Война ворвалась в нашу жизнь

Июнь 1941 года

Первый день мобилизации, 23 июня, 1941 г. Добровольцы.

О начале войны я узнал не дома, как многие другие в тот памятный воскресный день, и не на работе. Работал я, к слову сказать, мастером краскозаготовительного цеха обойной фабрики, растил пятерых детей. Но как военнообязанный, был еще за месяц до 22 июня, именно на этот день, вызван повесткой на сбор.

Являюсь к месту сбора, как и было указано в поездке, в 7 часов утра. На этот раз сбор проходил как-то необычно. В прежние годы нашей медико-санитарной команде, начальником которой я был, отводили для занятий красный уголок в доме на углу Малого проспекта и 2-й линии, поблизости от 2-ой поликлиники. Изучали больше теорию по учебным и наглядным пособиям, тренировались на муляжах. Ночевать уходили домой. Теперь всю команду перевели на казарменное положение, поселили в помещениях ремесленного училища №15 по 6-й линии. Оснащение получили не учебное, а боевое. Никто этому не удивился: международная обстановка была накалена, всякое могло случиться…

22 июня занятия начались, как всегда, утром. Ближе к полудню я направился в штаб своего 15-го участка, находившийся на 4-й линии. Едва отворил дверь в комнату, как начальник штаба Носков предостерегающе на меня зашикал. Все, кто были в штабе, сгрудились у репродуктора, слушали какое-то сообщение по радио. Нетрудно было догадаться, что происходит что-то необычное.

Носков шепчет мне на ухо: — Фашисты бомбили Минск, Киев, Севастополь… Война!

Я тоже подхожу ближе к «тарелке», но там уже звучат последние слова: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!»

Так в нашу жизнь ворвалась война.

Я тотчас ушел назад в казарму. Была объявлена боевая тревога. Вся медико-санитарная команда выстраивается во дворе, командиры взводов подравнивают строй. Я вглядываюсь в лица. Люди уже знают, что началась война. Как поведут они себя в боевой обстановке? Каким командиром окажусь я сам, еще вчера такой же мирный человек как они? С этого момента мы уже на приписники, вызванные на временный учебный сбор, а подразделение МПВО, которому надлежит выполнить свой долг в любых условиях.

Еще на прежних сборах говорили о том, что в случае войны вражеский самолет может появиться над Ленинградом в течение десяти минут после ее начала. В зиму 1940/41 года советско-финляндская граница была отодвинута от города, но все же это расстояние для авиации легко преодолимо. А ведь боевые действия идут уже с четырех часов утра, воздушного налета можно ждать каждую минуту.

Тут же, не распуская строя, начинаем заново формировать звенья, отделения, взводы согласно боевому расписанию. Получаем и размещаем технику, оборудование. Командиры сразу начинают учить бойцов, как изготовить эту технику к действию, применять на практике. И в первую же ночь завыли сирены. Воздушная тревога. Не учебная, а боевая. Взводы построились быстро и так же быстро разошлись по местам. На счастье, бомбы в ту ночь на Ленинград не упали.

Бомбы не упали и в последующие несколько недель, но сигнал воздушной тревоги звучал почти ежедневно. Над Ленинградом появлялись вражеские самолеты-разведчики. Они держались значительно выше аэростатных заграждений, во множестве поднятых над городом. По самолетам била зенитная артиллерия. Грохот стоял неимоверный, но облачка разрывов, к досаде всех окружающих, оказывались ниже фашистских стервятников, снаряды их не доставали. Осколками зенитных снарядов поранило несколько наших бойцов. Все стали более осторожными.

Частые воздушные тревоги, пока без очагов поражения, позволяли учить людей в обстановке, приближенной к боевой. Вскоре взвод стал изготавливаться за две с половиной минуты, вся команда — за пять минут.

Продолжение следует.

Источник: Н.М. Суворов Сирены зовут на посты.