1 августа 2007| Каледа Глеб, протоиерей

Ночи 1945 года

Ночь. Полная луна. Берег. Море. Порт Пилау. Город охвачен пламенем. По воде вдоль набережной и причалов пляшут краски пожара. Среди мятущегося огня стоит черной стрелой шпиль ратуши. Идет бой. На амфибиях плывем вторым эшелоном десанта. На фоне пожара над нами возвышаются безжизненные корпуса кораблей. На краю мола мертвой иглой вонзается в небо маяк.

Плывем к другому берегу. Все молчат. Рядом с водителем — сосредоточенная фигура генерала Петерса, командира 5-й гвардейской дивизии.

Золотой дорожкой, вздымаясь на волнах, отражается луна. Слева вдалеке еле улавливаются силуэты военных кораблей. Впереди справа, не то на берегу, не то над водой вспыхнули выстрелы. Начал бой первый эшелон. Впереди справа что-то горит на воде. Несколько раз снаряды падают в воду у нашего борта, окатывая нас брызгами. Амфибия не снижает скорости, приближается к берегу врага. Пулеметные очереди всех кладут на дно. Продолжают сидеть только водитель — лечь не позволяет работа, — и генерал — не позволяет чин.

— Приготовьсь! – Мы приближаем за борт амфибии. Берег!

Что было дальше? Я помню, как выскочил из амфибии на землю со своей радиостанцией, но следующие моменты выпали из памяти. Снова вспоминаю себя и товарищей за кучей металлолома. Яростно бьет немецкий пулемет. Рикошетируя, пули летят через наши головы и режут прямыми траекториями. От них свободно лишь маленькое пятнышко. Звон металла и свист пуль. Молчим; управленцы должны быть невидимы в бою. У меня скромная задача — обеспечить радиосвязь десанта с артиллерией, поддерживающей его с того берега залива.

Пулемет переносит огонь в сторону. Пользуясь этим, мы стремительно несемся вперед, и я со своей рацией со всеми. Влетаем в большое здание. Были раненые или нет — не знаю, я весь в беге. В черном нутре этого здания еще идет стрельба. В каком-то темном помещении в углу на ощупь разворачиваю рацию, подавляя дыхание и сердечное колотье от бега с грузом сквозь пули, вхожу в связь. Меня напряженно ждут в эфире. Десанту обеспечена поддержка с «Большой земли» — огнем ракетчиков и артиллеристов.

Капитан Кулик прибегает с распоряжением: «Перейти в соседнее здание». Это значит — пробежать заасфальтированный двор, освещенный луной… всего полтора-два десятка метров. Из дверей вылетает во двор, очень яркий, как кажется, свет первый из нас — пулеметная очередь по асфальту… но солдат у другой двери. «Пошел!» — По лунному асфальту летит второй… Опять пулемет. «Пошел!» — Летит третий. Мы меняем и удлиняем интервалы, стараясь сорвать внимание пулеметчика. «Пошел!» — так вылетают из самолета парашютисты десанта. Опять «Пошел!»…

Бежишь и не дышишь, чтобы дыхание не замедлило скорости бега. Несколько десятков метров — и враг бьет пулеметом. Кто-то на бегу потерял плащ-палатку — к ней никто не нагнулся. Снова в маленькой комнате разворачиваю рацию. Через нас летят и рвутся снаряды.

Вторая половина ночи — у нас «полушка» 150 метров глубины и 300 метров по фронту. К нам переправилась полевая артиллерия, но без тягачей; двигается она по пескам «на человеческом пару». Утром по покрытой дюнами косе мы пошли вперед. Состоялась встреча с морскими пехотинцами, которые высаживались на косу западнее нас. Крепкие, с боевых кораблей, силуэты которых виднелись ночью. Красивые были ребята, не чета внешне нашей разновозрастной пехоте, которая после тяжелых боев на подступах к Пилау выбрасывалась на амфибиях и подручных плавсредствах на ту же косу.

