Перед нами Сталинград. В городе горит все, что может гореть. Прямо по курсу высоко в небо поднимаются черные султаны горящих нефтехранилищ. Чуть голубоватое безоблачное небо покрыто белыми хлопьями разрывов наших зениток. И сотни немецких самолетов снова и снова заходят на бомбежку.
Перед нами Сталинград. В городе горит все, что может гореть. Прямо по курсу высоко в небо поднимаются черные султаны горящих нефтехранилищ. Чуть голубоватое безоблачное небо покрыто белыми хлопьями разрывов наших зениток. И сотни немецких самолетов снова и снова заходят на бомбежку.
Перед нами Сталинград. В городе горит все, что может гореть. Прямо по курсу высоко в небо поднимаются черные султаны горящих нефтехранилищ. Чуть голубоватое безоблачное небо покрыто белыми хлопьями разрывов наших зениток. И сотни немецких самолетов снова и снова заходят на бомбежку.
Перед нами Сталинград. В городе горит все, что может гореть. Прямо по курсу высоко в небо поднимаются черные султаны горящих нефтехранилищ. Чуть голубоватое безоблачное небо покрыто белыми хлопьями разрывов наших зениток. И сотни немецких самолетов снова и снова заходят на бомбежку.
Мне предстояло вскоре стать военнослужащим № 3631-9558. Считалось, что провожать солдата на войну — мужское дело; это произносилось с улыбкой, по-другому папа этого не говорил. Сознавая себя призывником, я был в неплохом настроении. Пожалуй, тот период был не самым подходящим для вступления в армию, но лично мне было уже пора.
Как необученных, отбирают большую группу, садят в хорошо оборудованные теплушки – и в Закавказье. Там еще переход в 300 км к турецкой границе, в Ахал-Цих, где 30 лет назад служил и мой отец. 100 дней учебы, тренировок, ночных бросков – мы радисты. Меня произвели аж в старшие сержанты – командиром отделения своих...
Перед нами Сталинград. В городе горит все, что может гореть. Прямо по курсу высоко в небо поднимаются черные султаны горящих нефтехранилищ. Чуть голубоватое безоблачное небо покрыто белыми хлопьями разрывов наших зениток. И сотни немецких самолетов снова и снова заходят на бомбежку.
Перед нами Сталинград. В городе горит все, что может гореть. Прямо по курсу высоко в небо поднимаются черные султаны горящих нефтехранилищ. Чуть голубоватое безоблачное небо покрыто белыми хлопьями разрывов наших зениток. И сотни немецких самолетов снова и снова заходят на бомбежку.
Предварительным расследованием установлено, что одеяла и остальные вещи из госпиталя выносил... сержант Фатькин К.П., который неоднократно появлялся на территории госпиталя в нетрезвом виде, о чем бойцы и командиры, лежащие с ним в одной палате, сообщали начальнику отделения и за что сержант Фатькин был наказан.
Предварительным расследованием установлено, что одеяла и остальные вещи из госпиталя выносил... сержант Фатькин К.П., который неоднократно появлялся на территории госпиталя в нетрезвом виде, о чем бойцы и командиры, лежащие с ним в одной палате, сообщали начальнику отделения и за что сержант Фатькин был наказан.
Предварительным расследованием установлено, что одеяла и остальные вещи из госпиталя выносил... сержант Фатькин К.П., который неоднократно появлялся на территории госпиталя в нетрезвом виде, о чем бойцы и командиры, лежащие с ним в одной палате, сообщали начальнику отделения и за что сержант Фатькин был наказан.
Людей, которые все еще отвергают эти опыты над людьми, предпочитая, чтобы из-за этого доблестные германские солдаты умирали от последствий переохлаждения, я рассматриваю как предателей и государственных изменников, и я не остановлюсь перед тем, чтобы назвать имена этих господ в соответствующих инстанциях.
Людей, которые все еще отвергают эти опыты над людьми, предпочитая, чтобы из-за этого доблестные германские солдаты умирали от последствий переохлаждения, я рассматриваю как предателей и государственных изменников, и я не остановлюсь перед тем, чтобы назвать имена этих господ в соответствующих инстанциях.
Людей, которые все еще отвергают эти опыты над людьми, предпочитая, чтобы из-за этого доблестные германские солдаты умирали от последствий переохлаждения, я рассматриваю как предателей и государственных изменников, и я не остановлюсь перед тем, чтобы назвать имена этих господ в соответствующих инстанциях.
Фашисты решили всех жителей села угнать на запад. Нам велели взять узелки с самыми необходимыми вещами, и повели в сторону Брянска. Не успели мы отойти от села и на 500 метров, как увидели зарево наших горящих домов.
Фашисты решили всех жителей села угнать на запад. Нам велели взять узелки с самыми необходимыми вещами, и повели в сторону Брянска. Не успели мы отойти от села и на 500 метров, как увидели зарево наших горящих домов.
Фашисты решили всех жителей села угнать на запад. Нам велели взять узелки с самыми необходимыми вещами, и повели в сторону Брянска. Не успели мы отойти от села и на 500 метров, как увидели зарево наших горящих домов.
Первыми дезинформаторами и фальсификаторами исторической истины о штрафниках в Советской Армии были аппарат Геббельса и спецслужбы фашистской Германии. Власовские идеологи в листовках, разбрасываемых над позициями советских войск.
Первыми дезинформаторами и фальсификаторами исторической истины о штрафниках в Советской Армии были аппарат Геббельса и спецслужбы фашистской Германии. Власовские идеологи в листовках, разбрасываемых над позициями советских войск.
Первыми дезинформаторами и фальсификаторами исторической истины о штрафниках в Советской Армии были аппарат Геббельса и спецслужбы фашистской Германии. Власовские идеологи в листовках, разбрасываемых над позициями советских войск.
На пересылках каждый блатной должен был сообщить начальству, кто он – вор или «сука», и в зависимости от ответа он подключался в этап, направляемый туда, где блатарю не грозила смерть.
На пересылках каждый блатной должен был сообщить начальству, кто он – вор или «сука», и в зависимости от ответа он подключался в этап, направляемый туда, где блатарю не грозила смерть.
Проголосовали: 7 559
Loading ... Loading ... Loading ... Loading ...
