Несколько строк в дневнике

№17 ЗАПИСЬ, СДЕЛАННАЯ НАТАШЕЙ КОВШОВОЙ В ДНЕВНИКЕ ЛЕНИ ЗУБАРЕВА В ПЕРИОД ЕЕ ПРЕБЫВАНИЯ В МОСКВЕ В КОМАНДИРОВКЕ С ФРОНТА

9 апреля 1942 г.

Снова мне придется написать несколько строк, чтобы так или иначе закончить этот дневник. С тех пор как сделана последняя запись, прошло много времени и произошло немало событий. Автор этого дневника не попал снова в бой, так как 26 февраля 1942 г., возвращаясь из разведки, попал под бомбежку и был ранен в ногу. После ранения его положили в медсанбат, где я его и увидела. Он отдал мне свой дневник, так как слишком тяжело было его продолжать.

Ребята, главные герои его записей, почти все погибли. А ведь это были его лучшие, близкие друзья, вместе с которыми он учился, вместе пошел на защиту Родины.

Да! Уже больше никогда не услышим мы смеха и песен Бориса Теппера, Жени Морозова, Сергея Пузанова. Хорошие, замечательные были ребята. Настоящие герои — простые, скромные, отважные.

Из всей компании нас осталось четверо: я, Леня, Маша и Генька.

Леня, вероятно, скоро поправится, а остальные трое живы и здоровы. Соберемся вместе и будем мстить фашистским собакам, мстить без пощады, до конца за любимых друзей и товарищей, за все зло, которое принесли они нам.

Я и Генька сейчас в Москве. Приехали в командировку вместе с нашими ранеными командирами.

Наш командир полка – майор Довнар 4 марта 1942 г. в бою за деревню Великуша был ранен в обе ноги навылет.

Эту ночь и этот бой я никогда не забуду.

Мы, то есть командир полка, его адъютант, я, комиссар полка со своей «свитой» и рота автоматчиков, подошли к Великуше, когда только половина деревни была занята 1-м батальоном, а другая половина была в руках немецких автоматчиков. Сначала мы шли по дороге в полный рост, а потом пришлось пригибаться, так как пули так и свистели, пели и чертили в воздухе багряные полосы. Уже совсем близко от деревни шедшие впереди автоматчики залегли. Я, конечно, не утерпела, побежала посмотреть, что случилось. Оказывается, снежный вал у дороги окончился, и дальнейший путь становился опасным. В меня прямо какой-то бесенок забрался — так и потянуло в деревню. Не спросившись командира, сначала ползком, а потом бегом (не могу долго ползать) — шмыг, и там!!!

Гляжу, посередине деревни, вдоль снежного вала, как тюлени на лежбище, залег 2-й батальон, а командир его в центре собрал совещание. Это надо же!! Такое меня зло взяло — немцы рядом, а они разлеглись, запрудили всю дорогу и совещаются.

Тут я увидела командира 1-го батальона старшего лейтенанта Бурдукова, и сразу легче стало. Вот настоящий командир. Там, где другие ползают, он идет в полный рост, спокойно, как по комнате. С ним его связной, кажется Козлов, славный парень, поэт. Он про Истра-фуила Мамедова такое стихотворение еще в Москве написал!.. Глаза веселые, хитрющие: «А, снайпер! И ты здесь!» А сам смеется и мигает большим коричневым глазом задорно и весело: «Молодчина, девушка! А звать-то тебя как? Наташа! Значит-Наташенька!!!» И так всю ночь, встречая меня, как-то особенно ласково, заботливо спрашивал: «Это ты, Наташенька?! Жива?!» — и так хорошо становилось на душе. Жаль, что больше я его потом не видела. Знаю только, что командир его убит, а он как будто бы ранен.

Приписка красным карандашом рукой Наташи: «Снова еду на фронт. Закончу в следующий свой приезд. 11 апреля 1942 г., Москва».

ЦАОДМ, ф. 8682, оп. 1, д. 505, л. 177-179. Копия.
Машинопись.