Поход за походом

На первый взгляд, кажется, что уже всякая обида закончилась, которую мы видели от фашистов. Да, действительно, что лишь кажется, а фактически обида всё еще продолжалась, но теперь от своих.

Через некоторое время нас переодели в военную форму, но это только я так выразился, что, мол, нас переодели, – а как переодели, это вопрос. Дали нам всё старьё, которое надо давно выбросить вон, а не солдат переодевать. Но кому что скажешь, только можешь подумать про себя.

А походы всё продолжались. Когда наступало ночное время, старались добраться до какого-нибудь села. Села попадались разные, были и совсем небольшие хутора. Офицеры и всякие командиры занимали дома и в эти дома нашего брата не пускали, а без стеснения говорили: «Вон там много возле дома соломы, там и переночуйте». Осенняя холодная пора, а иногда были дожди. Так как же быть? Где можно обогреться или просушиться? Да совершенно негде. Даже случались такие моменты, что если где в сарае была скотина, то вот возле нее и согреешь свою бедную душонку. Ляжешь около свиньи или около коровы и постепенно греешься: то один бок, то другой. И утром опять поход за походом. А что касается «кормежки», то, надо сказать, плоховато – больше всего давали сухарей, да и тех-то не досыта. Конечно, для нас всё это было понятно, без особых слов.

Как-то я заболел, но поход надо держать. В голове бесконечные мысли бродят: «А может, попадется какое-нибудь большое село, и хорошо бы переночевать в теплом деревенском доме». Для нас это было бы счастьем. Действительно, уж не помню, когда приходилось нам ночевать в теплом доме. Наконец-то добрались до какого-то хутора, а там оказалась еще какая-то воинская часть расположена. Что же касается нас, то и думать не стоит: опять придется спать кто где найдет. Так вот я и решил подряд дома проверять, где бы найти местечко переночевать. Захожу в один дом, смотрю: полный дом военных – даже и по полу пройти было невозможно – все улеглись спать. В хате тепло – ну так бы и не вышел из нее. Говорю: «Ну, как же, братцы, где бы мне переночевать? Что-то приболел, силы нет, да еще дождик помочил». Некоторые отвечают: «Дак ты же видишь, что негде, что же спрашиваешь?» А я смотрю и сам себе думаю: «Что, правда, их спрашивать – вон заберусь под стол и там переночую». Так и решил, говорю: «Вон под столом есть место. Как-нибудь, хоть и в согнутом виде, а всё же в тепле – не пропадать же мне на улице». Так и получилось: забрался под стол и так хорошо уснул (хотя ноги потом чуть разогнул). А утром стали про меня болтать: «Ну, – говорят, – солдатская находчивость у него есть».

И таким путем, долго нам приходилось шагать по земле украинской и спать приходилось в трудных условиях. Ну, ничего не поделаешь: война, хорошего она мало кому приносит, а больше всего горя да страха. И такая уж участь выпала на нашу долю, долю солдатскую.

«Пёстрые»

В запасной части были люди всякие. И те, которые раньше даже не служили в армии. Другие были осужденные и отбывали срок в тюрьмах, их освобождали – и тоже в воинскую часть. Дело общенародное – очищать советскую землю от фашистских захватчиков, так как враг проник вглубь России и подходил к подступам столицы нашей Родины. Вполне понятно, что война была затяжная очень, и не приходится обижаться на плохое питание, одеяние и так далее. Да, еще были люди те, которые находились в плену у немцев; к тем людям особенно подходили неблагоприятно. Вот поэтому-то и прозвали запасную часть – «пёстрые». Слово «пёстрые» – это типа «разношерстные» (ну, например, как бывают темные пятна на теле у свиньи или другой скотины). А еще это слово можно понять иначе: мол, «запятнанные». Да, надо сказать, что из-за какой-то сволочи, и я попал под такую позорную кличку. А что же можно поделать? Кому что скажешь? Или чем теперь докажешь? Конечно, ничем, а всю свою горькую обиду приходится терпеть до слез.

Рота ПТР

Слово «ПТР» означает «противотанковые ружья». Так вот, в запасную часть прибывали так называемые «покупатели», то есть командиры из тех воинских частей, которые непосредственно участвуют в войне. Каждый «покупатель» выбирал кого он хотел, вернее, по специальностям: пулеметчик, минометчик, связист, танкист и т.д. Так же и командный состав: командиров отделения, старшин, офицерский состав. Были и такие «покупатели», которые говорят: «А не был ли ты в плену?» – так как таких людей не всякий «покупатель» брал. Да, действительно, много мы видели обиды от немцев, а теперь видим обиду от своих. Как было обидно, невозможно передать! Ведь вся страна знала о наших действиях на фронте под Одессой – за что мы и получили благодарность от тов. Сталина – а теперь нас ни за что не считают.

