Живем как пещерные люди

1 января 1942 года. Сегодня новогодний подарок: мы заняли Калугу и Новые Кириши.

3 января. Мама ходила на Кировский проспект к тете Лизе. Принесла пшеничный суп. Очень устала и весь вечер лежала…

5 января… У тети Лизы весь вечер клеили талончики под грохот обстрела. Когда клейка талонов была закончена, тетя Лиза покормила нас и дала с собой коробочку отрубей…

7 января. Бабушка сегодня чувствует себя неважно, и не вставала с кровати даже к обеду. Вечером с Юрой опять ходили к тете Лизе. Она дала немного жиру.

8 января… После обеда вышел погулять. На улице очень красиво: все в густом инее и все туманно-розовое от висяще­го в морозной дымке розово-оранжевого солнца. На улице же никто на эту красоту не смотрит: удивительно пусто и тихо. Только снег потрескивает…

10 января. Бабушка все лежит и чувствует себя неваж­но. Ослабла. Поили ее остатками кофе. Читал «Бурсу».

11 января. Заболела Аня. Лежит весь день. Понос и сла­бость. Мама ходила искать врача.

12 января. Был врач. Говорит, что у бабушки дистро­фия. У Анечки определили голодный понос. Мама сегодня ходила на рынок. Купила кило хлеба за 500 рублей и обменяла дедушкины часы на две довольно большие луковицы. Вечером мы все съели по куску хлеба с тертым луком. Очень вкусно…

14 января. Мороз все сильнее. Сегодня утром было 28 градусов ниже нуля. Мы спали, не раздеваясь, а бабушка и Аня лежат весь день, закрытые одеялами до глаз… Вечером испекли кофейно-мучные лепешки и ели их с чаем (кипят­ком с остатками патоки).

15 января… Сегодня было событие: мама нашла у себя на подушке вошь. Стала чесать нам с Юрой волосы и тоже их обнаружила… Мама чесала весь вечер волосы бабушке и Ане. У них тоже нашла, ужас.

17 января. Пришла в отпуск из госпиталя тетя Маруся, принесла еды Владимиру Петровичу, зашла к нам и дала немного сахару. Сказала, что вшивость сейчас по всему го­роду и единственное спасение — чистота…

20 января. Мама мыла голову бабушке, а мы с Юрой ей помогали. Это было трудно, потому что бабушка еще не встает с постели… На улице очень сильный мороз и солнце, но нам солнца не видно: окно так заросло снегом и льдом, что свет даже днем еле-еле пробивается в комнату. Живем как пе­щерные люди.

22 января. Весь день — обстрел. Мама мыла и вычесыва­ла Аню. Ходил с ведром во двор и выносил воду после мы­тья. Лестница стала почти непроходимой от замерзших по­моев и ледяных подтеков.

24 января. Прибавили хлеб. Теперь рабочие будут полу­чать 400, служащие — 300, иждивенцы и дети — 150 г. Авось и наладится жизнь в Ленинграде. Написал стихи о нас.

Страх и мрак в жилище этом,
Утешение одно —
Час, когда рассветным светом
Вдруг согреется окно.
Милый, раненый, голодный
Град Великого Петра!
Мне тебя не страшно видеть
Только в ранний час утра.
Но когда огнем пожаров
День суровый рассветет,
Горя нашего подруга
В сердце мне тоска впадет.
Память! Сохрани навеки
Голод, мрак, снарядов вой –
Все Великие страданья
Над Великою Невой.

25 января. Мы все сегодня не вставали с кроватей. Очень холодно и слабость. У меня очень опухли ноги и болят. Толь­ко мама выходила в магазин, стопила буржуйку, чтобы сварить обед. В квартире полная тишина, как в могиле. Темно и холодно. Мы даже коптилку почти не зажигаем. Лежим в темноте. Очень страшно.

27 января… У меня болят и качаются зубы. У Юры тоже. Нужны овощи и лук, а их нет. Скорей бы весна…

28 января. Опять лежим. Вставать и двигаться не хочет­ся. Страшная слабость и сонливость… Вечером мама поила нас «чаем» с выданным по карточкам печеньем.

29 января. Лежим. Мама сегодня ходила на Кировский к тете Лизе. Пришла очень поздно, покормила нас. Расска­зала, что попала под обстрел и долго стояла в подворотне…Тетя Лиза дала только супу. Поели в темноте…

31 января. Объявили о выдаче крупы (рабочим по 350, служащим по 200, детям по 150 г.). Сейчас такая слабость, что прежней радости при извещениях отдела торговли нет. Лежал весь день…»

Так закончился для Димы Афанасьева первый месяц нового 1942 года. Самый страшный месяц блокады: в городе в день умирало до 6 тысяч жителей. Но, несмотря на голод, страшные морозы, житейские трудности, Дима аккуратно вносит в свой дневник события каждого прожитого дня. С середины января, когда кончились чернила, Дима продолжает записывать карандашом. Нелегко читать эти страницы. Приходится брать в руки лупу. Увеличительное стекло, про­бегая по строчкам, чаще всего останавливается на слове «мама»: «мама ходила за хлебом», «мама шила нам с Юрой руковицы на теплой подкладке», «мама ходила к тете Гале узнать новости», «мама ходила искать врача», «мама ходила на рынок».

Поистине, сам того не замечая, Дима в своем дневнике сложил прекрасную песнь о своей матери Елене Дмитриевне Афанасьевой — человеке добром, деятельном, ответственном и несгибаемом. Ведь именно благодаря ей семья дотянула в полном составе до февраля.

Продолжение следует.

Читайте также:

Первые военные будни
Месяц с начала войны
Август 41-го: последний месяц каникул и лета
Месяц со дня начала блокады
Писать буду мало — нужно эко­номить бумагу…

Источник: Сталева Т. Вечные дети блокады — М., 1995.