Точно знал за кого идти воевать и почему

Алберт Паже из тех латышей, кто точно знал, за кого он идет воевать и почему. Паже с детства ненавидел немцев и считал их «историческими врагами латышей». Правда, по злой иронии судьбы воевать ему пришлось в основном с латышами же. Интересно, что Алберт и сейчас, уже в преклонном возрасте, все еще в строю — теперь он в качестве известнейшего в республике адвоката защищает права ветеранов от посягательств родного государства.

— В июне 1941-го я закончил второй курс электротехнического техникума и на лето устроился вожатым в пионерлагере. Был солнечный день, мы с ребятами шли на море купаться. Тут нам объявили, что началась война и через пару дней всех будут эвакуировать. Дети меня спрашивают: что будем делать? Отвечаю, что пионеров отвезем домой, а комсомольцы дадут отпор историческому врагу Латвии — немцам. Они тут же предлагают: давайте уйдем своим отрядом в леса, чтобы воевать вместе. Мы же еще сами дети были — все воспринимали как игру.

В Риге мы собрались в райкоме комсомола, чтобы организовать комсомольский истребительный отряд для борьбы с диверсантами. Нам раздали велосипеды, винтовки и патроны, и мы поехали из Риги. Были уверены, что доберемся до Сигулды (город в 40 км к северо-востоку от Риги. — «РР») или до Цесиса (90 км от Риги. — «РР»), а потом немцев остановят и мы вернемся назад. Но вернулись не скоро.

Отряд комсомольцев отправился в один из районов Латвии — Раунскую волость, — чтобы «оградить население от айзсаргов (военизированные отряды латышских крестьян, симпатизировавших немцам. — «РР»), которые пытались наводить там свои порядки».

— Для меня не стоял вопрос, за кого воевать, — вспоминает Паже. — Я и мои родственники всегда воспринимали немцев как врагов, а русских как своих. Мой отец и его братья в Первую мировую воевали в царской армии. Латвия 700 лет была под гнетом немецких баронов, которые латышей и за людей-то не считали. Меняли нас между собой на охотничьих собак или на дорогую курительную трубку. И когда к нам шли гитлеровцы, мы воспринимали их как потомков той знати.

Детство Паже прошло в Риге, в так называемой Агенскалнской слободе. Рядом жила немецкая община, и Паже сталкивался с немцами с юных лет.

— В нашей слободе на пустыре было футбольное поле с воротами. После уроков — а я учился в латышской школе — мы шли на это поле, и если оно было занято немецкими школьниками, мы начинали с ними драться. Прогнав немчуру, гоняли мяч с удвоенной энергией до темноты. Еще были стычки в центре города. Здесь немцы по вечерам прогуливались целыми семьями. Уже тогда немецкая молодежь ходила в форме гитлерюгенда: короткие штанишки, белые чулки и повязка со свастикой на рукаве. Мы драк здесь не затевали. Ограничивались тем, что брызгали на них чернилами для перьевых ручек.

На фронт Алберт попал в составе 43-й гвардейской стрелковой Рижской дивизии — чтобы его взяли, прибавил себе год. Воевал под Химками и Клином, освобождал Наро-Фоминск и Боровск. Тут он и подвернулся под пулю немецкого снайпера. А после лечения на фронт уже не вернулся. Зато стал «латышским Левитаном» — известным всей республике диктором.

Рядовой Паже. Апрель 1943 года

— Однажды в студию во время передачи мне принесли материал о том, как в 1941 году в Рауне айзсарги повесили местных ребят. Начал читать, и тут у меня горло перехватило. Ведь во время отступления попали мы именно туда. И местная молодежь хотела уйти с нами. Но родители категорически воспротивились. Как только мы ушли, айзсарги их арестовали, повесили в присутствии родителей, а затем казнили и взрослых.

Впрочем, в работе «Левитаном» были и радости. Как говорит Паже, он страшно гордится, что именно он сообщил латышам об окончании войны.

— 8 мая 1945 года я работал до поздней ночи, поэтому 9 мая не должен был выходить на работу. Но в пять утра меня разбудили и сказали, что я должен идти на радио, чтобы прочитать приказ верховного главнокомандующего. Я был старшим диктором и поэтому приказы главнокомандующего никто, кроме меня, читать не мог. Я не знал, что в этом приказе: мне никто ничего не говорил. Я побежал на радио — передача должна была начаться в шесть утра. Там-то я и узнал, что немецкие войска капитулировали и наступил мир.

После войны Паже сделал юридическую карьеру, венцом которой стала работа первым замом министра юстиции республики.

Сейчас, несмотря на свои 86 лет, он работает адвокатом и очень гордится тем, что защищает права советских ветеранов, борется за то, чтобы им дали наконец статус участников Второй мировой войны. Пока такой статус есть только у бывших «лесных братьев» и латышских ветеранов СС. Большинство из них, кстати, тоже не в восторге от такого особого положения. Для тех, кто знает, что такое война, она заканчивается с последним выстрелом.

Но Латвией сегодня правят люди молодые — им очень нравится делить стариков на своих и чужих, героев и нелюдей, силы добра и поганую нечисть.

Источник: «Русский репортер»