В одно прекрасное время появился еще один «покупатель». Как всегда, всех нас выстроили, а вдоль строя ходит он и выбирает. Тут сразу было видно, что этот офицер – настоящий вояка, смелый, боевой, но и обходительный с солдатами: речь его такая, как бы сказать, приятная, у него нет этакого «приказного» тона. Посмотрел он на нас и с улыбкой спрашивает: «Ну что, братцы, пойдем бить врага?» Все хором отвечают: «Пойдем!» Тогда он и говорит громким голосом перед строем: «Кто был в тюрьмах – выходи!» Все тюремщики стали выходить, и он их устанавливает в свой строй. Далее говорит: «Кто был в плену – тоже выходите!» Конечно, и эти люди все стали выходить смело, потому что бояться нечего, а скорее бы выбраться из числа «пёстрых». Таким путем, и я вышел из строя. Стоим и сами собой говорим: «Что же он хочет? Будет брать нас или нет? Кто его знает, зачем он так явно нас отобрал». Другие, стоящие неподалеку, офицеры стали вслух над ним смеяться и говорить: «Ну и набрал ты себе вояков! Что ты с ними будешь делать? Ведь это люди – «пёстрые». Ха-ха-ха!» Да, действительно, какое унижение и насмешку приходилось слышать от «своих», плюс к тому же от офицеров! С удовольствием бы подойти и плюнуть в харю той скотине, которая так унижает человеческое достоинство. Впоследствии оказалось, что эта скотина и на фронте-то ни одного дня не был, а просто присосался к запасной части, так тут и живет, и он же в дома нас не допускал ночевать во время походов. Вот какие были люди, и всё нам приходилось терпеть.

Но наш «покупатель» отвел нас в сторону, от других подальше, и стал с нами вести беседу и знакомиться с каждым в отдельности. Когда дошла очередь до меня, я всё ему рассказал – где мы были на фронте, и как попали в плен, и какая жизнь была в плену и т.д.

Почему-то нам сразу понравился тот командир, понравилась его простота речи. Он был для нас как товарищ, но мы его сразу как-то зауважали. Вскоре выяснилось, что это – командир роты ПТР старший лейтенант тов. Новиков. И он уже настоящий фронтовик, несколько раз ранен и награжден за отличные действия в боях с противником. Ознакомил нас с противотанковыми ружьями и рассказал о их значении в бою. Так он и говорил, что служба наша – особенно опасная, где требуются люди высокого мужества. Да и не секрет, что против немецких «тигров» устоять не всякий сможет. «И к тому же, – он продолжал свою речь, – что вы слышали? Как надо мной посмеивались. Потому что не все могут на вас надеяться, оттого вас и прозвали «пёстрыми». Так вот, давайте мы себя покажем, что можем воевать и защищать свою Родину. Ни один из нас не должен быть отстающим, какой бы страх ни был. Ясно, хлопцы?» Тогда все в один голос ответили: «Ясно, товарищ командир! На нас можете надеяться, не подведем. Погибать будем, но без приказа – ни шагу назад». И наш командир остался как бы доволен нами.

С тех пор мы своего командира очень полюбили и все его указания выполняли точно и вовремя. В первые же дни он меня поставил командиром отделения ПТР. С новым для нас оружием мы быстро ознакомились и начали учиться стрелять из него по мишеням. Все мы были друг с другом незнакомые, но уже через какое-то время стали дружными и уважали друг друга. И в этом надо отдать должное нашему командиру роты тов. Новикову. Он нас всех быстро сплотил и постоянно внушал нам значение нашей роты. Говорил, что если пойдут вражеские танки, то надо мужественно стоять против них, а если мы их пропустим, то за ними пойдет и вражеская пехота и нам тогда несдобровать, и так же остальным нашим братьям. «Помните! что мы обречены на смерть, и смерти надо не бояться. Наши имена вечно будут поминать в воинских частях Советской Армии, – так он нам внушал ежедневно. – А если из нас кто останется, то это самый счастливый человек будет, жизнь после войны наступит превосходная, нашему брату будет великий почет от народа, и Родина нас не забудет». А потом немного улыбнется и говорит: «А мы постараемся все остаться, если будем дружно жить между собою, тогда будет легче бить врага. Наши войска сейчас ведут наступление на всех фронтах нашей Родины». Воспитательные слова командира всё больше проникали в наши сердца. Кроме того, он очень заботился о нашем питании, и каждого спросит: «Как дела? Как твое настроение?»

