На суше

5 июня 1945 года в Берлине состоялось подписание Декларации о поражении Германии и разделение города. На послевоенных фотографиях Гейна Горни из подборки виден изуродованный город с резкими тенями, отбрасываемыми полуразрушенными зданиями.

Кручу головой направо, налево. Назад голова не вертится, а хотелось бы. Вижу, все идут. Впереди кто-то из офицеров. Справа увидел санинструктора. Подумал: чего это он здесь? И в это время услышал свист мины, этакий шипящий, противный. А потом – хлоп! И дождь осколков вокруг…

Разбирая архив отдела, я наткнулся на документы на английском языке. Это были кодовые переговорные таблицы с американскими и английскими судами в период Великой Отечественной войны, когда наши суда ходили в Америку, доставляли различные грузы и тем самым вносили свой вклад в дело Победы над врагом.

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Только я разложил карту на столе, как в блиндаж ворвался красноармеец с криком: «Немцы наступают – славяне отходят!» «Всем в подразделения!» – приказал я. Находясь на дальнем от входа в блиндаж конце стола, я и командир пулеметного взвода, складывая карты в планшеты, замешкались, а выглянув из блиндажа, увидели в непосредственной близости шеренгу немцев.

А ну! Последний рывок. У меня в планшете лежит уже карта Берлина. Нет, это не рывок. Это тяжёлый бой за каждый населённый пункт, каждый мост, каждую опушку, каждый дом. Нас прикрывают покрышкинцы. Молодцы, очень хорошо и организованно работают. Но немцы всё же непрерывно висят в воздухе, их аэродромы рядом. Наши самолёты уходят на свои базы на 30-40 минут раньше немцев. И вот тут те дают...

Через неделю был подписан приказ об увольнении по ранениям группы офицеров, в числе которых был и я. Итак, я налегке поехал во Владивосток. Не буду описывать трудности с транспортом, скажу для примера, что штурмовать поезда приходилось всюду, а в Москве мне кто-то помог при посадке в поезд, втащив меня в вагон через окно.

Как сейчас, передо мной тот но­ябрьский вечер, когда наш военфельдшер, всегда улыбчивый и спокойный Владимир Куценко мечтал о рыбалке в родном Днепропетровске. Через несколько дней шестерка «юнкерсов» атаковала наши огне­вые позиции, и он был убит из пулемета пикирующего самоле­та. Пули изрешетили ему спину. Вот так, не довелось Владимиру больше порыбачить на Днепре...

В следующем окопе русские и немцы лежали рядом и друг на друге. Среди них был унтерштурмфюрер с вытянутой вверх рукой. Кисть руки была срезана словно бритвой. Другая рука была скрыта повернутым на бок телом. Одна нога была поднята вверх, словно для прыжка.

Наши солдаты и сержанты стали получать денежное довольствие в марках, а в рублях стали пересылать домой родственникам или класть на сберкнижку. Денежное довольствие в марках составляет приличную сумму, так гвардии рядовой - 250 марок, гвардии сержант - 350 марок, официальный обменный курс две марки за рубль, а практически за 200-300 марок можно купить хороший мотоцикл.

Первый бой наш отряд принял после лыжного перехода линии фронта в феврале 42-го в небольшом, из двух хат, хуторке. Только отогрелись и расположились ко сну, и вдруг стрельба. Заявилась группа немцев и полицаев за хуторской горилкой, видимо, погулять надумали, да нарвались на охранение.

Этак вот с утра ходили мы, день, ночь ночевали... Он же тоже раз­детый, только пинжачок на нем. На мне была теплая кофта такая, дак я ее сняла и на него надела. Дитя. Хо­дили мы, ходили, куда ни пойдем — немцы... Их нема, но они нам все равно в белых халатах показываются. От страха.

Итак, любая военная операция начинается с её подготовки. И чем тщательнее она подготовлена, тем больше шансов на её успех, тем быстрее она может осуществиться и с наименьшими потерями. Я уже говорил, повторю ещё раз, что потери высшее командование не интересовали, интересовал успех, победа. Задача противника – тоже тщательная подготовка к операции с учётом своих задач и задач противника.

Кто серьезно воевал, тот хорошо знает, что в атаку не бегают, а ходят, и что есть один решающий момент – подняться и сделать шаг вперед. Оторвать голову от такой теплой в любое время года земли, оторваться от земли, когда каждая маленькая ямка кажется надежным укрытием и броситься вперед, противопоставив лавине железа свое отнюдь не железное и уязвимое тело.

Погибло много в боях при освобождении Польши, и не только в боях, нас травили метиловым спиртом, другими ядами, убивали в одиночку и группами, используя нашу русскую доверчивость и беспечность. Они нас считали исконными врагами, всегда зарились на богатство нашей страны, при любой малейшей возможности делали нам зло.

Под Кюстриным мы совершенно не имели топокарт, поэтому самому приходилось обходить все ротные КП и ставить задачи на местности. Все элементарные схемы набрасывали сами от руки. Обход ротных КП требовал много времени, но там можно было поговорить уже не только с ротным, но и со взводными командирами и коммунистами, а это ускоряло процесс доведения боевой...

Я, будучи командиром атакующей роты, ничего не знал, что придумало командование. Я только в последний момент мог кое-что предположить, исходя из полученных приказаний перед боем. Приказ заключался в следующем: отобрать и направить на инструктаж для выполнения особо важного задания наиболее преданных и стойких солдат, которые до конца могут выполнить...

Трехдневную передышку можно сравнить с состоянием предельно уставшего человека, которого будят, не дав нормально выспаться. Но и ветеранов и вновь прибывшее пополнение объединяло желание быстрее довести до конца дело разгрома противника в его логове – Берлине. И это не для красного словца сказано, моральный подъем действительно был огромным.

В предгорьях Кавказа, лицом к лицу сошлись отборные дивизии СС, не раз участвовавшие в боях, и наши семнадцатилетние мальчишки, для которых это было фактически первое сражение. Вооружением и численностью фашисты намного превосходили сводные курсантские полки. Битва курсантов под Моздоком – это ярчайший пример силы русского духа и верности своей Родине....

Много или мало два дня войны? Ответ понятен. Но для меня с 12 по 14 февраля 1944 года показались почти вечностью, и не потому, что они были самыми трудными. Они были обыкновенными днями войны, во всяком случае, для меня. И даже чуть-чуть легче, ведь с 1944 года наметился перелом в Отечественной войне – это было начало наших постоянных побед. Замечу, что...