В боях под Котлубанью

12-я танковая бригада в боях под Котлубанью. 1942 год.

Ф.М. Жаркой, лето 1942 г.

…22 августа 6-я немецкая армия форсировала Дон и захватила на его восточном берегу плацдарм, на котором сосредоточилось шесть дивизий, а 23 августа войска немецкого 14-го танкового корпуса пересекли все междуречье и к 16 часам вырвались к Волге близ северной окраины Сталинграда. В результате этого наступления образовался коридор длиной в 60 километров и шириной в 8 километров. Вслед за танками в образовавшийся коридор противник бросил моторизованные и пехотные дивизии. Немцам удалось вбить клин в боевые порядки войск Сталинградского фронта, рассекая его на две части. Как известно, в конце августа начале сентября мы планировали ряд контрударов в юго-западном направлении для разгрома соединений 14-го танкового корпуса противника, прорвавшегося к Волге.

При нанесении контрудара войска должны были закрыть прорыв немцев на участке станции Котлубань, Бол. Россошка. Однако эти контрудары успеха не имели. Готовился новый мощный контрудар 1-й гвардейской армией, пополненной танковыми соединениями, артполками и пехотой.

12-я танковая бригада получила задачу — совершив 250 километровый марш, сосредоточиться в районе населенного пункта Котлубань для подготовки в составе 1-й гвардейской армии к контрнаступлению на Сталинград с севера для соединения с 62-й армией. В составе бригады было 22 танка Т-34 и 13 легких танков Т-70. Я был назначен заместителем командира первого батальона (командиром батальона был капитан Трошин).

После разгрузки в степи бригада двинулась под палящим солнцем к месту назначения. Было принято в начальный период войны во время совершения марша управлять танком не по переговорному устройству из башни, а рукой, сидя на крыле справа от водителя. Такой способ и привел к гибели нашего командира взвода. Он не удержался на крыле при наезде танка на препятствие на дороге и упал под гусеницу.…Аналогичный случай произошел со мной на Украине в 1941 году, когда я сидел на ящике с пулеметными дисками на танке. Танк наехал на противотанковую мину, меня отбросило на восемь метров и легко контузило.

Котлубань – железнодорожная станция, которая связывает север Сталинградского фронта с тылом к западу от Сталинграда. Под Котлубанью 12-я бригада расположилась в балке Сухой Каркагон, куда в дальнейшем свозили раненых для первичной обработки. Командовала медсанвзводом бригады военврач Марина Михайловна Глоцская, ходившая, как запомнилось, со своей большой овчаркой.

Немецкие войска южнее станции Котлубань, располагались в удобной для обороны местности. Передний край обороны проходил по гребням высот и ими прикрывались немецкие огневые позиции зенитной артиллерии и все передвижения в глубине. Окружающая местность на многие километры прекрасно просматривалась с этих высот…

При подготовке наступательной операции для организации взаимодействия с пехотой и артиллерией в бригаду приезжал начальник Автобронетанкового управления Красной армии генерал Я.Н. Федоренко. Приняли танкистов в штабном автобусе, на столе были коньяк, закуски (не для нас)…

Помню, что личный состав бригады в это время натерпелся от болезни туляремии, которую передавали мыши во множестве водившиеся в этих местах. Приходилось, спасаясь от мышей даже на ночь ставить машины колесами в воду речки.

В период нахождения на исходных позициях перед наступлением, немецкая авиация усиленно бомбила наши позиции. Заходили они волнами и бомбили методично наши позиции.

Один раз бомбы попали в склад реактивных снарядов от «Катюши». Снаряды начали рваться и ползать по земле. Пришлось срочно укрыться в танке. Вообще громадное численное превосходство вражеской авиации было видно в дни подготовки к наступлению. Кроме того, при совершенно открытой местности для немецких летчиков не составило труда обнаружить выдвижение наших войск и заранее подготовить оборону.

