Получилось, что письмо моего отца к Андрею Белому спасло меня. Если бы не оно, я бы не познакомился с сестрой поэта, не простоял бы так долго возле её дома в глубине двора, а ведь из-за этого я и оказался в конце прицепа, а если бы попал в середину – оттуда уже не выскочишь.

Получилось, что письмо моего отца к Андрею Белому спасло меня. Если бы не оно, я бы не познакомился с сестрой поэта, не простоял бы так долго возле её дома в глубине двора, а ведь из-за этого я и оказался в конце прицепа, а если бы попал в середину – оттуда уже не выскочишь.

Мы приехали к бабушкиному брату. Нине – она была грамотная – сказали, что она будет носить почту. Причем почта находилась в Шипилово, где сельский совет – в противоположном направлении через лес. А здесь – ни радио, ни света, ни какого-то сообщения. Мама приехала к нам в конце августа и надеялась еще вернуться в Ленинград.

Мы приехали к бабушкиному брату. Нине – она была грамотная – сказали, что она будет носить почту. Причем почта находилась в Шипилово, где сельский совет – в противоположном направлении через лес. А здесь – ни радио, ни света, ни какого-то сообщения. Мама приехала к нам в конце августа и надеялась еще вернуться в Ленинград.

Мы приехали к бабушкиному брату. Нине – она была грамотная – сказали, что она будет носить почту. Причем почта находилась в Шипилово, где сельский совет – в противоположном направлении через лес. А здесь – ни радио, ни света, ни какого-то сообщения. Мама приехала к нам в конце августа и надеялась еще вернуться в Ленинград.

Мы приехали к бабушкиному брату. Нине – она была грамотная – сказали, что она будет носить почту. Причем почта находилась в Шипилово, где сельский совет – в противоположном направлении через лес. А здесь – ни радио, ни света, ни какого-то сообщения. Мама приехала к нам в конце августа и надеялась еще вернуться в Ленинград.

Мы приехали к бабушкиному брату. Нине – она была грамотная – сказали, что она будет носить почту. Причем почта находилась в Шипилово, где сельский совет – в противоположном направлении через лес. А здесь – ни радио, ни света, ни какого-то сообщения. Мама приехала к нам в конце августа и надеялась еще вернуться в Ленинград.

Мы приехали к бабушкиному брату. Нине – она была грамотная – сказали, что она будет носить почту. Причем почта находилась в Шипилово, где сельский совет – в противоположном направлении через лес. А здесь – ни радио, ни света, ни какого-то сообщения. Мама приехала к нам в конце августа и надеялась еще вернуться в Ленинград.

Мы приехали к бабушкиному брату. Нине – она была грамотная – сказали, что она будет носить почту. Причем почта находилась в Шипилово, где сельский совет – в противоположном направлении через лес. А здесь – ни радио, ни света, ни какого-то сообщения. Мама приехала к нам в конце августа и надеялась еще вернуться в Ленинград.

В самом деле, как можем мы, убогие человеческие существа, надеяться спастись от кораблекрушения в этой барке, кидаемой страстями из стороны в сторону, в которой нам суждено проводить свои дни, всё более тесно прижимаясь друг к другу с каждым поколением, — если не служением ближнему и самоотверженностью?

В самом деле, как можем мы, убогие человеческие существа, надеяться спастись от кораблекрушения в этой барке, кидаемой страстями из стороны в сторону, в которой нам суждено проводить свои дни, всё более тесно прижимаясь друг к другу с каждым поколением, — если не служением ближнему и самоотверженностью?

В самом деле, как можем мы, убогие человеческие существа, надеяться спастись от кораблекрушения в этой барке, кидаемой страстями из стороны в сторону, в которой нам суждено проводить свои дни, всё более тесно прижимаясь друг к другу с каждым поколением, — если не служением ближнему и самоотверженностью?

В самом деле, как можем мы, убогие человеческие существа, надеяться спастись от кораблекрушения в этой барке, кидаемой страстями из стороны в сторону, в которой нам суждено проводить свои дни, всё более тесно прижимаясь друг к другу с каждым поколением, — если не служением ближнему и самоотверженностью?

Мы сдали последний экзамен. Это был июнь, а май и июнь в сорок первом были холодные. Если у нас сирень цветет где-то в мае, то в тот год она цвела в середине июня. И вот начало войны у меня всегда связано с запахом сирени. С запахом черемухи. Эти деревья всегда пахнут мне войной.

Мы сдали последний экзамен. Это был июнь, а май и июнь в сорок первом были холодные. Если у нас сирень цветет где-то в мае, то в тот год она цвела в середине июня. И вот начало войны у меня всегда связано с запахом сирени. С запахом черемухи. Эти деревья всегда пахнут мне войной.

Мы сдали последний экзамен. Это был июнь, а май и июнь в сорок первом были холодные. Если у нас сирень цветет где-то в мае, то в тот год она цвела в середине июня. И вот начало войны у меня всегда связано с запахом сирени. С запахом черемухи. Эти деревья всегда пахнут мне войной.

Узнав от солдат, что впереди проволочное заграждение и минное поле, папа принял решение взять на себя командование и, резко поднявшись, в одно мгновение преодолел проволочное заграждение и побежал по минному полю крича: «Вперед! За Родину! Ура!».

Узнав от солдат, что впереди проволочное заграждение и минное поле, папа принял решение взять на себя командование и, резко поднявшись, в одно мгновение преодолел проволочное заграждение и побежал по минному полю крича: «Вперед! За Родину! Ура!».

Узнав от солдат, что впереди проволочное заграждение и минное поле, папа принял решение взять на себя командование и, резко поднявшись, в одно мгновение преодолел проволочное заграждение и побежал по минному полю крича: «Вперед! За Родину! Ура!».

Трех часов было достаточно, чтобы уничтожить все то, что люди в течение долгих лет создавали своим тру­дом, трех часов было достаточно, чтобы уничтожить больше сотни человеческих жизней, которых матери в болях рожали, а теперь вместе с ними сгорели.