Я с удивлением оглядываю бойцов. Нет, удивление - не то слово. Трудно солдату проговорить "нет", когда ему предлагают папиросу. Но мои солдаты отказались. Я их муштровал, был беспощаден, лишал отдыха, не давал подчиниться усталости, не позволял бежать от пуль, а они... Они сейчас не хотели лишить меня хотя бы одной папиросы.

Развилось и своеобразное блокадное воровство. Мальчишки, особенно страдавшие от голода (подросткам нужно больше пищи), бросались на хлеб и сразу начинали его есть. Они не пытались убежать: только бы съесть побольше, пока не отняли. Они заранее поднимали воротники, ожидая побоев, ложились на хлеб и ели, ели, ели. А на лестницах домов ожидали другие...

В один из дней начала октября было получено задание нанести бомбовый удар по причалам и кораблям в порту Мемель. Как обычно, когда мы с командиром, получив на КП задание, подошли на свою стоянку, подготовка нашей 421-й боевой машины была закончена. Приняв доклад правого летчика Коли Быкова, командир приказал всем членам экипажа приступить к предполетному осмотру рабочих мест, вооружения и...

5 октября на рассвете разведчики доносят: по Варшавскому шоссе, примерно в 50 км от города, безусловно, в нашем тылу, двумя колоннами идут немецкие танки и пехота. Информация исключительно важная, поэтому нуждается в тщательной проверке. Был у меня такой майор Карпенко, инспектор по технике пилотирования, человек исключительно храбрый. Посылаю перепроверить.

Нежданно-негаданно я в помятой окопной шинели, в солдатских сапогах оказался в Ленинградской филармонии. Рядом со мной сидела девушка в тем­ном зимнем пальто с потертым лисьим воротником. Из-под мужской ушанки выглядывали волнистые черные косы. На бледном, без единой кровинки, лице светились карие глаза.

Мне казалось, что я закончу докторскую диссертацию че­рез год после начала войны. Я сказал директору инсти­тута академику Б.Д. Грекову, что из Москвы никуда не по­еду. Если призовут – пойду в армию, а если положение под Москвой будет худо, то и сам вступлю в армию доб­ровольцем. Наши люди поехали кто в Казань, кто в Сред­нюю Азию, а я ежедневно ходил в лефортовский Цент­ральный...

Осенью сорокового года группу летчиков направили на курсы по подготовке командиров звеньев. В их числе оказался и я. На курсах нас учили методике планирования, ведению теоретической подготовки, обучали технике пилотирования. В теоретических вопросах мы получили много полезного. С летной же подготовкой дела...

24 сентября меня на крейсер «Киров» вызвал командующий отрядом легких сил КБФ вице-адмирал Дрозд Валентин Петрович, показал директиву командующего флотом Трибуца В.Ф., в которой предписывалось заминировать корабль на случай уничтожения. Обсудили, как это сделать, и решили: в артиллерийские погреба и машинное отделение положить по две глубинные бомбы, а взрыватели держать в личном сейфе в каюте...

Фашизм нам известен как природный и, так сказать, систематический враг русского и вообще славянского племени; что своей расовой теорией, доведенной до последней физиологической крайности, фашизм принципиально враждебен христианству, хотя по тактическим соображениям может и не сразу обнаруживать свою враждебность. Чем же объяснить, что ...

По асфальту, насквозь просекающему город, ползут, как бы не торопясь, на малой скорости, два танка, ползут в ту сторону, где расположен штаб Панфилова. Из орудия вырывается дымок. Танк палит по городу. Неужели это немцы? Неужели они ворвались в Волоколамск? Быстро подношу к глазам бинокль, отчетливо вижу фашистские белые кресты на черной броне.

Однажды мы с мамой пошли в район Нарвских ворот. Начался очередной налет вражеской авиации и артобстрел. С раннего утра до глубокой ночи нам пришлось просидеть в бомбоубежище, а когда вышли на улицу, то увидели, что на противоположной стороне разрушены сразу несколько до­мов и полыхает сильный пожар. Казалось, что мы тоже сейчас загоримся.

Эвакуация постепенно сошла на нет. Нам не приходилось скрывать своих детей. Начались бомбардировки. Только о них и были разговоры. Каждый день они начинались в один и тот же час, но так как враг был настолько близок, что предупредить о приближении самолетов было нельзя, то сигналы воздушной тревоги слышались только тогда, когда бомбы уже падали на ...

Под мобилизацию попала сестра, которой было 17 лет. Но она находилась с братишками в тифозной больнице, а старосте надо было выполнять разнарядку, вот он и приказал полицаям забрать меня, пятнадцатилет­нюю. Я шепнула маме «Все равно убегу». Полицай как - будто понял, что я сказала и говорит мне: «Попробуй бежать, расстреляем и мать и всех щенков».

Когда началась блокада, сразу выдали карточки. Отец в это время работал в Финляндии, потом вернулся. Днем он уходил на работу, мама тоже, она рыла окопы. За мной и сестренкой смотрела соседка, - мне тогда было 11 лет. Когда начиналась воздушная тревога, мы должны были взять заранее приготовленные рюкзачки, и соседка отводила нас в подвал,...

С 8 сентября начинается блокада, которую забыть нельзя. 7 или 8 ноября был сильный налет - бомбили Бадаевские склады. Продукты долго горели и были уничтожены почти полностью. Уже в ноябре 1941 г. начался голод. Бомбили страшно. Помню, начался налет. Выскочила - одна нога обута, другая без обуви - с...

Как-то мама пришла с работы раньше обычного и сказала, что её зачем-то вызывают в военкомат. Она переоделась и быстро ушла из дома. Возвратилась так же быстро. Глаза её были заплаканы. Нам, детям, она сказала, что в военкомате ей предложили ехать в Сталинград в госпиталь, где лежит тяжело раненый муж, наш папа.

Предоставленная сама себе в этом круговороте человеческих страстей, видя рядом разврат и возвышенную любовь, дружбу и предательство, я поняла, что мне остается либо опуститься на самое дно, либо выйти из этого месива недосягаемой и сильной. И я чувствовала, я знала, что помочь мне может только искусство.

В тот 1941 год школы в Кронштадте открывались, как обычно, 1 сентября. Но всем было уже не до учебы: немцы шли по России походным маршем. Учили нас в школе перевязывать раненых, гасить зажигательные бомбы, обращаться с оружием. В первые месяцы войны прямым попаданием почти пополам разрезало огромный...

Одной из самых малоизвестных и малоизученных страниц Великой Отечественной войны является так называемый "Таллиннский переход". Речь идет о прорыве 28-29 августа 1941 года из Таллинна в Кронштадт основных сил Балтийского флота и сухопутных войск, которые обороняли эстонскую столицу.

Начало Второй мировой войны застало 64-летнего епископа Луку Войно-Ясенецкого в третьей ссылке. Он отправляет телеграмму Калинину, в которой пишет: «являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где мне будет доверено… По окончании войны готов...