Я видел отступление наших войск под Москвой в то время, когда солдаты были не обучены. Я видел наступление наших войск в последующий период. Когда семь человек бегут, падают, стреляют, – они уже обучены, они не боятся огня противника. Паника имела огромное значение. Тут такая «громадина» идет, и все стоят в растерянности.

Я видел отступление наших войск под Москвой в то время, когда солдаты были не обучены. Я видел наступление наших войск в последующий период. Когда семь человек бегут, падают, стреляют, – они уже обучены, они не боятся огня противника. Паника имела огромное значение. Тут такая «громадина» идет, и все стоят в растерянности.

Я был не единственным мальчишкой в отряде. Были и другие: кто в хозвзводе, кто в роте охраны, кто у строителей. А Леня Вайнтруб из-за своей привязанности к радиотехнике был зачислен помощником радиста базовой радиостанции. Он целыми днями копался в недрах радиоприемников, что-то паял, тянул провода от землянки радистов в штаб...

Я был не единственным мальчишкой в отряде. Были и другие: кто в хозвзводе, кто в роте охраны, кто у строителей. А Леня Вайнтруб из-за своей привязанности к радиотехнике был зачислен помощником радиста базовой радиостанции. Он целыми днями копался в недрах радиоприемников, что-то паял, тянул провода от землянки радистов в штаб...

Я был не единственным мальчишкой в отряде. Были и другие: кто в хозвзводе, кто в роте охраны, кто у строителей. А Леня Вайнтруб из-за своей привязанности к радиотехнике был зачислен помощником радиста базовой радиостанции. Он целыми днями копался в недрах радиоприемников, что-то паял, тянул провода от землянки радистов в штаб...

Я был не единственным мальчишкой в отряде. Были и другие: кто в хозвзводе, кто в роте охраны, кто у строителей. А Леня Вайнтруб из-за своей привязанности к радиотехнике был зачислен помощником радиста базовой радиостанции. Он целыми днями копался в недрах радиоприемников, что-то паял, тянул провода от землянки радистов в штаб...

Я был не единственным мальчишкой в отряде. Были и другие: кто в хозвзводе, кто в роте охраны, кто у строителей. А Леня Вайнтруб из-за своей привязанности к радиотехнике был зачислен помощником радиста базовой радиостанции. Он целыми днями копался в недрах радиоприемников, что-то паял, тянул провода от землянки радистов в штаб...

Летчик, не спеша, вышел из кабины на плоскость, сорвал с головы шлемофон и со злостью ударил о кры­ло. Затем поднял и потряс кулаками в нашу сторону. Тут подбежали наши воины, и он стал объяснять, опять по­казывая на нас вверх, видимо, рассказывая, как мы его «охраняли».

Летчик, не спеша, вышел из кабины на плоскость, сорвал с головы шлемофон и со злостью ударил о кры­ло. Затем поднял и потряс кулаками в нашу сторону. Тут подбежали наши воины, и он стал объяснять, опять по­казывая на нас вверх, видимо, рассказывая, как мы его «охраняли».

Летчик, не спеша, вышел из кабины на плоскость, сорвал с головы шлемофон и со злостью ударил о кры­ло. Затем поднял и потряс кулаками в нашу сторону. Тут подбежали наши воины, и он стал объяснять, опять по­казывая на нас вверх, видимо, рассказывая, как мы его «охраняли».

Летчик, не спеша, вышел из кабины на плоскость, сорвал с головы шлемофон и со злостью ударил о кры­ло. Затем поднял и потряс кулаками в нашу сторону. Тут подбежали наши воины, и он стал объяснять, опять по­казывая на нас вверх, видимо, рассказывая, как мы его «охраняли».

О войне дедушка рассказывал много эпизодов, сам удивлялся, как Господь его хранил: однажды он полз по лесу (у него было три гранаты), а когда вернулся, осталось две – одна зацепилась за корения деревьев, но чеку не выдернуло! Были и смешные случаи: их заедали вши, и вот они после бани сдавали свою одежду «под пар» и один бедолага сдал также обувь, и ему вернули их сморщенными и маленькими.

О войне дедушка рассказывал много эпизодов, сам удивлялся, как Господь его хранил: однажды он полз по лесу (у него было три гранаты), а когда вернулся, осталось две – одна зацепилась за корения деревьев, но чеку не выдернуло! Были и смешные случаи: их заедали вши, и вот они после бани сдавали свою одежду «под пар» и один бедолага сдал также обувь, и ему вернули их сморщенными и маленькими.

О войне дедушка рассказывал много эпизодов, сам удивлялся, как Господь его хранил: однажды он полз по лесу (у него было три гранаты), а когда вернулся, осталось две – одна зацепилась за корения деревьев, но чеку не выдернуло! Были и смешные случаи: их заедали вши, и вот они после бани сдавали свою одежду «под пар» и один бедолага сдал также обувь, и ему вернули их сморщенными и маленькими.

Позже, когда совсем было плохо, духовная жизнь, конечно, замерла. Люди стали жить уже моментом. Прошлое как бы исчезло. Осталось только настоящее, это облегчало жизнь. Жили как бы час­тями — обогреться, попить, съесть, дождаться обеда.

Позже, когда совсем было плохо, духовная жизнь, конечно, замерла. Люди стали жить уже моментом. Прошлое как бы исчезло. Осталось только настоящее, это облегчало жизнь. Жили как бы час­тями — обогреться, попить, съесть, дождаться обеда.

Позже, когда совсем было плохо, духовная жизнь, конечно, замерла. Люди стали жить уже моментом. Прошлое как бы исчезло. Осталось только настоящее, это облегчало жизнь. Жили как бы час­тями — обогреться, попить, съесть, дождаться обеда.

Позже, когда совсем было плохо, духовная жизнь, конечно, замерла. Люди стали жить уже моментом. Прошлое как бы исчезло. Осталось только настоящее, это облегчало жизнь. Жили как бы час­тями — обогреться, попить, съесть, дождаться обеда.

Позже, когда совсем было плохо, духовная жизнь, конечно, замерла. Люди стали жить уже моментом. Прошлое как бы исчезло. Осталось только настоящее, это облегчало жизнь. Жили как бы час­тями — обогреться, попить, съесть, дождаться обеда.

6 августа 1945 над японским городом Хиросима солнце взошло в ясном голубом небе, обещая приятный теплый день. Ничто в эти рассветные минуты не указывало на то, что этот день будет чем-то отличаться от предыдущих. В этот день одна-единственная бомба, сброшенная с самолета, разрушила город, и это привело к окончанию Второй мировой войны и ввело человечество в атомный век.