Тяжелые мысли о смерти меня преследовали. Пять дней без хлеба… Я встала и бросилась на колени молиться со слезами. Иконы не было, да и я не знала ни одной молитвы. Дети мои были некрещеными, да и я сама не верила в Бога. Правда, во время «тревоги» я иногда мысленно шептала «Господи, спаси, не дай погибнуть!»

Тяжелые мысли о смерти меня преследовали. Пять дней без хлеба… Я встала и бросилась на колени молиться со слезами. Иконы не было, да и я не знала ни одной молитвы. Дети мои были некрещеными, да и я сама не верила в Бога. Правда, во время «тревоги» я иногда мысленно шептала «Господи, спаси, не дай погибнуть!»

А в ту пору одежда была очень дорогая, а ему нужно на пропой. Взял мой свитер и сказал: “Стой тут, зараз принесу хлеба”. Стою – как в яму какую-то опустился: почувствовал холод сильный. Пантелей быстро вернулся и принес мне хлеба, и говорит: “Прячь куда-то подальше и никому не показывай, а то пленные увидят, что у тебя хлеб есть, и убьют тебя.

А в ту пору одежда была очень дорогая, а ему нужно на пропой. Взял мой свитер и сказал: “Стой тут, зараз принесу хлеба”. Стою – как в яму какую-то опустился: почувствовал холод сильный. Пантелей быстро вернулся и принес мне хлеба, и говорит: “Прячь куда-то подальше и никому не показывай, а то пленные увидят, что у тебя хлеб есть, и убьют тебя.

А в ту пору одежда была очень дорогая, а ему нужно на пропой. Взял мой свитер и сказал: “Стой тут, зараз принесу хлеба”. Стою – как в яму какую-то опустился: почувствовал холод сильный. Пантелей быстро вернулся и принес мне хлеба, и говорит: “Прячь куда-то подальше и никому не показывай, а то пленные увидят, что у тебя хлеб есть, и убьют тебя.

А в ту пору одежда была очень дорогая, а ему нужно на пропой. Взял мой свитер и сказал: “Стой тут, зараз принесу хлеба”. Стою – как в яму какую-то опустился: почувствовал холод сильный. Пантелей быстро вернулся и принес мне хлеба, и говорит: “Прячь куда-то подальше и никому не показывай, а то пленные увидят, что у тебя хлеб есть, и убьют тебя.

А в ту пору одежда была очень дорогая, а ему нужно на пропой. Взял мой свитер и сказал: “Стой тут, зараз принесу хлеба”. Стою – как в яму какую-то опустился: почувствовал холод сильный. Пантелей быстро вернулся и принес мне хлеба, и говорит: “Прячь куда-то подальше и никому не показывай, а то пленные увидят, что у тебя хлеб есть, и убьют тебя.

Такое было прозвище мальчика, который жил в квартире на втором этаже. Я не помню его настоящего имени, и лицо вспоминается уже очень смутно. Он был на год или на два старше меня, то есть уже лет десяти-одиннадцати. Обычный мальчишка ленинградского двора. В памяти сохранилось несколько эпизодов, связанных с ним.

Такое было прозвище мальчика, который жил в квартире на втором этаже. Я не помню его настоящего имени, и лицо вспоминается уже очень смутно. Он был на год или на два старше меня, то есть уже лет десяти-одиннадцати. Обычный мальчишка ленинградского двора. В памяти сохранилось несколько эпизодов, связанных с ним.

Такое было прозвище мальчика, который жил в квартире на втором этаже. Я не помню его настоящего имени, и лицо вспоминается уже очень смутно. Он был на год или на два старше меня, то есть уже лет десяти-одиннадцати. Обычный мальчишка ленинградского двора. В памяти сохранилось несколько эпизодов, связанных с ним.

Такое было прозвище мальчика, который жил в квартире на втором этаже. Я не помню его настоящего имени, и лицо вспоминается уже очень смутно. Он был на год или на два старше меня, то есть уже лет десяти-одиннадцати. Обычный мальчишка ленинградского двора. В памяти сохранилось несколько эпизодов, связанных с ним.

Такое было прозвище мальчика, который жил в квартире на втором этаже. Я не помню его настоящего имени, и лицо вспоминается уже очень смутно. Он был на год или на два старше меня, то есть уже лет десяти-одиннадцати. Обычный мальчишка ленинградского двора. В памяти сохранилось несколько эпизодов, связанных с ним.

Так случиться может с каждым, —
Возразил бородачу, —
Не такой со мной однажды
Случай был. И то молчу.
И молчит, сопит сурово.
Кое-где привстал народ.
Из мешка из вещевого
Теркин шапку достает...

Так случиться может с каждым, —
Возразил бородачу, —
Не такой со мной однажды
Случай был. И то молчу.
И молчит, сопит сурово.
Кое-где привстал народ.
Из мешка из вещевого
Теркин шапку достает...

Так случиться может с каждым, —
Возразил бородачу, —
Не такой со мной однажды
Случай был. И то молчу.
И молчит, сопит сурово.
Кое-где привстал народ.
Из мешка из вещевого
Теркин шапку достает...

Так случиться может с каждым, —
Возразил бородачу, —
Не такой со мной однажды
Случай был. И то молчу.
И молчит, сопит сурово.
Кое-где привстал народ.
Из мешка из вещевого
Теркин шапку достает...

Подводная лодка «Арчер-Фиш» скользила вперед, пытаясь подойти к авианосцу на дистанцию атаки. Я все не переставал думать о командире авианосца. Все-таки кто он такой, этот человек? Возможно, герой японских ВМС, которого назначили командиром авианосца за доблестную службу? А может, один из тех, кто разбил наш флот при Перл-Харборе?

Подводная лодка «Арчер-Фиш» скользила вперед, пытаясь подойти к авианосцу на дистанцию атаки. Я все не переставал думать о командире авианосца. Все-таки кто он такой, этот человек? Возможно, герой японских ВМС, которого назначили командиром авианосца за доблестную службу? А может, один из тех, кто разбил наш флот при Перл-Харборе?

Подводная лодка «Арчер-Фиш» скользила вперед, пытаясь подойти к авианосцу на дистанцию атаки. Я все не переставал думать о командире авианосца. Все-таки кто он такой, этот человек? Возможно, герой японских ВМС, которого назначили командиром авианосца за доблестную службу? А может, один из тех, кто разбил наш флот при Перл-Харборе?

Подводная лодка «Арчер-Фиш» скользила вперед, пытаясь подойти к авианосцу на дистанцию атаки. Я все не переставал думать о командире авианосца. Все-таки кто он такой, этот человек? Возможно, герой японских ВМС, которого назначили командиром авианосца за доблестную службу? А может, один из тех, кто разбил наш флот при Перл-Харборе?