Я не слышал дыхания роты, не видел ее лица. Это тоже, вместе с выговором, было наказанием за какую-то большую ошибку. В чем она? Я перебирал в уме резкие слова генерала. "Даже и мысли об этом я не вижу", - сказал он, указывая стрелкой удар по врагу. Мысли! Да, что-то мною не додумано, что-то мною не доделано. И не только в расположении минных полей, в переправочных средствах, но и в душах...

1941, 18 октября. Еще и еще раз перечитываю твои письма. По не­которым письмам вижу, что ты держишься молодцом, но на не­которых видны следы твоих слез. Не надо убиваться, милая. Помни, что сейчас страдают миллионы, и мы с тобой далеко не самые несчастные.

1941, 18 октября. Еще и еще раз перечитываю твои письма. По не­которым письмам вижу, что ты держишься молодцом, но на не­которых видны следы твоих слез. Не надо убиваться, милая. Помни, что сейчас страдают миллионы, и мы с тобой далеко не самые несчастные.

1941, 18 октября. Еще и еще раз перечитываю твои письма. По не­которым письмам вижу, что ты держишься молодцом, но на не­которых видны следы твоих слез. Не надо убиваться, милая. Помни, что сейчас страдают миллионы, и мы с тобой далеко не самые несчастные.

1941, 18 октября. Еще и еще раз перечитываю твои письма. По не­которым письмам вижу, что ты держишься молодцом, но на не­которых видны следы твоих слез. Не надо убиваться, милая. Помни, что сейчас страдают миллионы, и мы с тобой далеко не самые несчастные.

1941, 18 октября. Еще и еще раз перечитываю твои письма. По не­которым письмам вижу, что ты держишься молодцом, но на не­которых видны следы твоих слез. Не надо убиваться, милая. Помни, что сейчас страдают миллионы, и мы с тобой далеко не самые несчастные.

Меня снабдили пайком и отпустили домой, благо я жил неподалеку, в Демидовом переулке. Тут и настигли меня самые тяжелые, самые голодные дни ленинградской блокады. На лице появилась опухлость, во всем теле небыва­лая вялость. Я еле передвигался, больше лежал в кровати. Чтобы обмануть голод, старался больше спать, вернее, коротать время в полузабытье, дремать под двумя одеялами...

Меня снабдили пайком и отпустили домой, благо я жил неподалеку, в Демидовом переулке. Тут и настигли меня самые тяжелые, самые голодные дни ленинградской блокады. На лице появилась опухлость, во всем теле небыва­лая вялость. Я еле передвигался, больше лежал в кровати. Чтобы обмануть голод, старался больше спать, вернее, коротать время в полузабытье, дремать под двумя одеялами...

Меня снабдили пайком и отпустили домой, благо я жил неподалеку, в Демидовом переулке. Тут и настигли меня самые тяжелые, самые голодные дни ленинградской блокады. На лице появилась опухлость, во всем теле небыва­лая вялость. Я еле передвигался, больше лежал в кровати. Чтобы обмануть голод, старался больше спать, вернее, коротать время в полузабытье, дремать под двумя одеялами...

Меня снабдили пайком и отпустили домой, благо я жил неподалеку, в Демидовом переулке. Тут и настигли меня самые тяжелые, самые голодные дни ленинградской блокады. На лице появилась опухлость, во всем теле небыва­лая вялость. Я еле передвигался, больше лежал в кровати. Чтобы обмануть голод, старался больше спать, вернее, коротать время в полузабытье, дремать под двумя одеялами...

Меня снабдили пайком и отпустили домой, благо я жил неподалеку, в Демидовом переулке. Тут и настигли меня самые тяжелые, самые голодные дни ленинградской блокады. На лице появилась опухлость, во всем теле небыва­лая вялость. Я еле передвигался, больше лежал в кровати. Чтобы обмануть голод, старался больше спать, вернее, коротать время в полузабытье, дремать под двумя одеялами...

Наши летчики в воздухе действовали смело, решительно, дерзко. Победы кой-кому даже вскружили головы, приводили к нарушению установленного перед вылетом плана ведения боя. Так, в частности, произошло в группе, патрулирующей северо-западнее Львова.

Наши летчики в воздухе действовали смело, решительно, дерзко. Победы кой-кому даже вскружили головы, приводили к нарушению установленного перед вылетом плана ведения боя. Так, в частности, произошло в группе, патрулирующей северо-западнее Львова.

Наши летчики в воздухе действовали смело, решительно, дерзко. Победы кой-кому даже вскружили головы, приводили к нарушению установленного перед вылетом плана ведения боя. Так, в частности, произошло в группе, патрулирующей северо-западнее Львова.

Наши летчики в воздухе действовали смело, решительно, дерзко. Победы кой-кому даже вскружили головы, приводили к нарушению установленного перед вылетом плана ведения боя. Так, в частности, произошло в группе, патрулирующей северо-западнее Львова.

Наши летчики в воздухе действовали смело, решительно, дерзко. Победы кой-кому даже вскружили головы, приводили к нарушению установленного перед вылетом плана ведения боя. Так, в частности, произошло в группе, патрулирующей северо-западнее Львова.

Директор школы обратился к нам, третьеклассникам, и сказал, что у нас сегодня знаменательный день. Он должен нам запомниться потому, что на Москву наступает враг – фашистские войска, а нас принимают в пионеры. Это очень ответственный шаг в нашей жизни.

Директор школы обратился к нам, третьеклассникам, и сказал, что у нас сегодня знаменательный день. Он должен нам запомниться потому, что на Москву наступает враг – фашистские войска, а нас принимают в пионеры. Это очень ответственный шаг в нашей жизни.

Директор школы обратился к нам, третьеклассникам, и сказал, что у нас сегодня знаменательный день. Он должен нам запомниться потому, что на Москву наступает враг – фашистские войска, а нас принимают в пионеры. Это очень ответственный шаг в нашей жизни.

Директор школы обратился к нам, третьеклассникам, и сказал, что у нас сегодня знаменательный день. Он должен нам запомниться потому, что на Москву наступает враг – фашистские войска, а нас принимают в пионеры. Это очень ответственный шаг в нашей жизни.