Василек

4-го февраля 1943 года начальник фронтовой киногруппы Сталинградского фронта А.Кузнецов получил распоряжение прибыть с одним кинооператором в распоряжение Военного Совета. Там, у подъезда стояли два автомобиля. В первую из них посадили меня, без Кузнецова. Вскоре из домика стали выходить участники ночного совещания, и среди них я сразу узнал Н.С. Хрущева. Вот кому понадобился оператор, — мелькнуло у меня в голове, — и я понял, в чьей машине нахожусь.

Когда Хрущев и его личная охрана сели в автомобиль, Никита Сергеевич спросил:

— Все ли вы успели снять для фильма о Сталинградской битве? Очень важно увидеть разгром и всю мощь нашего удара, который получил на Волге Гитлер.

Пока мы ехали на митинг Победы в Сталинградской битве, узнали важные новости:

Наш фронт отныне будет называться Центральным. Его командующим назначен К.К. Рокоссовский. Штаб фронта перейдет под Курск. Уже полным ходом идут работы по переброске войск в новые районы боевых действий.

Наша машина остановилась у здания разрушенного универмага, где еще пару дней назад находился штаб Шестой армии фельдмаршала Паулюса. По наспех сколоченной деревянной лесенке Хрущев поднялся на трибуну. В тесном кузове грузовика я оказался впереди президиума. Автомобиль-трибуна был задрапирован красным кумачом, на котором висел лозунг: «Да, здравствует…», следующее слово прочесть было уже невозможно. Я сидел на борту грузовика и полой своего полушубка закрывал очень важное слово в лозунге…

Быстро отснял крупный план говорящего оратора. Звукозаписывающей аппаратуры у меня не было, и я мог бы уйти – ведь своим присутствием на самом видном месте я портил снимки президиума другим снимающим. Но в кузове автомобиля было тесно, и вылезти было невозможно.

После окончания митинга у меня были все шансы стать жертвой негодующих коллег, которым я так мешал, хоть и помимо моей воли. Выручило желание Хрущева после митинга Победы пройти по улицам города, чтобы осмотреть чудовищные разрушения, которые причинила война.

Хрущев шел пешком. Среди развалин попадались не захороненные и аккуратно сложенные штабелями, как это делают с дровами, трупы немецких солдат. Они лежали, как куклы, словно промерзшая земля разбитого города не хотела принять их на вечный покой.

В морозной тишине вдруг раздались ружейные выстрелы. Когда они повторились, Хрущев попросил одного из офицеров узнать, кому понадобилось здесь продолжать войну. Офицер довольно быстро вернулся. В одной руке у него было ружье, другой он удерживал мальчишку.

— Как тебя зовут? – спросил Хрущев.

— Василий, — ответил мальчик.

— Ну вот, почти Чапаев! Рассказывай, Василий Иванович, в кого стрелял?

И мальчик рассказал такую историю.

Долгие месяцы Сталинградского сражения они с матерью и двумя сестрами прятались в подвале своего дома от налетов немецкой авиации и обстрелов. Сначала под разрушенной стеной дома погибла одна сестренка, а через несколько дней, когда немцы услышали, что в подвале есть люди, бросили туда гранату. Осколком была ранена и умерла на руках матери  младшая. А вчера за день до победы, когда мама вышла из подвала, чтобы раздобыть какую-нибудь еду, ее застрелил немец. Подобрав в немецком окопе ружье, мальчик решил мстить.

Хрущев приказал забрать у мальчика ружье и взамен отдать ему продукты, которые находились в машине. Еще попросил, если мальчик захочет, определить его «сыном полка».

— Василек, — сказал Хрущев, — тебе нельзя оставаться одному…

Этот эпизод был моей последней съемкой в Сталинградской битве.

Источник: М. Посельский Свидетельства очевидца. Странички из записных книжек. М.: «Эльф ИПР», 2005.