Рано утром 18 сентября после артподготовки и массированного применения реактивной артиллерии войска 1-й гвардейской армии перешли в наступление. Нейтральная полоса составляла около 400 метров. С самого начала с утра до вечера над нами все время летали вражеские самолеты и методично бомбили атакующие войска. Я в это время находился на командном пункте полка 292 стрелковой дивизии для корректировки совместных действий. Танки нашей 12-й бригады совместно с пехотой продвинулись в результате ожесточенного боя на отдельных участках в направлении пункта Питомник на 3-5 километров, но была встречены массированным огнем зенитной артиллерии немцев и понесли значительные потери. Стрелковая дивизия, наступавшая вместе с бригадой, была отрезана от танков и также понесла потери в результате артиллерийского огня и действия авиации. Взаимодействие же танковых экипажей с командными пунктами артиллеристов не было. Был ранен во время бомбежки командного пункта командир бригады полковник А.С. Кирнос. Хорошо помню, что множество тел лежало на наших позициях и на нейтралке. Также запомнилось, что командир 1-го батальона капитан Трошин в свой танк во время атаки посадил воспитанника батальона мальчика Колю. После того как танк подбили, Трошин с наступлением темноты через десантный люк отправил его с донесением, а сам вышел из окружения ночью.

В этом бою было сожжено около 25 танков бригады, погибли командир 2-го танкового батальона капитан И.К. Падалко и его заместители — капитан Н.С. Коваль и комиссар батальона старший политрук А.В. Постников, а также сгорели в своих танках заместитель командира роты старший лейтенант И.И. Корзун, старший лейтенант И.В. Трошкин  и лейтенант А.В. Ефремов Несколько танков сумели отойти назад уцелевшими. Хоронили погибших здесь же в балках Сухой Каркагон, Хуторная, Воронья. Судьба же прорвавшихся через оборону немцев танков и их экипажей мне была тогда не известна.

Позже в воспоминаниях маршала Москаленко К.С. прочитал, что во время наступления 1-й гвардейской армии 18 сентября от станции Котлубань на юг, к 11 часам « …12-я танковая бригада (командир полковник В.М. Баданов), действовавшая совместно с 292-й стрелковой дивизией генерал-майора С.В. Лишенкова, шестью танками прорвалась на хутор Бородкин…». Здесь неточность — командовал бригадой уже как полгода полковник А.С. Кирнос.

В мемуарах начальника штаба 1-й гвардейской армии С.П. Иванова этот период боев описан более подробно. «…Об этом успехе мы проинформировали Г.К. Жукова, находившегося на одном из наблюдательных пунктов. Он в ответ потребовал поторопить 292-ю стрелковую дивизию и содействующую ей 12-ю танковую бригаду, которые наступали на хутор Бородкин.

По радио я соединился с командиром 12-й бригады полковником А.С. Кирносом и передал ему указание заместителя Верховного.

— Мои шесть танков,— доложил Кирнос,— уже ворвались на хутор Бородкин. Надеюсь при поддержке пехоты овладеть им полностью.

— А как с высотой 145,5?

— Я занимаюсь Бородкиным,— отрезал комбриг.

— Дайте огоньку по опорному пункту на этой горке, и пехота возьмет ее,— сказал я.

— Что это Кирнос разнервничался, дайте-ка я переговорю с ним,— вмешался прибывший к нам и находившийся на КП начальник Автобронетанкового управления Красной Армии генерал Я.Н. Федоренко.

Когда Яков Николаевич заговорил с комбригом, в его голосе послышались металлические нотки:

— Кирнос! Твои танки должны удержать Бородкин до подхода пехоты, и ты своим огнем поможешь Зубареву взять высоту 145,51.

Наступила пауза, после которой комбриг ответил совсем кратко:

— Есть, товарищ генерал.

Далее у Иванова С.П. читаем «…Вот факты мужества воинов других соединений. Боевая машина лейтенанта Грибанова из 12-й танковой бригады во время атаки 18 сентября прорвалась во вражеский тыл. Сея там панику, экипаж уничтожил три противотанковых орудия, автомашину с боеприпасами и до 50 гитлеровцев. Он вступил в бой с тремя фашистскими танками и подбил один из них. Враги все же подожгли нашу боевую машину. Тогда Грибанов вынес из горящего танка двух раненых товарищей и помог им добраться до медпункта…»

В воспоминаниях унтер-офицера Гельмута Кроненбрюка про это же период времени:

