Один из вопросов звучит так: «Что общего и в чем заключались различия между тоталитарными режимами в Европе и сталинским режимом в СССР?» Таким образом, школьникам прямо подсказывается мысль о том, что сначала нужно отметить общность режимов Сталина и Гитлера, а уже потом их различия. В этом учебнике...

Один из вопросов звучит так: «Что общего и в чем заключались различия между тоталитарными режимами в Европе и сталинским режимом в СССР?» Таким образом, школьникам прямо подсказывается мысль о том, что сначала нужно отметить общность режимов Сталина и Гитлера, а уже потом их различия. В этом учебнике...

Один из вопросов звучит так: «Что общего и в чем заключались различия между тоталитарными режимами в Европе и сталинским режимом в СССР?» Таким образом, школьникам прямо подсказывается мысль о том, что сначала нужно отметить общность режимов Сталина и Гитлера, а уже потом их различия. В этом учебнике...

Один из вопросов звучит так: «Что общего и в чем заключались различия между тоталитарными режимами в Европе и сталинским режимом в СССР?» Таким образом, школьникам прямо подсказывается мысль о том, что сначала нужно отметить общность режимов Сталина и Гитлера, а уже потом их различия. В этом учебнике...

Между тем в Роттердаме люди умирали тысячами. Не было гробов, не было лошадей, чтобы везти катафалки, не было сил, чтобы копать могилы и перевозить тела на кладбища за городом. На окраинах людей хоронили в неглубоких могилах везде, где только можно было её раскопать. Церкви были переполнены трупами. Не было ни бумаги, ни ткани, чтобы прикрыть тела.

Между тем в Роттердаме люди умирали тысячами. Не было гробов, не было лошадей, чтобы везти катафалки, не было сил, чтобы копать могилы и перевозить тела на кладбища за городом. На окраинах людей хоронили в неглубоких могилах везде, где только можно было её раскопать. Церкви были переполнены трупами. Не было ни бумаги, ни ткани, чтобы прикрыть тела.

Между тем в Роттердаме люди умирали тысячами. Не было гробов, не было лошадей, чтобы везти катафалки, не было сил, чтобы копать могилы и перевозить тела на кладбища за городом. На окраинах людей хоронили в неглубоких могилах везде, где только можно было её раскопать. Церкви были переполнены трупами. Не было ни бумаги, ни ткани, чтобы прикрыть тела.

Между тем в Роттердаме люди умирали тысячами. Не было гробов, не было лошадей, чтобы везти катафалки, не было сил, чтобы копать могилы и перевозить тела на кладбища за городом. На окраинах людей хоронили в неглубоких могилах везде, где только можно было её раскопать. Церкви были переполнены трупами. Не было ни бумаги, ни ткани, чтобы прикрыть тела.

Между тем в Роттердаме люди умирали тысячами. Не было гробов, не было лошадей, чтобы везти катафалки, не было сил, чтобы копать могилы и перевозить тела на кладбища за городом. На окраинах людей хоронили в неглубоких могилах везде, где только можно было её раскопать. Церкви были переполнены трупами. Не было ни бумаги, ни ткани, чтобы прикрыть тела.

Между тем в Роттердаме люди умирали тысячами. Не было гробов, не было лошадей, чтобы везти катафалки, не было сил, чтобы копать могилы и перевозить тела на кладбища за городом. На окраинах людей хоронили в неглубоких могилах везде, где только можно было её раскопать. Церкви были переполнены трупами. Не было ни бумаги, ни ткани, чтобы прикрыть тела.

На первых допросах Елена виновной себя не призна­ла: «В шпионской связи с английскими разведчиками я не состояла и никакой работы в их пользу не про­водила». Добрый следователь не бил, а только истязал ночными пяти-, шестичасовыми допросами. Девушка не сдавалась, даже пришлось продлить срок следствия. Наконец Елена не выдержала, «раскололась».

На первых допросах Елена виновной себя не призна­ла: «В шпионской связи с английскими разведчиками я не состояла и никакой работы в их пользу не про­водила». Добрый следователь не бил, а только истязал ночными пяти-, шестичасовыми допросами. Девушка не сдавалась, даже пришлось продлить срок следствия. Наконец Елена не выдержала, «раскололась».

На первых допросах Елена виновной себя не призна­ла: «В шпионской связи с английскими разведчиками я не состояла и никакой работы в их пользу не про­водила». Добрый следователь не бил, а только истязал ночными пяти-, шестичасовыми допросами. Девушка не сдавалась, даже пришлось продлить срок следствия. Наконец Елена не выдержала, «раскололась».

На первых допросах Елена виновной себя не призна­ла: «В шпионской связи с английскими разведчиками я не состояла и никакой работы в их пользу не про­водила». Добрый следователь не бил, а только истязал ночными пяти-, шестичасовыми допросами. Девушка не сдавалась, даже пришлось продлить срок следствия. Наконец Елена не выдержала, «раскололась».

На первых допросах Елена виновной себя не призна­ла: «В шпионской связи с английскими разведчиками я не состояла и никакой работы в их пользу не про­водила». Добрый следователь не бил, а только истязал ночными пяти-, шестичасовыми допросами. Девушка не сдавалась, даже пришлось продлить срок следствия. Наконец Елена не выдержала, «раскололась».

На первых допросах Елена виновной себя не призна­ла: «В шпионской связи с английскими разведчиками я не состояла и никакой работы в их пользу не про­водила». Добрый следователь не бил, а только истязал ночными пяти-, шестичасовыми допросами. Девушка не сдавалась, даже пришлось продлить срок следствия. Наконец Елена не выдержала, «раскололась».

При анализе советских учебных пособий по истории Великой Отечественной войны обращает на себя внимание однотипность стиля изложения, неизменность перечня описываемых военных событий и битв, а также единая периодизация — они одни и те же для всех советских учебников.

При анализе советских учебных пособий по истории Великой Отечественной войны обращает на себя внимание однотипность стиля изложения, неизменность перечня описываемых военных событий и битв, а также единая периодизация — они одни и те же для всех советских учебников.

При анализе советских учебных пособий по истории Великой Отечественной войны обращает на себя внимание однотипность стиля изложения, неизменность перечня описываемых военных событий и битв, а также единая периодизация — они одни и те же для всех советских учебников.

При анализе советских учебных пособий по истории Великой Отечественной войны обращает на себя внимание однотипность стиля изложения, неизменность перечня описываемых военных событий и битв, а также единая периодизация — они одни и те же для всех советских учебников.