Не жаловались на трудности

В 1939 г. я закончила обучение в семилетке и 18 сентября того же года устроилась ученицей на московский завод «Точизмеритель» им. В.М. Молотова (сейчас Научно-производственный комплекс «Плутон»), где производили различные термометрические приборы. В тот год завод праздновал свое десятилетие. Он был единственным советским предприятием, которое экспортировало свои изделия в 16 стран мира. Одновременно с работой в качестве ученицы, я обучалась в вечерней школе при заводе, завершив в 1941 г. среднее образование по сокращенной программе.

С 1 мая 1941 г. я начала работать стеклодувом в большом трудовом коллективе. В моем цехе изготавливали медицинские термометры. 67% работников завода составляла молодежь не старше 27 лет.

О начале войны с фашистской Германией мы узнали во время работы в воскресенье 22 июня от начальника смены. Все выбежали за ворота завода. Вокруг — масса людей, многие шли с вещмешками, кричали: «Мы защитим Москву! Отправьте нас на фронт!». Когда немцы начали бомбить Москву, воздушную тревогу объявляли до 10 раз в день. Начальник цеха собрал нас и сообщил о необходимости организации дежурства для тушения зажигательных бомб. Днем мы работали, а по ночам дежурили на заводской крыше. Затем целый месяц рыли противотанковые рвы на Волоколамском направлении. Было голодно, страшно уставали от непривычной работы, ночами мерзли, но никто не жаловался на трудности.

Наша семья жила тогда в подмосковном поселке Вешняки в бараке недалеко от теперешней улицы Молдагуловой. Мой отец Василий Степанович Муругов с 1920-х годов работал возчиком питания, а потом собаководом в Центральной военно-технической школе собаководства Красной Армии, подразделения которой были расположены в Вешняках и Перове. За свою работу он, помню, имел различные поощрения и награды. Умер он 1 января 1952 г. и был похоронен с воинскими почестями на Перовском кладбище.

На заводе «Точизмеритель» я работала до октября 1941 г. — там дополнительно наладили выпуск медицинских ампул, для стеклодувов это был довольно сложный процесс. Позже я вынуждена была уволиться: плохо ходили электрички до места службы из Вешняков, где жила наша семья, на работу и домой нередко приходилось добираться пешком, на обратном пути иногда случалось ночевать в метро. Хорошо помню панику 16 октября в Москве, когда фашисты находились в 37 км от столицы. Люди бежали, спасаясь, кто куда, улицы были запружены разными средствами передвижения. Было много случаев мародерства. В течение последующих пяти дней я вообще не могла попасть домой, меня приютила у себя незнакомая женщина. Родные опасались, что я погибла. В моей трудовой книжке записано, что 2 ноября 1942 г. я была «уволена по сокращению объема работы».

Расставшись с заводом, я устроилась на работу в Центральную школу Осовиахима, которая до Великой Отечественной войны занимала значительную часть территории будущей Высшей комсомольской школы. В задачу ЦШО входила переподготовка офицеров Красной армии, на территории было, кроме всего прочего, большое открытое стрельбище.

С началом войны возникла потребность в срочной подготовке для фронта снайперов (мужчин и женщин). Женский батальон размещался в Большой каменной оранжерее усадьбы Кусково, а занятия проходили на территории нынешнего МосГУ. Я была принята в Школу снайперов в октябре 1941 г. уборщицей, вдвоем с напарницей мы приводили в порядок помещения, где раньше жили офицеры ЦШО. Помню, что тогда стрелковой подготовкой занималась масса людей, работать нам приходилось много и напряженно. В полученной мною много лет спустя справке из Подольского Центрального архива Министерства обороны содержатся следующие сведения: «Школа инструкторов-снайперов при Главном управлении Всеобщего военного обучения НКО СССР с 20 марта 1942 г. до 18 ноября 1942 г., кроме плановой учебной подготовки привлекалась к обеспечению боевой деятельности войск в пределах тыловых границ Западного фронта и в соответствии с существующими положениями в указанный период относится к действующей армии».

Через два месяца меня, как комсомолку, направили по распоряжению подполковника А.А. Бусяцкого, заведовавшего тогда Школой, в подмосковную д. Амерово Щелковского района. Она находилась в 8 км от Подольска, служащие в ней приравнивались к действующей армии, входя в состав войск, оборонявших Москву. В общей сложности в течение 9 месяцев я служила там вольнонаемной: сначала каптенармусом, а затем заведовала продовольственным складом. Поэтому позже я получила статус участника войны. В упомянутой ранее справке указывается: «Работа Муруговой Анны Васильевны в Школе инструкторов-снайперов при Главном управлении Всеобщего военного обучения НКО СССР в период с 4 апреля 1942 г. по 24 января 1945 г. в должности уборщицы, каптенармуса подтверждается архивными документами».

В мои обязанности в Амерове входила трудная, изматывающая работа по обеспечению продовольствием, чистым бельем и обмундированием солдат, которых готовили к отправлению на фронт: они проходили все виды обучения, включая строевую подготовку, рытье окопов, разведку, стрельбу и др.

