Военные действия

5 июня 1945 года в Берлине состоялось подписание Декларации о поражении Германии и разделение города. На послевоенных фотографиях Гейна Горни из подборки виден изуродованный город с резкими тенями, отбрасываемыми полуразрушенными зданиями.

Я уже научился быстро разгадывать «почерк» фашистских снайперов, по характеру огня и маскировки без особого труда отличал более опытных стрелков от новичков, трусов — от упрямых и решительных. Но характер руководителя их школы долгое время оставался для меня загадкой.

Кручу головой направо, налево. Назад голова не вертится, а хотелось бы. Вижу, все идут. Впереди кто-то из офицеров. Справа увидел санинструктора. Подумал: чего это он здесь? И в это время услышал свист мины, этакий шипящий, противный. А потом – хлоп! И дождь осколков вокруг…

Разбирая архив отдела, я наткнулся на документы на английском языке. Это были кодовые переговорные таблицы с американскими и английскими судами в период Великой Отечественной войны, когда наши суда ходили в Америку, доставляли различные грузы и тем самым вносили свой вклад в дело Победы над врагом.

Без доверия сохнет душа, быстро иссякают силы, и ты превращаешься в бескрылого зяблика, который, кажется, ни на что не способен. А когда тебе верят, то и невыполнимое становится возможным. Силы твои словно удваиваются. Доверие - источник солдатского вдохновения, решимости, осмысленного шага к подвигу. А вера - мать дружбы и солдатской храбрости.

Мои друзья, с кем я кончал техникум, со временем уже стали заместителями главного инженера, начальниками отделов, а я все рядовой техник. Мне один товарищ и говорит: «Слушай, Иван Васильевич, какого хрена ты в партию не лезешь? Вот же наш Саша уже стал главным инженером, ему дают третью должность по твоему направлению. Был бы ты в партии, мы бы тебя...

Только я разложил карту на столе, как в блиндаж ворвался красноармеец с криком: «Немцы наступают – славяне отходят!» «Всем в подразделения!» – приказал я. Находясь на дальнем от входа в блиндаж конце стола, я и командир пулеметного взвода, складывая карты в планшеты, замешкались, а выглянув из блиндажа, увидели в непосредственной близости шеренгу немцев.

А ну! Последний рывок. У меня в планшете лежит уже карта Берлина. Нет, это не рывок. Это тяжёлый бой за каждый населённый пункт, каждый мост, каждую опушку, каждый дом. Нас прикрывают покрышкинцы. Молодцы, очень хорошо и организованно работают. Но немцы всё же непрерывно висят в воздухе, их аэродромы рядом. Наши самолёты уходят на свои базы на 30-40 минут раньше немцев. И вот тут те дают...

Через неделю был подписан приказ об увольнении по ранениям группы офицеров, в числе которых был и я. Итак, я налегке поехал во Владивосток. Не буду описывать трудности с транспортом, скажу для примера, что штурмовать поезда приходилось всюду, а в Москве мне кто-то помог при посадке в поезд, втащив меня в вагон через окно.

Солдатское небо над боевыми позициями всегда кажется с овчинку. Постоянно чего-то не хватает: то еды, то боеприпасов, то нет условий для отдыха. Зато вдоволь, хоть отбавляй, опасности. Попросту - гляди в оба, иначе смерть. А если начнется непогодь, считай: дыра в небе открылась именно над твоей головой, и все, что есть на свете мокрого, слякотного, холодного, предназначено для тебя, чтоб ты...

Как сейчас, передо мной тот но­ябрьский вечер, когда наш военфельдшер, всегда улыбчивый и спокойный Владимир Куценко мечтал о рыбалке в родном Днепропетровске. Через несколько дней шестерка «юнкерсов» атаковала наши огне­вые позиции, и он был убит из пулемета пикирующего самоле­та. Пули изрешетили ему спину. Вот так, не довелось Владимиру больше порыбачить на Днепре...

В следующем окопе русские и немцы лежали рядом и друг на друге. Среди них был унтерштурмфюрер с вытянутой вверх рукой. Кисть руки была срезана словно бритвой. Другая рука была скрыта повернутым на бок телом. Одна нога была поднята вверх, словно для прыжка.

Наши солдаты и сержанты стали получать денежное довольствие в марках, а в рублях стали пересылать домой родственникам или класть на сберкнижку. Денежное довольствие в марках составляет приличную сумму, так гвардии рядовой - 250 марок, гвардии сержант - 350 марок, официальный обменный курс две марки за рубль, а практически за 200-300 марок можно купить хороший мотоцикл.

За много дней, проведенных на Мамаевом кургане, снайперы не отдыхали ни днем, ни ночью. Гасла инициатива, терялась изобретательность. Мы знали, что под каждым бугорком может скрываться опасность, но нас постепенно одолевало безразличие.

Первый бой наш отряд принял после лыжного перехода линии фронта в феврале 42-го в небольшом, из двух хат, хуторке. Только отогрелись и расположились ко сну, и вдруг стрельба. Заявилась группа немцев и полицаев за хуторской горилкой, видимо, погулять надумали, да нарвались на охранение.

Этак вот с утра ходили мы, день, ночь ночевали... Он же тоже раз­детый, только пинжачок на нем. На мне была теплая кофта такая, дак я ее сняла и на него надела. Дитя. Хо­дили мы, ходили, куда ни пойдем — немцы... Их нема, но они нам все равно в белых халатах показываются. От страха.

Итак, любая военная операция начинается с её подготовки. И чем тщательнее она подготовлена, тем больше шансов на её успех, тем быстрее она может осуществиться и с наименьшими потерями. Я уже говорил, повторю ещё раз, что потери высшее командование не интересовали, интересовал успех, победа. Задача противника – тоже тщательная подготовка к операции с учётом своих задач и задач противника.

В эту ночь ужин нам опять не доставили. Нас мучил голод, но сильнее его была жажда. Во рту пересохло, отяжелел язык - все делали молча, понимая друг друга без слов. По всему виду и поведению товарищей я понял без объяснений: все просят отдыха. Хотя бы полежать на земле, немного набраться сил... Я дал команду отдыхать, а сам вместе с Костриковым остался в боевом охранении.

Перед нами Сталинград. В городе горит все, что может гореть. Прямо по курсу высоко в небо поднимаются черные султаны горящих нефтехранилищ. Чуть голубоватое безоблачное небо покрыто белыми хлопьями разрывов наших зениток. И сотни немецких самолетов снова и снова заходят на бомбежку.

Кто серьезно воевал, тот хорошо знает, что в атаку не бегают, а ходят, и что есть один решающий момент – подняться и сделать шаг вперед. Оторвать голову от такой теплой в любое время года земли, оторваться от земли, когда каждая маленькая ямка кажется надежным укрытием и броситься вперед, противопоставив лавине железа свое отнюдь не железное и уязвимое тело.