Воскрешение города — Пасхальный апрель 1942 года

На расчистке у храма Спаса-на-Крови. Художник О.А. Андреев

Казалось, что город был умерщвлен голодом, разбит, расстрелян, сожжен. Однако, вопреки всем думавшим так, город не умер: численно поредевший на 2 млн. жителей, умерших и эвакуированных, потерявший 0,5 миллиона своих защитников-солдат, он задышал в Пасхальный апрельский месяц 1942 года.

15 апреля сдвинулся с места и пошел по своему маршруту первый трамвай, затем в кранах появилась вода, в домах загорелся свет (в сентябре открылись школы и ремесленные училища).

Все, кто был в силах, вышел на расчистку улиц ото льда и снега. Город был убран, в основном, женскими руками, теми, которые зимой тя­нули санки и фанерные листы со своими умершими близкими.

Количество продуктов, выдаваемое по карточкам — было уже доста­точным и становилось все разнообразнее по мере их доставки в город через Ладожское озеро. Это были высококалорийные продукты, посылаемые из США по ленд-лизу: бекон, кокосовое масло, яичный и соевый порошки и т.п.

Весной 1942 года возобновились систематические авианалеты на го­род бомбардировщиков и обстрелы города, однако они не смогли воспре­пятствовать воскрешению Ленинграда. Заводы по выпуску оружия работали, в садах и скверах начали выращивать овощи; разбирая деревянные стро­ения, заготавливали на зиму дрова. За все время блокады в городе не было срублено ни одного дерева!

Начиная с конца апреля на улицах и дорогах появились мужчины. Это были военнопленные, немецкие солдаты, которые приступили к восстановле­нию дорог, разборке домов и строительству новых. Весь квартал двухэтаж­ных домов в Новой Деревне был построен ими. Они были бледными, исху­далыми, всегда полуголодными, так как в городе, сидевшем на голодных пайках, не было достаточно продуктов для поддержания физических сил блокировавших город.

Женщина и девочка предлагает пайку хлеба военнопленному. Художник В.С. Орлов

И тогда, русские женщины, с исстрадавшимися лицами, потерявшие своих близких в адскую блокадную зиму или на фронтах войны, узрели страданье на исхудалых, бледных лицах своих врагов и неожиданно для себя, движимые душевным порывом сострадания, подходили втихую к солдатам, нередко со своими детьми, и делились с ними своей хлебной пайкой.

Пораженным немцам они говорили: «Наши мужья, отцы, сыновья погиб­ли. Вы оказались в плену и должны жить, чтобы вернуться домой к своим ма­терям, женам, детям!»

Немецкие военнопленные были до глубины сердца изумлены и потрясе­ны поведением русских женщин и детей, их великодушием, милосердием, бескорыстием и смелостью, потому что проявление добрых чувств по отно­шению к «врагам народа» было крайне опасно, грозило зачислением в ряды «шпионов», «изменников Родины», «предателей» и «иже с ними», с карающи­ми последствиями: ссылкой или даже расстрелом.

Эти встречи, почти всегда неосознанные, были тем более знаменатель­ными, что происходили в условиях беспрерывной, оголтелой пропаганды, цель которой была возбуждение ненависти и жажды крови у представите­лей противоборствующих сил. Стены ленинградских домов были сплошь оклеены плакатами, призывав­шими к расправе с гитлеровскими солдатами. Незабываем один из них, изображающий обернутую с головой в красное полотнище женщину, жес­ткий, неумолимый взгляд которой, горящий от ненависти, звал следовать ее примеру –втыкать шомпол ружья в сердце лежащего у ее ног солдата. Внизу броский призыв: «Смерть гитлеровцам!», выведенный крупными черными буквами.

За точность воспроизведения 2-ой части текста не ручаюсь, плакатов было много, где текст призывов варьировался: «Смерть… фашистской (гитлеровской) гадине, каждому гитлеровскому солдату, захватчику!»

Всепрощение, человеконенавистничество фашистской и коммунистической идеологии потерпело крах. «Зерна» христианской гуманности, сохранившиеся в мироощущении людей, проросли при встрече их носителей милосердием, добротой, бескорыстием, великодушием, наполнили души чувством «любви к ближнему».

Источник: Максимова Т. Воспоминания о Ленинградской блокаде. – СПб.: ж-л Нева.