«Тигры» идут!

Утренний осенний туман окутал нашу передовую линию.Смотрим: прибегает запыхавшийся от бега солдат – и прямо к командиру роты. Это оказался связной комбата, который принес извещение: что идут немецкие «тигры», нашей роте надо немедленно приближаться к передовой и принять участие в бою.

«Вот теперь всем понятно, – говорит наш командир, – что враг использует момент, пока туман, и ведет наступательные бои. Так вот, братцы, немедленно к оружию! И еще раз прошу и напоминаю: не подвести меня как командира и без моей команды ни шагу назад. Ясно?» Все ответили хором: «Ясно, товарищ командир!» – и тут же быстрым шагом мы пошли за командиром роты ближе к передовой. Да, а у самих и ноги толком-то не шагают от страха. В мыслях одно: «Тигры»? Как их не пропустить через передовую? Ведь они как подойдут, так и начнут делать развороты, чтобы всех нас завалить в траншеях». Да, положение очень страшное.

Немецкий танк Pz VІ Н «Тигр»

Только мы успели дойти к самой передовой линии, как, слышим, передают: «Тигры» идут! «Тигры» идут! «Тигры»! Приготовиться!» А они и правда поднимают такой рев, гул моторов, что очень действует на нервную систему. Но наш командир роты действительно был настоящий вояка: он уже у нас впереди и показывает каждому расчету место, где можно залечь, с тем чтобы было поудобнее.

Туман, как видимо, немного рассеялся, и стало хорошо видно идущих прямо на нас «тигров». Когда они начали подходить ближе, тут еще налетела масса вражеских самолетов, которые стали бомбить нас снарядами. И не знаешь, куда смотреть: или же спасаться от бомб, или же вести огонь по немецким танкам. А ведь мы слово давали: не допустить их через наши передовые. Вдруг слышим команду своего командира: «Хлопцы! Огонь! Огонь! По «тиграм»!» Тут, конечно, сколько было сил и энергии – стреляли и стреляли.

Да, действительно, не всякий может такое утерпеть: смотрим – некоторые стрелки других подразделений пыхнули назад. Но наш командир роты и на них закричал: «Куда! Куда! Стойте! Ни шагу назад!» А когда слышишь и видишь своего командира, то делается как-то бесстрашно, и мы все открыли ураганный огонь по противнику. А наш командир всё время с нами, и слышен его голос: «Беглым! Огонь! Огонь!» Тут получилось густое облако дыма-пыли и сплошной гул: от взрывов вражеских снарядов по нашей передовой и от выстрелов всех орудий. Бой длился, наверное, около часа. Потом появилась масса пожарищ, загорелись вражеские «тигры» от наших орудий, так как выстрелы наши были бронебойные. Фашистские экипажи стали выпрыгивать из своих горящих танков, а некоторые не успевали и выбираться – сгорали вместе с ними. Иные «тигры» пробрались через наши передовые, но там они тоже погибли.

Так что на этот раз наша рота особенно отличилась в бою, и победа осталась за нами. После такого сильного боя все, кто был вблизи с нами, кричали: «Ай да рота ПТР! Молодцы! Сколько уложили вражеских «тигров» – вот это здорово!» И оказалось, что высокое командование тоже наблюдало через бинокли и хорошо видело всю картину боя из тыла.

Вполне понятно, что война без потерь не бывает: также много погибло и наших братьев, а иные были тяжело раненные. Этот бой был вблизи селения Крымки, он остался в памяти навсегда.

В этом тяжелом бою нашего старшину убило, а без старшины – невозможно, потому что надо доставлять на передовую линию продукты питания, боеприпасы, одеяние и так далее, и сдавать оружие, вышедшее из строя, и давать заявку для походной кухни, и также ежедневно передавать сведения в письменной форме, сколько раненых и убитых. Так что для старшины много заботы, а кроме того, нужно и в бою принимать участие вместе со всеми.

Тут во время затишья командир роты подходит ко мне и говорит: «Так вот что, браток, я назначаю тебя старшиной роты. Думаю, что ты справишься с этой работой», – и мне немного улыбнулся. А ведь отказываться на фронте нельзя, поэтому говорю: «Кто его знает, справлюсь ли я?» А он мне говорит: «Так вместе мы всегда будем. Что непонятно – подходи ко мне, и всё у нас будет в порядке». После нашего разговора он собрал всех солдат, поблагодарил за отличные действия в бою и ознакомил с новым старшиной.

Источник: В.П. Решетников Защитник своей Родины. М.: Ляшенко, 2005.