Детство. Чудесные сны.

Защитник своей Родины. Часть первая. Начало.

Родился я в деревне Городище Шереметьевского района Татарской республики, в семье крестьянина. Отец мой, Петр Михайлович, работал в колхозе, и также мать моя, Степанида Владимировна. Детей у них было четверо: три брата нас и одна сестра. По возрасту я был средний. Детство наше проходило в ту пору весело. Но надо сказать, что семейная дисциплина была на высоком уровне. Родителей уважали и слушались, несмотря на то, что родители были совершенно неграмотные; но они могли воспитать своих детей в честности и справедливости, привили любовь к труду, как в своем хозяйстве, так и в коллективном, и любовь ко всем родным и близким.

Детство. Чудесные сны.

Как и когда появилась у меня любовь к Богу? Отвечаю. С малого детства мать моя брала меня с собою в Храм Божий, мне это очень нравилось. До сих пор помню, как батюшка на исповеди спрашивал: не зарил ли птичьи гнезда, слушаешь ли родителей и т. д. Всё осталось в памяти моей навсегда.

Кроме того, мне очень много дано через сон.

В народе бывает такой разговор, что снам верить нельзя. Но к этому я хочу сказать, что есть сны от Бога, которым нельзя не верить.

Мне было примерно 10-12 лет, и были такие прекрасные сны, о которых я опишу вкратце. Хоть мне в настоящее время уже 74 года, я помню их хорошо.

Первый сон. Мне приснился один старичок с небольшой белой бородкой, который сел около меня и свою руку положил мне на голову, и как бы слегка погладил, и сказал: «Ты хороший мальчик, но тебе надо выучить молитву, понятно?» Я говорю: «Понятно. А какую?» Он ответил: «Живый в помощи». И тут же я проснулся.

У нас в доме подобных писаний не было: родители были верующие, но неграмотные. Я пошел к одной старушке и спросил у нее, и она дала мне переписать. Я ей рассказал свой сон, она улыбнулась и сказала: «Это Николай-Чудотворец тебе приснился». И так я переписал молитву и быстро ее заучил на память.

Второй сон. Вскоре тот же самый старичок приснился. Так же сел около меня, погладил меня и сказал: «Ну вот, теперь еще одну надо выучить, «Верую». Не забудешь?» Я ответил: «Нет, не забуду».

Утром опять пошел к тете Поле, снова она помогла. Данную молитву я быстро заучил.

Третий сон. Точно так же явился мой наставник, погладил меня и похвалил: «Вот молодец, всё, что я сказал, ты выполнил. Они тебе в дальнейшем пригодятся, не забывай их».

На следующий раз мне слышался лишь только голос, который сказал: «Встань, посмотри в окно». А я еще позволил ответить: «А что там смотреть?» Голос: «Вот встань и увидишь». Я тогда встал и посмотрел в окно. Голос мне говорит: «Ты всё говоришь, старичок тебе снится? А это вон стоит не он ли?» Я говорю: «Точно, самый этот старичок». Голос говорит: «Так вот, это самый Николай-Угодник». Тогда я как будто быстро побежал к нему, пал перед ним на колени и сказал: «Прости меня». Он положил на меня руку, а может, и благословил, и сказал: «Прощаются, раб Божий Василий, грехи твои». Я поднял голову, его уже не видел.

С тех пор я называю Его «мой наставник Никола Милостливый». Так же я видел Его местожительство, конечно через сон. Хороший деревенский домик с парадным крыльцом на улицу и кругом в цветущем саду. Он стоял на крылечке и, как видимо, любовался садом. Я подошел и встал на нижнюю ступеньку и тихо кашлянул. Он оглянулся и сказал: «О, Васенько пришел», – и погладил меня по голове. А я старался посмотреть Ему в лицо, ведь так меня называл только отец. И проснулся.

И много было других подобных сновидений. Таким путем, они во мне углубили истинную веру, которая осталась в моей душе на всю жизнь, во славу Божию.

Спасение на плотине

Во времена моего детства как-то отец взял меня с собою на мельницу, ведь там надо помогать: где-то мешок подержать, где-то лошадь покараулить. В другом селе была водяная мельница, которая стояла у реки Шешма. На реке была устроена плотина, а по плотине проходили машины и ездили на лошадях. Приехали и стали ждать очереди.

Мне захотелось покататься по льду реки. Весенний лед трещал под моими ногами, а я всё же продолжал кататься. И вдруг возле самой плотины большая масса льда провалилась. Я с этой льдиной пошел ко дну и почти потерял сознание. И со слезами крикнул: «Господи! Живый в помощи! Помоги мне!» Но вода, которая падала с силой через плотину, падала на меня и на льдину, на которой был я. Спасения на жизнь никакого не было. Но я всё же старался зацепиться за другие края льдины, они тоже трескались и ломались.