Каждое утро в 4-5 часов меня будили дневальные солдаты, и мы на специальной подводе ехали в пекарню за свежим хлебом. Горячий хлеб за время пути остывал, «садился» и частично крошился, теряя в весе, а все продовольствие необходимо было отпускать по строго контролируемым (до грамма) нормам. Я очень переживала по этому поводу. Горячее готовили в огромных котлах в здании бывшего храма невдалеке от нашей базы. Скорее всего, это была разоренная перед войной старинная Знаменская церковь, которую только сейчас начали восстанавливать. В мои обязанности входил контроль за качеством первого (супа или борща), картофельного или макаронного блюда с тушенкой, компота, киселя и чая. Проверяла соответствие количества и веса всех ингредиентов рецептуре и полученным поварами продуктам. Документацию необходимо было сдавать ежедневно.

Сама я питалась весьма скудно — 2 раза в сутки получала от дневальных судок с пищей, ела, как положено, отдельно от всех, но часто уставала до такой степени, что было не до еды. Делилась едой с заболевшими солдатами, которые просили «хотя бы кусочек хлеба». Нормально выспаться не удавалось, так как в процессе добывания провианта (картофеля, капусты, свеклы и др.) ночевать приходилось в разных избах или на сеновалах в окружающих населенных пунктах. В результате за время службы в Амерове я страшно похудела, одежда и обувь (обмундирование вольнонаемным не полагалось) были изношены до предела.

Но самым неприятным и тягостным для меня, еще совсем молодой девушки, была обязанность выдачи солдатам чистого белья после их помывки. Они обычно мылись в избе, приспособленной под баню. Я в положенные сроки с помощниками выдавала бойцам банные принадлежности и чистое белье, заполняла необходимые документы.

После возвращения из д. Амерово я продолжала работать в снайперской школе в той же должности, а потом меня перевели в библиотеку.

Война подходила к своему завершению, по решению ЦК ВЛКСМ в 1944 г. в Вешняках была образована Центральная комсомольская школа, открытие ее относится к февралю 1945 г. Было удивительно — идет война, а школа уже существует. Меня сразу взяли на работу в библиотеку ЦКШ, которая тогда состояла из книг, умещавшихся на двух стеллажах. Это были военные уставы, наставления и книги по всеобщей истории. Чтобы обеспечить учебный процесс в ЦКШ, пришлось ездить по подвалам всех крупнейших московских библиотек: имени Ленина, Высшей партийной школы, Академии общественных наук, Исторической библиотеки. Необходимую литературу подбирали в сырых хранилищах, таскали в Вешняки на себе, без машины. Но вскоре началось систематическое комплектование нашей библиотеки литературой через коллектор массовых библиотек, а затем и через коллектор научных библиотек.

Корпус «А» еще не был готов к учебному процессу. Но отовсюду уже начала прибывать молодежь: из действующей армии, партизанских отрядов и непосредственно из своих родных мест, большинство — демобилизованные по ранению. Среди них было много не совсем здоровых, не оправившихся от ран.

Близился апрель, а почти все были одеты не по сезону. Большинство — в военных шинелях, гимнастерках, с вещмешками, обуты в валенки. В корпусе «А» много окон было забито фанерой. Слушатели сами вставляли стекла, ремонтировали кровати, тумбочки и все остальное оборудование. В жилых помещениях, за неимением иного, повесили лампы с абажурами оранжевого цвета, из-за чего у многих слушателей впоследствии ухудшилось зрение.

За продуктами ездили по разным базам, копали на брошенных полях мерзлую картошку. Деятельный, энергичный преподаватель Казанский вместе со слушателями выезжал за продуктами в соседние области.

В дальнейшем все удалось наладить — и с питанием, и с мебелью. Студенты приступили к учебе с большим рвением, с желанием. Активно они пользовались библиотечным фондом. Трудно приходилось выходцам из ряда союзных республик, не совсем хорошо владевшим русским языком, но они упорно занимались, им помогали сокурсники, соседи по общежитию. И мы все гордились первыми выпускниками ЦКШ.

Помню день, когда мы узнали о победе над фашистской Германией. Я работала в библиотеке. Вдруг услышала радостные крики во дворе. Все высыпали на площадку перед корпусом, обнимались, плакали от счастья, качали бывших воинов. Потом многие из нас добрались до центра Москвы. Я в жизни не помню больше такого искреннего, сумасшедшего ликования, столько цветов и счастливых лиц. Солдат и офицеров целуют и родные, и незнакомые, подбрасывают на немыслимую высоту. Толпы людей с цветами, женщины в сохранившихся еще довоенных нарядах, салют, выстрелы из ракетниц, любимые песни военных лет.

Данный материал передан для проекта www.world-war.ru в рамках акции «Память»,
организованной совместно с ИПК ДСЗН г. Москвы среди учреждений социального обслуживания населения.