Небезынтересно отметить, что из военных материалов, поставленных британским вооруженным силам, 60 % произведено в самой Британии, не менее 25 % ввезено из Соединенных Штатов по Закону о передаче взаймы или в аренду, 10 % получено из Канады на самых великодушных условиях и 5 % из прочих частей Британского Содружества и Империи.

После чуть ли не смертельного удара током, он потерял способность бояться, он совершенно не волновался и совершенно ничего не страшился. Подходит бой, он остается совершенно спокойным, не теряет головы. Такой вот феномен, как будто специально для штрафной роты.

После чуть ли не смертельного удара током, он потерял способность бояться, он совершенно не волновался и совершенно ничего не страшился. Подходит бой, он остается совершенно спокойным, не теряет головы. Такой вот феномен, как будто специально для штрафной роты.

После чуть ли не смертельного удара током, он потерял способность бояться, он совершенно не волновался и совершенно ничего не страшился. Подходит бой, он остается совершенно спокойным, не теряет головы. Такой вот феномен, как будто специально для штрафной роты.

Он понимал, что грядущая война будет еще более страшной и беспощадной. Тяжелое душевное состояние ослабило его уже давно пошатнувшееся здоровье, и в начале 1941 года владыка оказался прикованным к постели; несмотря на кратковременные улучшения, он оставался в таком состояния до своей мученической кончины.

Он понимал, что грядущая война будет еще более страшной и беспощадной. Тяжелое душевное состояние ослабило его уже давно пошатнувшееся здоровье, и в начале 1941 года владыка оказался прикованным к постели; несмотря на кратковременные улучшения, он оставался в таком состояния до своей мученической кончины.

Он понимал, что грядущая война будет еще более страшной и беспощадной. Тяжелое душевное состояние ослабило его уже давно пошатнувшееся здоровье, и в начале 1941 года владыка оказался прикованным к постели; несмотря на кратковременные улучшения, он оставался в таком состояния до своей мученической кончины.

Он понимал, что грядущая война будет еще более страшной и беспощадной. Тяжелое душевное состояние ослабило его уже давно пошатнувшееся здоровье, и в начале 1941 года владыка оказался прикованным к постели; несмотря на кратковременные улучшения, он оставался в таком состояния до своей мученической кончины.

Он понимал, что грядущая война будет еще более страшной и беспощадной. Тяжелое душевное состояние ослабило его уже давно пошатнувшееся здоровье, и в начале 1941 года владыка оказался прикованным к постели; несмотря на кратковременные улучшения, он оставался в таком состояния до своей мученической кончины.

Читаешь эти письма и понимаешь вдруг: а ведь они не о войне — они о мире. Все рассказанное в них как бы спорит с известным изречением: «На войне как на войне». Люди как будто сговорились не делать скидок на обстоятельства, ни в чем не уступать лихолетью. Что бы там ни происходило, они знали: детей надо лечить, учить, верить в их будущее.

Читаешь эти письма и понимаешь вдруг: а ведь они не о войне — они о мире. Все рассказанное в них как бы спорит с известным изречением: «На войне как на войне». Люди как будто сговорились не делать скидок на обстоятельства, ни в чем не уступать лихолетью. Что бы там ни происходило, они знали: детей надо лечить, учить, верить в их будущее.

Читаешь эти письма и понимаешь вдруг: а ведь они не о войне — они о мире. Все рассказанное в них как бы спорит с известным изречением: «На войне как на войне». Люди как будто сговорились не делать скидок на обстоятельства, ни в чем не уступать лихолетью. Что бы там ни происходило, они знали: детей надо лечить, учить, верить в их будущее.

Война привела в движение огромные человеческие массы, на годы оторвала миллионы людей от дома. За одинаковыми гимнастерками и мундирами советских солдат и офицеров были скрыты живые люди – каждый со своим характером, наклонностями, уровнем воспитания и культуры. Поэтому отклонения в поведении не могли не быть.

Война привела в движение огромные человеческие массы, на годы оторвала миллионы людей от дома. За одинаковыми гимнастерками и мундирами советских солдат и офицеров были скрыты живые люди – каждый со своим характером, наклонностями, уровнем воспитания и культуры. Поэтому отклонения в поведении не могли не быть.

Война привела в движение огромные человеческие массы, на годы оторвала миллионы людей от дома. За одинаковыми гимнастерками и мундирами советских солдат и офицеров были скрыты живые люди – каждый со своим характером, наклонностями, уровнем воспитания и культуры. Поэтому отклонения в поведении не могли не быть.

Как только мы поняли, что будем форсировать Днепр, стало жутко, потому что предстояло не просто умирать, а тонуть, а это большая разница. Вся рота стали как покойники, и я перед ротой выступил с речью. Причем я не помню, что я говорил. Говорил какие-то обычные слова, но я не слова говорил, я себя уговаривал не бояться. А уговаривал я себя, помня свою...

Как только мы поняли, что будем форсировать Днепр, стало жутко, потому что предстояло не просто умирать, а тонуть, а это большая разница. Вся рота стали как покойники, и я перед ротой выступил с речью. Причем я не помню, что я говорил. Говорил какие-то обычные слова, но я не слова говорил, я себя уговаривал не бояться. А уговаривал я себя, помня свою...

Как только мы поняли, что будем форсировать Днепр, стало жутко, потому что предстояло не просто умирать, а тонуть, а это большая разница. Вся рота стали как покойники, и я перед ротой выступил с речью. Причем я не помню, что я говорил. Говорил какие-то обычные слова, но я не слова говорил, я себя уговаривал не бояться. А уговаривал я себя, помня свою...

Как только мы поняли, что будем форсировать Днепр, стало жутко, потому что предстояло не просто умирать, а тонуть, а это большая разница. Вся рота стали как покойники, и я перед ротой выступил с речью. Причем я не помню, что я говорил. Говорил какие-то обычные слова, но я не слова говорил, я себя уговаривал не бояться. А уговаривал я себя, помня свою...

Вышли фильмы о битве под Сталинградом и под Москвой, так мы по пятнадцать-двадцать раз их смотрели. Фильмы показывали в школе, специального кинозала не было, показывали в коридоре, а мы сидели на полу. По два-три часа сидели. Я запоминала смерть. Мама меня за это ругала. Советовалась с врачами, почему я такая.