штрафники

Приезжаю в Новосибирск – номер вагона в телеграмме указан. Выхожу, никто не встречает. Налил стопку, вылил на землю – родная земля! Вторую налил – выпил, и пошел. Куда пошел? На Томской улице – Генка Домрачев, друг, школьный товарищ детства. Решил – зайду, попроведую. Захожу – слезы, мать выскочила, Галька – сестра. Когда я уходил, ей лет одиннадцать было, теперь уже девушка – плачет, целует.

Я лично убил немца! И что вы думаете? Как говорят «Вот, человека убил!» Да мы не считали их людьми! Мы уже считали их «зверьми», которые напали на нашу страну. Угрызения совести, что я убил человека – не было. Я не человека убил, я убил своего врага, который напал на нашу Родину. Не зачем было ему к нам ходить!

Предварительным расследо­ванием установлено, что одеяла и ос­тальные вещи из госпиталя выносил... сержант Фатькин К.П., который неодно­кратно появлялся на территории госпита­ля в нетрезвом виде, о чем бойцы и ко­мандиры, лежащие с ним в одной палате, сообщали начальнику отделения и за что сержант Фатькин был наказан.

Первыми дезинформаторами и фальси­фикаторами исторической истины о штрафниках в Советской Армии были ап­парат Геббельса и спецслужбы фашист­ской Германии. Власовские идеологи в лис­товках, разбрасываемых над позициями со­ветских войск.

Ни для кого не секрет, для тех, кто помнит так называемую застойную эпоху, что в радиоэфире по телевидению и даже в газетных и журнальных статьях не благословлялось на протяжении многих лет поминать штрафные батальоны. Эта была фигура умолчания именно потому, что они были штрафными.

10-й класс мы закончили в 1941 году, за два дня до ставшей роковой для всей страны даты — 22 июня, и сразу после выпускного вечера на следующий день поехали в районный центр, чтобы определиться в военные училища. Тогда было повальное увлечение военными училищами, а я выбрал для себя Новосибирский военный институт инженеров железнодорожного...