оккупация

Крымский полуостров по ряду причин как политического, так и военного характера занимал существенное место в планах руководства Третьего рейха. Поэтому для захвата и удержания этой, по сути, небольшой территории нацисты затратили значительное количество людских и материальных ресурсов. Фактически борьба за Крым продолжалась на протяжении почти...

Надо сказать, что мой рассказ – рассказ человека, который неосмысленно жил в военное время. Он подправлен, с одной стороны, ложностью памяти, а с другой стороны, теми обсуждениями, которые были в семье и которые напоминали о прошлом после войны.

Фотографии из альбома Андре Зукка (André Zucca) корреспондента немецкого журнала "Сигнал" в Париже 1940-44 годов, «Парижане под оккупацией» («Les Parisiens sous l’Occupation»). Эти цветные фотографии, сделаны в Париже в военное время. Цветная пленка, солнечные дни, улыбки французов, приветствующих оккупантов.

Трех часов было достаточно, чтобы уничтожить все то, что люди в течение долгих лет создавали своим тру­дом, трех часов было достаточно, чтобы уничтожить больше сотни человеческих жизней, которых матери в болях рожали, а теперь вместе с ними сгорели.

Много лет спустя, когда я с отцом и моим четырёхлетним сыном приехала в Верблюжку, снова увидела её, нашу свинарню! Узнав о том, многие приходили поздороваться, вспоминали военные годы, женщины пла­кали, когда говорили о том, какого горя мы хлебнули в этой свинарне. Особенно моя героическая мама.

Запомнился мне последний привал. Нас осталось совсем мало, человек 10-15. Мы расположились днём спать на травке в школьном дворе. Мешочек под голову – и сразу засыпаешь. Проснулся я, слышу – гул. Бомбили. Я видел, как от хат оставались одни лохмотья. Завпед носил пенсне и потерял его, вид взлохмаченный. Всё горит, всё в дыму – ад.

В апреле 1944 года вышел приказ об отправке русских батраков в Герма­нию. 17 апреля нас погрузили в битком набитые вагоны и повезли на запад. На остановках никуда не выпускали, хотя стояли подолгу — путь во многих местах был разрушен. Привезли в Берлин, в распределительный лагерь.

Я с родителями жил на окраине Пятигорска − местные жители называли это место слободкой. Несколько домиков окружал общий забор с единственными воротами. Когда немцы стали приближаться к городу, у этих ворот ночью по очереди дежурили два человека. Мы, дети, дежурили вместе со взрослыми и развлекались пением разных песен, в том числе и про Сталина.

Когда после тоскливой, обшарпанной станции Рогавка из неуютного, из­рытого карьерами торфяного поселка попадаешь в эту маленькую деревеньку с двумя рядами шелестящих тополей вдоль единственной улицы, наполняешь­ся тихой радостью: есть же на свете такие мирные, греющие сердце уголки. И только случай, занесший меня сюда в очередную годовщину далекой вой­ны, позволил узнать о трагедии, разыгравшейся...

Мы - мальчишки, учились слесарному делу у Александра Николаевича. Рассказал он нам о нескольких эпизодах из своего детства, случившихся во время войны, в оккупации. Что-то из его рассказов всё же стёрлось из моей памяти, к сожалению. Но то, что запомнил, я расскажу – это заслуживает того, чтобы знали.

Этак вот с утра ходили мы, день, ночь ночевали... Он же тоже раз­детый, только пинжачок на нем. На мне была теплая кофта такая, дак я ее сняла и на него надела. Дитя. Хо­дили мы, ходили, куда ни пойдем — немцы... Их нема, но они нам все равно в белых халатах показываются. От страха.

Уже выпал снег, когда мы отправились в путь. Кто-то дал саночки. Мама постелила на них старую шубу и посадила братьев, а мне из отрезанных от шубы рукавов соорудила пимы. Я, как старший, шел пешком. У мамы было 10 сестер. Одна из них жила вместе с бабушкой в Слудицах. Продукты у нее были (сам видел, как она прятала рожь в матрац), но с нами поделиться...

У мамы нас осталось пять человек детей, и шестым она была беременна. Когда к нам в деревню пришли немцы, домов наших уже не было. Они были сожжены нашими солдатами, чтобы немцам негде было скрываться. Мы жили в землянках, которые на скорую руку были выкопаны. У нас копали мои братья Василий и Виктор. Они выкопали возле дома в саду, но, когда горели дома, загорелся наш сад. Мы с большим...

Обстановка в окружении под Мясным Бором в 1942 году была жуткая во всех отношениях. Вокруг — враги. Огонь ведут днем и ночью. Самолетам приземлиться негде. Если У-2 и «дугласы» и подлетали, то немецкие истребители их сбивали. А если с самолета сбрасывали груз в баулах, мешках, ящиках, то все разбивалось. Мирное население ютилось в шалашах, спасаясь от...

В течение одного часа собрали необходимые вещи, еду на всех детей, а дедушка договорился с председателем, что он даст хромую лошадь и среди ночи мы отправились в путь. Позже узнали, что немцы нашу деревню оккупировали на следующий день в 10 часов утра. Сначала мы ехали проселочными дорогами, а потом выехали на большак, где кроме нас были и другие мирные повозки, а также пешие.

Однажды мое подразделение после тяжелого марш-броска вышло на большую солнечную поляну. В тот же момент с другого конца поляны появились русские — такие же вымотанные и смертельно уставшие. И вот мы смотрим в их изможденные лица, на их грязные руки, лежащие на прикладах. А они смотрят на нас. В полной тишине. И никто не хочет стрелять, все хотят, чтобы...

Мы поняли, что скоро придут немцы, что, возможно, будет бой, и оставаться в доме, расположенном на открытом месте, на дороге, опасно. Собрали нехитрую снедь: вареные яйца, картошку, огурцы, масло, хлеб – и ушли в овраги с моим двоюродным братом и сестрой. За нашим домом тянулась придонская возвышенность, изрезанная оврагами. Вот там мы и прятались, пока не услышали треск мотоциклов. Под вечер...

Жилось нам очень тяжело. Папина сестра Варвара и брат Василий (учитель) от нас отвернулись. Помогала мамина сестра тетя Ксена. Она жила в Ленингра­де, работала на дому. Тетя Ксена взяла к себе Люсю, помогла ей устроиться на завод и присылала нам по двести рублей в месяц.

И вот таких, необученных мальчишек, погнали искупать вину, тех, кто бросил нас тогда в сорок первом на милость победителя. Нас швыряли в атаки перед регулярными войсками. Это очень страшно, бежать в атаку, да ещё без оружия. Бежишь и кричишь от страха, больше ты ничего и не можешь. Куда бежишь? Зачем бежишь? Впереди пулемёты, сзади пулемёты. От ...

Жили впроголодь и мама решила пойти в поле, где росла кукуруза – поля тогда не убирались. А было начало зимы и люди уже всё собрали. Уставшая, ничего не найдя в поле, она возвращалась домой. И на железнодорожном переезде увидела дежурного немца, там нельзя было ходить, она с перепугу, куда делась усталость, поздоровалась с ним, он ответил и её не задержал.