Девять тревог

Мои записи — это отрывки из дневника, который я вела в те трудные годы. К началу блокады наша семья состояла из пяти человек: моего отца, матери, сестры, меня и домработницы Лены, которая жила у нас восемь лет и стала членом семьи. Отец, инженер-экономист, в 1939 году тяжело заболел (у него был инсульт) и больше работать не смог. Мать была учительницей русского языка и литературы в школе. Сестра закончила первый курс филологического факультета ЛГУ. В начале войны она как комсомолка добровольно пошла на курсы медсестер и всю блокаду проработала в военном госпитале. Я перед войной окончила семь классов средней школы. 16 октября сестра ушла на казарменное положение. Мы остались на одной карточке служащего и на трех иждивенческих карточках, без всяких запасов. Это была почти верная смерть. В декабре от голода умерла Лена, в январе — отец. Мы с матерью остались живы.

Может быть, рассказанное здесь что-то добавит к уже известному о том, как жили Ленинградцы в блокаду, немного дополнит представление о буднях блокадного города. В моих записях в какой-то степени должны были отразиться и общие признаки времени: того времени, многое из которого стало забываться, стираться из памяти и о котором мне хотелось бы напомнить.

1941 год 3 сентября.

До города все время доносится стрельба. Немцы где-то под самым Ленинградом. Порция хлеба урезана, служащим дают 400 грамм хлеба, иждивенцам — 300 грамм (150 грамм булки и столько же хлеба). У нас в семье двое — мама и Сусанна — служащие, трое — папа, Лена и я — иждивенцы. Таким образом, мы стали получать на 700 грамм меньше хлеба каждый день.

Сегодня Лена и я отправились в Волкову деревню за картошкой. Крестьяне злые, картошку не продают. Просишь как милостыню: «Продайте картошку». Один мужик сказал: «Убирайтесь вы в ваш город». Я ответила: «Скоро и вы там будете».

Измученные, мы пошли к остановке трамвая. Только сели в трамвай, раздался страшный грохот, били над самой головой. Кондукторша в испуге закрыла двери, и все заметались, пытаясь спрятаться под скамейки. Я стояла, ужасно растерявшись: били, не переставая. Все думали, что это — конец. Но все прекратилось так же внезапно, как и началось. Оказалось, что била зенитка, установленная где-то над нашими головами. Было очень страшно. Сегодня официально сообщили, что сдан Таллин.

7 сентября.

Ленинградская молодежь! Она самоотверженно бьется с фашистами. О подвиге студента университета Каспарова, который вместе с десятью комсомольцами сумел задержать ценой своей жизни целую группировку немцев, рассказал военный, выступавший в университете (Сусанна была на этом выступлении). Почти все юноши университета пошли добровольцами на фронт.

В городе не все спокойно. Немцы начали бить по Ленинграду из дальнобойных орудий. Вчера вечером я только легла спать, как вдруг раздался удар, и моя кровать закачалась. Оказывается, это снаряд попал в дом на Старом Невском. Есть повреждения и на Роменской, Глазовой, Кронверкском. По сообщениям Советского Информбюро, бои идут на всем фронте. Больше ничего невозможно узнать. Занятия в школе должны начаться 15 сентября.

8 сентября.

Сегодня, во вторую тревогу, около шести часов вечера, раздался грохот. Я выскочила на лестницу. Бежали вниз все жильцы дома. Мы схватили кое-какие вещи, и пошли вниз. Грохот не прекращался. Это сбрасывали зажигательные бомбы. Улица озарилась зловещим красноватым светом. Вернувшись, из окна в кухне я увидела густые клубы дыма. Потом я и еще одна девочка побежали на чердак и влезли на крышу. Где-то в стороне Обводного горел, очевидно, газовый завод (Это горели Бадаевские склады.). Всего было видно пять-шесть гнезд пожара.

Пожар на Бадаевских складах. Фото Б.Васютинского. 8 сентября 1941

Оказывается, в ту ночь, о которой я писала 6 сентября, на Старом Невском была сброшена фугасная бомба. Говорят, что она разрушила шесть этажей. Бомба разорвалась и где-то около дома Перцева. Ночью, может быть, спать не придется.

9 сентября.

Ночью я вышла на балкон. По небу шарило множество прожекторов. Вдруг около полуночи завыла сирена. Схватив провизию, наше семейство побежало вниз. Бомбоубежища у нас в доме нет, поэтому мы просто стоим внизу. Вскоре что-то гулко грохнуло, и стекла задрожали. Потом еще удар, подобный раскату грома. Оказалось, по газетным сообщениям, что это падали фугасные бомбы. Тревога кончилась в час. Утром я проснулась от гудка сирены. Сейчас шесть часов вечера, а уже было шесть тревог. Вчера около полуночи налету подверглись Ленинград, Москва, Берлин, Белград.