«…11 сентября 1942 года мы прибыли на аэродром Питомник в районе Сталинграда. Аэродром представлял из себя большое поле в степи. Вокруг ни одного дерева, только в деревне Питомник была небольшая роща. До Сталинграда около 20 км. До линии фронта около 15. В дальнейшем линия фронта ни когда не отодвигалась от Питомника более чем на 15 километров… 18 сентября русские прорвали фронт в районе Котлубань, и русские танки вышли на расстояния 5 километров до Питомника. На аэродроме тревога. Нам выдают оружие. Все занимают оборону. Зенитчики разворачивают зенитные орудия для стрельбы прямой наводкой…. К обеду, пришло известие, что, русский прорыв ликвидирован, и жизнь на аэродроме вернулась в прежнее русло».

Таким образом, прорвавшиеся через первую линию обороны танки 12-й бригады, по-видимому, повернули на восток, ворвались в хутор Бородкин и потом к середине дня при отсутствии нашей пехоты были сожжены артиллерией немцев.

По архивным данным 18 сентября в этой атаке погибли и пропали без вести экипажи танков, которыми командовали командир роты средних танков старший лейтенант Калкатин А.И., командир взвода старший лейтенант Семенов П.П., лейтенанты Глазман Б.Г., Левин С. И., Маслов В. Л., Волков Г.И., Ковров П., Неделько Г.С., Пагдалка П.П., Щербаков Н.А., Кузнецов Д.П., Бобров П. Е., Гайдамака П.П., Пашовкин Г.П. Всего пропало без вести за этот день около 90 человек личного состава 12-й танковой бригады. Места их гибели неизвестны…

Вечером того же дня приказом начальника штаба бригады майора Фомичева М.Г. (впоследствии дважды Герой Советского Союза) я был назначен командиром 2-го батальона и получил приказ готовить ночную атаку во взаимодействии с дивизией, находящийся на участке наступления.

Все уцелевшие четыре танка 12-й бригады были сведены в одну роту. Танки Т-34 не были приспособлены для ведения боя ночью, так как не имели тогда приборов ночного видения и поэтому выход танков на передний край производился с помощью сопровождающих. В начале ночной атаки, оказалось, что большинство пехотинцев стрелковой дивизии, наступавших ранее, убиты или ранены и танки пришлось отвести на исходные позиции. «Полезный» опыт при ночном наступлении, однако приобрели — при атаке и отходе применили костры, разложенные в нашем тылу для ориентирования в темноте.

По архивным данным в танковых соединениях 1-й гвардейской армии из 340 танков, которые имелись к началу наступления, к 20 сентября осталось только183 исправных танка с учетом пополнения! « Только представленных к высоким государственным наградам за выдающиеся боевые подвиги в сентябрьских наступательных боях 1-й гвардейской армии было 433. Многие же факты героизма в тех невыразимо трудных условий остались, к сожалению, незафиксированными…».

В результате этого контрнаступления с большими потерями ликвидировать прорыв немцев к Волге не удалось. Кроме того, в воспоминаниях начальника штаба 62-й армии Крылова Н.И. отмечено «…Предположение, что действия советских войск севернее города вынудят противника оттягивать какие-то силы из-под Сталинграда (а в штабе фронта одно время были почему-то уверены, что это уже происходит), в тот раз, к сожалению, не оправдалось… Наша армия получила лишь небольшую передышку на несколько часов от бомбежек с воздуха, да и то не полную: фашистские самолеты не исчезали совсем, их только поубавилось. А натиск наземных сил противника не ослабевал. Скоро стало ясно, что он никуда не переносил ни одной действовавшей перед фронтом 62-й армии пехотной или танковой части… ».

Остатки нашей 12-й танковой бригады после боев отвели, кажется в деревню Фастов в 15 км от Котлубани, а оставшиеся исправные танки отдали в другие соединения. В дальнейшем управление и штабы батальонов 12-й танковой бригады в конце ноября 1942 года перевели в район станции Разбойщино под Саратовом для переформирования.

Из книги воспоминаний «Жаркой Ф.М. «Танковый марш», С.Петербург, 2008 год

Передал для публикации Михаил Жаркой.