Глеб Каледа с однополчанами. Весна 1945 г.

Эпизод 5-го удара

1944 г. 5-й удар. Освобождение Белоруссии. Ни немцы, ни наша пехота не выдерживали стремительности нашего удара. В прорыв устремились механизированные части и даже подразделения ракетных войск. Разведку осуществляли, разъезжая по неизвестно кому принадлежащей территории на автомашинах, своих и трофейных.

Мы едем, пропуская впереди себя большой немецкий караван. Вступить в бой мы, семеро разведчиков, не можем. Караван со временем разбомбит наша авиация. Благополучно проскочили через лес, в котором окружили человек триста немцев. Какой-то раненый немец выполз на лесную дорогу и умолял нас его подобрать. За нами, пока мы не скрылись в деревьях, следило его тоскливое и страдающее лицо.

Основная проблема успеха нашей разведки, оторванной на многие дни частей, — это обеспечение себя горючим. Оно может быть только трофейным.

Мы остановились на поле около колонны брошенных немецких автомашин. Пока товарищи осматривали задние автомашины, я прошел в голову колонны. Весь бензин немцы, убегая, слили. За холмом виднелись крыши деревенских хат. Я решил осмотреться и стал подниматься по боковой дороге. Мне навстречу торопливо шла женщина, пожилая, почти старушка. Она сосредоточенно смотрела в землю и казалось, думала о чем-то своем. Поравнявшись со мною, она вдруг вскинула голову и воскликнула, не то спрашивая, не то утверждая:

-Наши?!

— Конечно, наши!

Она обняла меня за шею и начала нежно, по-матерински, целовать.

— Идем в деревню. Там наши вас ждут.

Деpжa друг друга за руки, мы поднялись на холм.

— Дальше я не пойду. — Я не мог далеко отходить от своих на территорию, где еще нет советских войск.

На околице стояла группа людей. Держась за меня одной рукой и махая другой, старушка кричала:

— Наши! Наши! Наши!

Стремительно прибежали девчата, а за ними, кто бегом, а кто шагом, пришли мужики. Мы подошли к нашей автомашине. Начались приветствия и разговоры. Мы, семеро разведчиков, были радостью освобожденных соотечественников. Нас звали в деревню. Сообщили, что полтора часа тому назад по параллельной дороге прошла колонна тяжелых немецких грузовиков. Кряжистый бородатый мужик, до этого молчавший, вдруг спросил, глядя исподлобья:

— А что будет с теми, кто работал у немцев?

Кто радуется, а кого мучит совесть, и он боится расплаты. Счастлив тот, кто годину испытаний своего народа прошел с чистою совестью.

В деревню мы не пошли, а двинулись по параллельной дороге вслед за немецкими колоннами. Позади нас шли бои.

Взломав немецкую оборону в Полесье и на Днепре, окружив части фашистских войск под Бобруйском, мы вышли на оперативный простор. Ни наша, ни немецкая пехота не выдерживали темпа: одна — наступления, другая — навязанного ей отступления. Вперед ушли бронетанковые части.

Не обращая внимания на оказавшиеся у нас в тылу части, группы и соединения противника, мы рвались вперед. 2-й Белорусский фронт стал вторым эшелоном 1-го и чистил наши тылы.

В этом коловороте событий и движений мы, разъезжая на машине позади умчавшихся вперед танкистов и сбоку от них, вели разведку. В каком-то лесу гоняли вместе с партизанами триста немцев; въехав в какую-то деревню, были обстреляны немецкими автоматчиками; пропускали впереди себя немецкую колонну. Двое из нас по ошибке вступили в перестрелку с партизанами, ранив одного из них. А вообще избегали боев, стрельбы и т. д., предпринимали все усилия, чтобы все видеть, все знать и быть самим мало заметными — на то она и разведка.

Источник: Священник Глеб Каледа — Ученый и пастырь. ОАО ПК «Зауралье», с. 229-232.


Читайте также: Записки рядового

Комментарии (авторизуйтесь или представьтесь)