10 сентября.

Вчера было девять тревог. В последнюю, около полуночи, опять сбрасывали зажигательные и фугасные бомбы. Говорят, бомба попала в Мариинский театр! Очень трудно стоять в очередях — через каждые полчаса тревоги, а потом — новая очередь. Вообще тревоги выматывают сильно.

По хлебным карточкам с сегодняшнего дня дается только хлеб, булка же — больным и детям. Немцы, говорят, под… Черной речкой!

11 сентября.

Опять сбрасывали на город фугасные и зажигательные бомбы (на 1-ю Советскую, Полтавскую, улицу Жуковского, у Финляндского и Витебского вокзалов и т. д.). Много убитых и раненых. Опять горели Бадаевские склады, поэтому я, встав сегодня в семь утра, ходила по магазинам до пяти часов вечера, отдыхая лишь во время тревог, но сахара, крупы не достала.

Сегодня было восемь тревог. Сейчас без четверти одиннадцать. Минуты проходят в томительном ожидании зловещей сирены, когда надо будет идти вниз, сидеть в убежище, прислушиваясь к взрывам бомб и ожидая того момента, когда от бомбы рухнет наш дом. Только что успела записать — завыла сирена. Опять мы побежали вниз. Началась бомбежка. Когда все утихло, Сусанна и я влезли на крышу. Была чудная лунная ночь, сияли звезды. В стороне аэропорта мы увидели огромное красное зарево. Аэростаты, озаренные пожаром, блестели, как елочные игрушки.

18 сентября.

Сегодня не было воздушных тревог, но Ленинград (Невский, Гороховую, в частности) здорово обстреливали из дальнобойных. Очень много жертв. Мы пока еще живы. Вчера Сусанна и я поехали за капустой на Нарвскую заставу. Мы видели тамошних жителей, которых гонят в Ленинград. Лица у них безжизненные, тупые, они не плачут, а покорно идут, унося на своих спинах частицу нажитого за всю жизнь добра.

Над нашими головами пролетел желтый самолет с черным крестом. На поле было много народу. Капуста, еще не созревшая, лежала помятая и потоптанная. На поле установили зенитки, оглушительный грохот сначала нас пугал, но потом мы привыкли. Зенитки палили непрерывно, в небе носились немецкие самолеты.

То, что мы видели, было похоже на кадр из фильма: серый сентябрьский день, мрачные орудия, фигуры красноармейцев в касках и в плащах, развевавшихся по ветру, огонь зениток, голубое небо, в нем черные точки самолетов, темные дымки, ложившиеся около них. Капусты мы набрали зеленой. С большим трудом добрались до дома.

19 сентября.

Сегодня около шести часов была третья тревога. Мама сейчас же пошла вниз, а я осталась. Вдруг после буханья зениток раздался зловещий свист и грохот. Я схватила чемодан и узел, побежала тоже вниз. Там стояли женщины и среди них — мама. Все еще не успели опомниться от грохота первой бомбы, как опять раздался непередаваемо мерзкий свист. Одна соседка крестилась. Щеки у меня горели, какая-то девушка едва сдерживала слезы.

Когда прозвучал отбой, я и Валя, девочка из шестой квартиры, побежали смотреть, куда попали бомбы. Одна упала во двор дома на Большой Московской, две других — на пл. Нахимсона — в трамвай и в дом. Всюду валялись выбитые стекла. Изуродованный трамвай чуть держался на рельсах. Четвертая бомба разорвалась на углу улицы Правды и Ивановской. И все рядом с нашим домом! Будем ли мы живы завтра?

29 сентября.

Вчера, около девяти часов вечера, был большой налет на Ленинград. Грохот бомб, их свист и, наконец, огни громадных пожаров. Говорят, что горели завод им. Сталина, «Красный треугольник», лесопильный завод. Бомбы попали на ул. Лассаля, Гороховую, Лиговский, в Русский музей (!).

Когда мы стояли внизу, во время тревоги, и слышали грохот бомб, сбрасываемых пачками, все время казалось, что сейчас погаснет свет и на голову полетят доски, двери и т. п., иначе — весь дом. Недавно, во время отбоя, Невскую заставу немцы усеяли осколочными бомбами. Нева бурлила от них.

Кажется, что война никогда не кончится, что вечно будешь недоедать, спать одетой, стоять в громадных очередях, подвергаться артиллерийскому обстрелу и налетам с воздуха.

Бои идут на всем фронте. Говорят, что немцев отогнали от Ленинграда. Обращение молодежи СССР к молодежи мира — очень хорошее, «зажигающее». Вчера из дома напротив пустили ракету.

Источник:  Базанова В. Вчера было девять тревог // Нева. — 1999. — №1. Ленинград блокадный. — С.123-147.