожидание войны хотя и было очевидно, но не носило текущего злободневного характера, если не считать последних недель. Надежды возлагались на Договор о ненападении между СССР и Германией. Но … на 15 июня 1941 года был назначен выпускной вечер класса 10 «б». Мне удалось получить аттестат отличника, и будущее казалось ясным. 23 июня я собирался отвезти документы в МИИС.

Помню как несколько раз, чаще всего где-нибудь на большом поле или на опушке леса, встречались нам сгоревшие танки, машины, разбитые орудия. Причем это была и наша, и немецкая техника. Видимо, только день-два назад здесь шел жестокий бой. Стороны стояли до конца, насмерть. С грустью и гордостью думал я о тех, кто днем раньше шел впереди нас, шел с боями, погибая сам, но и врагу пощады не давал.

Мы все живем в госпитале. Я имею маленькую комнатушку в приемном отделении. Франц занял небольшую палату в конце коридора хирургического отделения. Остальные врачи, а их пока мало, разместились в разных комнатах больничного здания. Это удобно. Мы всегда на посту. Это называется — находиться на казарменном положении. Некоторые изредка посещают свои квартиры. У меня ее уже нет. Еще в июле при...

Не дай Бог попасть под обстрел или бомбежку. Старались в основном ездить ночью. А какая езда ночью в осеннюю пору, когда все дороги развезло? Если бы еще с фарами, тогда и разговору никакого не было бы, а то светомаскировка ведь. Лишь на секунду-другую включишь и тут же жди снаряды или мины. У немцев-то многие наши дороги были пристреляны. Они и...

Многих в первые дни войны забрали на фронт, но водителей не тронули. Вначале мы с Биневским пошли к своему начальству. Мол, нельзя ли в действующую часть куда-то? Оказалось, нельзя. Мы тогда — в военкомат. Вначале в один, потом в другой — и снова осечки.

Только столкнувшись с ужасами Второй Мировой Войны, мы можем оценить героизм сражавшихся. Предлагаем просмотреть фильм: Вторая Мировая Война - так как ее видел солдат - полная террора, хаоса и мужества. [ Просмотреть фильм [172 МБ]]

Это была первая контрнаступательная операция Красной Армии на советско-германском фронте выполненная с успехом. Пройдя через всю отечественную войну мне нигде не приходилось видеть и оказывать медицинскую помощь такому большому числу раненых. Под Ельней мы потеряли огромное количество наших солдат и командиров.

Трагедию лейтенанта Волкова я испытал в полной мере на себе, когда меня назначили на его место командиром взвода управления батареи. Трижды я оказывался в окружении у немцев на своем передовом НП, когда поддерживаемая мной пехота отползала назад. В такой ситуации мне и отступать вместе с пехотой нельзя —...

Подошел к одной из пушек, попросил ребят позаряжать, и по Рейхсканцелярии снарядов десять выдал, отвел душу. А дня через два, наверное, пошел с ребятами к Рейхстагу. Вокруг известка, копоть. Все обгорелое. Везде надписи. Я не удержался, тоже написал: «Я из Сибири. Михаил Борисов.» Это был первый в моей жизни автограф. Думал, на этом моя война закончилась.

Полная луна. Берег. Море. Порт Пилау. Город охвачен пламенем. По воде вдоль набережной и причалов пляшут краски пожара. Среди мятущегося огня стоит черной стрелой шпиль ратуши. Идет бой. На амфибиях плывем вторым эшелоном десанта. На фоне пожара над нами возвышаются безжизненные корпуса кораблей. На краю мола мертвой иглой вонзается в небо маяк.

14 июля наши ополченцы пошли в наступление. По призыву «Вперед, за Родину! В атаку!» над полем боя покатилось многоголосое «Ура!». Мы дружно рванулись вперед. Все смешалось: очереди вражеских автоматов, выстрелы наших полуавтоматических винтовок, разрывы гранат и минометных снарядов. Пулеметные трассы веером неслись над головами. Слышались стоны раненых.

Там же, на вокзале, я невольно услышал разговор двух железнодорожников. Они что-то выстукивали молотками под нашими вагонами. Один из них сказал: «Видишь, сибиряки пошли воевать. Они-то точно сломают хребет этому псу — Гитлеру». От этих слов невольно появилось чувство гордости за сибиряков. За моих ребят, за меня самого. Вместе с тем закрадывалось...

Стояли на Смоленщине жаркие июльские дни. Немецкие войска рвались к Москве 16 июля в Смоленск вошли части гитлеровцев и захватили районный город Ельня, что юго-восточнее Смоленска, откуда намеревались совершить бросок на Москву, превратив город в хорошо укрепленный оборонительный рубеж.

Тишина. Солнце греет. Вальс окончен. Слышим голос диктора с сильным акцентом: «Господа русские, переходите к нам. Вы обречены! Ваши командиры послали вас на смерть. Даем вам пьятнадцать минут... Смешаем с землей...» Прошли эти минуты. Начался артобстрел — кругом земля встала дыбом. Так минут десять. И снова...