И все-таки, с Божьей помощью, мне удалось благополучно выбраться на берег. Быстро добежал до мельницы. Отец мой тоже прослезился. И тут мужчины организовали: затопили железную печку, я хорошо просушился, да еще напоили горячим чаем, совсем стало хорошо. Отец мне говорил: «Не сказывай матери-то, а то она будет ругать меня». И так о данном случае мать и не знала.

По призыву в Советскую Армию. Проводы

Теперь я опишу ту часть жизни, какую провел во время службы в рядах Советской Армии. (На самом деле, до 1946 г. называлась Красная Армия (прим. ред.)) Служба и жизнь моя были необыкновенными, поэтому многие могут не поверить, ну и пусть останутся при своем мнении. Конечно, кому-то, может, и не понравится эта книга, но надо учитывать то, что я ведь не специализирован в писательском деле – я простой человек, который описывает свою жизнь.

В 1940 году мне исполнилось 19 лет, и меня призвали на действительную службу в Советскую Армию. Отец мой много рассказывал о военной службе и говорил мне: «Не забывай Бога, служба в армии тяжелая». И мать со слезами благословляла и говорила это же.

Да, надо сказать, что очень многое значит сказанное доброе слово. Например, еще и наша соседка Авдотья Митриевна (или «Маланьевна», как ее звали в деревне), когда меня в последний раз увидела перед проводами, подошла ко мне близко и сказала: «Ну, ты, Василка, уходишь, значит, в армию?» Я ей говорю: «Да, сегодня уж отправка». Она поцеловала и сказала: «Ну, иди с Богом, сохрани тебя Господь».

Вот, дорогой читатель, это самое главное, и приятно на душе и спасительное в жизни. Другого лучшего слова нет и не может быть. Такое доброе, сказанное от всей души, забыть невозможно. Да, теперь уж более 40 лет, как той старушки нет в живых, а я всё равно ее поминаю совместно со своими родителями тоже добрым словом. Говорю: «Дай Бог ей царствие Божие, помяни ее, Господи, во царствии своем». Всё это я пишу к тому, чтобы и те, которые будут читать мое писаное, тоже бы вразумлялись о добрых взаимных словах.

А сами проводы совершались по деревенскому обычаю: собирают молодежь, с которой я проводил свое детство, – и с гармошкой, и с полным застольем. После этого созывают родных, также готовят хороший праздничный стол. Конечно, проводили весело.

Но всё же, отправляя меня, родители проливали бесконечные слезы, как будто чувствовали тяжелую мою жизнь.

 Первые дни нашей службы

В той местности, где я проживал, не было вблизи железнодорожной линии, и раньше мне не приходилось видеть поезда. Когда добрались до станции, то, конечно, многие из нас очень удивлялись, так как не только я один не видел поездов, а также и другие. Потом около месяца нас везли в товарных вагонах до места назначения. Иногда приходилось подолгу стоять на станциях. Но интерес у нас всё равно не пропадал.

И в одно прекрасное вечернее время прибыли до места назначения – станция Калагерань на территории Армении. Наши проводники из числа военных повели нас в город Степанаван, где мы и должны были проводить солдатскую жизнь. Местность нас очень интересовала: там сплошные горы и овраги. Всю осеннюю ночь мы провели в дороге: с одной горы спускаемся, а на другую подымаемся. Прошли за ночь около сорока километров – это, надо сказать, первый наш поход. Утром прибыли в воинскую часть, где нас тут же сводили в баню, а потом выдали солдатское одеяние. Когда вышли в военной форме, то с трудом стали узнавать друг друга. С того дня мы уже чувствовали себя военными.

Первые три недели находились «на карантине», то есть: нас знакомили с армейскими порядками, читали уставы о солдатской службе. Потом построили нас и всех распределили, кого куда, познакомили с командирами, и с того времени пошла солдатская жизнь.

Перво-наперво уделяли внимание физической подготовке. Полный день и до позднего вечера нас гоняли как мокрых мышей, мы почти не имели возможности передохнуть. Командир отделения был уж очень строг: чуть что заметит – сразу дает команду: «Внимание! Вон до того-то леса или дерева – бегом! Туда и обратно – марш!» А кормили нас, надо сказать, впроголодь.

Прослужил я тут около месяца – и прибыли офицеры из полковой школы, чтобы взять солдат для обучения на младших командиров. Всех нас построили, и те офицеры стали выбирать, кто им понравится. Проходили они взад-вперед несколько раз и, подходя ко мне, говорят: «Вот ты, молодой человек, выйди из строя». И так несколько человек отобрали и повели в полковую школу.

Продолжение следует.